Чтение 23–й страницы книги ~Основатель~

В следующее мгновение он оказался в круглом коридоре, оплетенном терновником. Черные шипы торчали со всех сторон, словно шпаги — острые, безжалостные и смертельные. Нахттотер, не обращая на них внимания, смело шагал вперед, туда, где пахло тлением и пульсировал бледно-серый огонек. Он не боялся. Знал, что собственное детище его не сожрет.

Четырежды рыцарь ночи чувствовал сопротивление воздуха — каждый раз он проходил проверку, и заклинания-ловушки пропускали его дальше.

Миклош не приходил сюда уже очень давно. Казалось, за это время прошла целая вечность. Возможно, так и было, но его помнили. Миновав остекленевший скелет — останки одного из солдат, на котором он испытывал свои крысоловки, господин Бальза оказался в комнате, похожей на осиное гнездо.

Серые, а точнее бесцветные, похожие на тонкую бумагу стены, с крупными, немного округлыми шестигранными ячейками, заполненными стеклянными останками людей и кровных братьев, принесенных в жертву ради безопасности главного сокровища клана Нахтцеррет.

Сквозь стекло скелетов пробивался бледный свет. Лучи, заканчивающиеся солнечными зайчиками, беспрерывно ползли по стенам, полу и потолку, то и дело мигая, прерываясь и возвращаясь вновь. Создавалось впечатление, будто комната, словно огромное яблоко, подвешенное на ветку, все время вертится вокруг собственной оси.

Еще одна ловушка, обезвредить которую нельзя. Неправильный выбор станет фатальным. Господин Бальза сориентировался только по ему видимым приметам, подошел к ячейкам, выбрал четвертую от пола, где покоился скелет одного из потомков германских королей, и быстро начал считать. Когда ячейка потемнела, а свет исчез, он схватил стеклянный череп и с силой раздавил. Тот хрустнул, словно костяной, почернел, прошел прахом сквозь пальцы, оставив в руках господина Бальзы сверток, который был гораздобольше, чем внутреннее пространство черепушки.

Миклош неспешно развернул тряпку, ранее бывшую частью парадной мантии Луция, и, как всегда с трепетом, взглянул на Жало.

Это был короткий, кривой, обоюдоострый кинжал. Мастер сделал его рукоять в виде осиного тела, а клинок — темно-серый, матовый, не отражающий ни лучика света — похожим на жало. Ножны у оружия отсутствовали.

Нахттотер, не колеблясь, воткнул клинок себе в предплечье и, испытывая дикую боль, направлял его параллельно кости до тех пор, пока все жало не скрылось в руке. Не обращая внимания на кровь, он дождался, когда полоски на теле осы нальются золотом, а фасеточные глаза станут фиолетовыми.

Когда насекомое пошевелило усиками и лапками, расправило крылья и сердито зажужжало, он поднес по-прежнему остающийся в руке нож к лицу, заглянул в наполненные жизнью глаза и улыбнулся…

Наваждение схлынуло, оружие вновь было лишь оружием, и Миклош со стоном вытащил клинок из раны, поливая кровью пол.

Все. Дело сделано. Жало считает его своим хозяином.

— Вот теперь мы позабавимся, — пробормотал он, чувствуя, как по лицу катится пот.

Собираясь устроить Хранье взбучку, нахттотер направился назад и не желал думать о последствиях союза с древней вещью. Господин Бальза решил воспользоваться артефактом, который молчал уже столько веков.

Спокойствие Норико, увидевшей, что принес господин, дало трещину. Ее лицо вспыхнуло, и в нем читались радость, восхищение, обожание и религиозный экстаз.

— Господин! — прошептала она. — Неужели я увижу расцвет эпохи клана Нахтцеррет?

— Время покаже…

Он не успел договорить, потому что дом тряхнуло, а лампы дневного света померкли.

— Отлично! — довольно воскликнул Миклош. — Началось!

В ответ особняк содрогнулся, а потолок пошел трещинами.

Для «Лунной крепости» это был самый тяжелый и неудачный год. За месяц с хвостиком она пережила переворот, частичное разрушение и переделку, и вот теперь — очередное сражение. Арлекин успешно справился со своей задачей. Все атакующие заклинания, с давних пор вмурованные в стены здания и спрятанные на территории, были активированы. И теперь на бал Храньи заявились нежданные гости в виде материализованных заклятий.

В центральном корпусе шел тяжелый магический бой.

— Могла бы и не делать ремонт, — глумливо произнес Миклош, но тут же озабоченно нахмурился.

Создавалось впечатление, что в битве с его магическими «охранниками» участвуют как минимум два главы кланов. С Жалом нахттотер не собирался отступать — месть толкала его разобраться с Храньей прямо сейчас. На ходу сорвав маску, он швырнул ее в угол и с хищным оскалом поспешил туда, где гремели и рвались заклинания.

Он увидел женщину, бегущую в их направлении, прищурился и окликнул ее по имени:

— Лилит!

Сторонница Храньи отшатнулась, ее лицо исказилось ужасом, и в Миклоша понесся «Зловещий червь». Бальза в ответ использовал Жало, крест-накрест рассекая воздух. Первым ударом он разрушил заклинание, вторым убил женщину, до которой было чуть больше тридцати метров. Ее тело развалилось на две неровные половинки, в потолок ударил фонтан крови. Миклош мгновенно почувствовал ломоту в висках, мир стал тусклым, нечетким, искаженным. Зашумел, зазвенел, накренился, начал закручиваться в спираль…

Норико крепко взяла господина Бальзу под локоть одной рукой. Вторую поднесла к его рту. Миклош, не колеблясь, впился зубами в обнаженное запястье, разрывая кожу, плоть и сосуды. Японка, не давая нахттотеру упасть, следила лишь за пустым коридором. На ее лице не отразилось ни тени эмоций, словно она не чувствовала боли.

Мир господина Бальзы вновь стал прежним — обрел запахи, цвет, звук и перспективу.

— Щедро, Норико, — прошептал Миклош, промокнув красные губы носовым платком. — Очень щедро. Но в следующий раз потрудись поймать мне кого-нибудь менее ценного, чем ты.

Он чувствовал, как горячее Жало вибрирует у него в руке.

Впереди полыхал пожар, японка сплела защиту от огня, и они миновали пламя, оказавшись среди разоренного зала, где вперемешку лежали тела людей и кровных братьев.

— Этот жив. — Миклош ткнул пальцем в обожженного вьесчи, стараясь забыть, что побоище происходит в его «Лунной крепости».

Разгром был катастрофический.

— В своем доме и стены помогают, — назидательно произнес Бальза, обращаясь к отсутствующей Хранье.

Особняк снова вздрогнул. Последние из уцелевших стекол в окнах лопнули.

— Сражение переползло на улицу? Идем. Посмотрим.

Он быстро зашагал вперед. Норико, уже исцелившая свою рану, волокла за собой раненого кровного брата.

У входных дверей особняка Хранья, в компании проклятого телепата, со своими немногочисленными сообщниками уничтожала ловушки, которые активировал испанец. Гости,не успевшие покинуть бал, когда начался хаос, разбегались.

Миклош находился за спинами предателей, его пока еще не увидели, и он в одно мгновение сообразил, что все гораздо хуже, чем казалось. От группы сторонников Храньи веяло такой силищей, что нахттотер заколебался, нападать ли на них, хотя и был уверен в мощи Жала.

Он увидел, как Дарэл одним движением руки развеял «Гарпию тумана», в виде огромной зубастой пиявки бросившуюся на него. Рядом Хранья добивала «Мух бездны», не обращая внимания на вьесчи, случайно попавших под ее заклинание.

Но решимость вернулась к Бальзе, когда он увидел окровавленную Паулу в разодранном платье, пытавшуюся поднять с земли кого-то из псов Иована. Один из прихлебателейХраньи, раздосадованный «беспомощным мотыльком», появившимся у него на пути и мешающим защищаться, похоже, собирался ее убить.

Господин Бальза многое бы стерпел. Но только не когда уничтожают его собственность! Только он имеет право наказывать Паулу! Только он может ее убивать! И никто другой! Никакая лживая предательская гнида не посмеет поднять на нее руку!

Забыв о Жале, он атаковал «Волной Танатоса», сокрушив нечестивца и ранив еще одного. В следующее мгновение нахттотер получил свою награду — насладился изумленным лицом и испуганными глазами разряженной египетской царицы — Храньи.

Она ответила «Поцелуем Медузы», Альгерт присоединил «Мушиное облако». Миклош взмахнул клинком, разрубая вражеские заклятия и вновь ощущая боль во всем теле. Жало — совершеннейший артефакт защиты, способный уничтожать любое колдовство, требовал платы за свою работу.

Норико вступила в сражение, обрушивая на группу противников черный дождь и закрывая господина. Она убила еще одного.

Нахттотер оторвался от шеи вьесчи и с отвращением отбросил от себя труп. Кровь кончилась. Он вновь нашел взглядом Хранью, и в этот момент его атаковал телепат. Жало разрубило странное заклинание, вобравшее в себя магию даханавар, леарджини и нософорос, но не смогло остановить его, и то врезалось в два «Бледных тлена» Норико и Миклоша.

Господину Бальзе показалось, что само небо треснуло. Сокрушительный удар невидимой кувалды опрокинул их в снег.

— Откуда в тебе столько силы, ублюдок?! — проревел тхорнисх, плюясь кровью из разбитого рта, и, не вставая с колен, широко взмахнул Жалом.

Далее произошло и вовсе нечто невероятное — Дарэл скрестил руки над головой и окружил себя и всех, кто находился с ним рядом, «Темным тленом».

Миклошу показалось, что из него выдирают кости, но он в ярости продолжал долбить клинком по черной преграде до тех пор, пока та не дала трещину. Откуда хлынула мощная волна силы, отшвырнувшая нахттотера прочь…

— Вы можете идти, господин? — спросила склонившаяся над ним Норико, вытирая кровь с разбитого лица, и он понял, что пора убираться.

— Закончим здесь все в следующий раз. Когда сестрица будет без телепата. Идем, — приказал он.

Миклош не считал, что отступает или тем паче бежит. Он добился главного — Жало теперь у него, часть сторонников Храньи уничтожена. Оставшихся можно добить и позже.

Он не понимал, что происходит. Не понимал, каким образом сестре удалось сманить на свою сторону Дарэла. Не понимал, откуда в том столько зверской, бесконечно животной силы — если бы он еще немного надавил, и уже к утру Бальза бы вновь встречал рассвет на железном троне. Слава Основателю, что этого не произошло.

Он покосился на объятую пламенем, частично разрушенную «Лунную крепость» и не почувствовал никакого сожаления. Книги были в другом, нетронутом крыле, а все остальное пускай горит синим пламенем.

Сейчас было самое время уйти, пока враги не опомнились.

Господин Бальза поискал взглядом Паулу и поспешно подошел к ней. Фэриартос была без сознания и лежала на груди едва дышащего вриколакоса. Миклош узнал мальчишку-сенсора Иована.

— Как трогательно, — пробормотал нахттотер и взвалил девушку себе на плечо.

Он не собирался оставлять Хранье хоть что-то мало-мальски ценное. Норико, занятая их защитой, покосилась на волка:

— Что с ним делать, господин?

Миклошу очень хотелось свежей крови, чтобы избавиться от боли, оставшейся с ним из-за использования Жала, но он решил проявить разумную дальновидность. Не стоило обращать против себя Иована и Рогнеду.

— Помоги ему встать. Идти сможешь, мальчик?

Тот в ответ прорычал что-то грубое, но не поднялся.

— Ну, ты выглядишь гораздо лучше, чем пару минут назад, — сказал Бальза, торопясь уйти прочь. — Способности к регенерации у твоего клана впечатляют. Помоги ему, Норико.

Они миновали где-то четверть пути, когда Миклош увидел несущиеся в его сторону три серые тени. За ними, прилично отставая, бежала Рэйлен.

— Господин! — предупредила Норико, отпуская Словена, который тут же рухнул на колени и ударился бы лицом, если бы не успел опереться руками.

Миклош выругался, увидев, на что показывает японка. От «Лунной крепости» неслись темно-синие силуэты. Рыцарь ночи никогда не видел подобных созданий, но ничего хорошего от них не ждал. Четырехногие, костлявые, с серебряными когтями, плоскими мордами и алыми глазами. За ними вился огненный шлейф.

Магия лигаментиа, сплетенная с пламенем асиман, породила странных существ.

Миклош бережно опустил Паулу на землю, потянулся рукой к заткнутому за пояс Жалу, но передумал. Ни к чему искушать судьбу. Он и так зашел гораздо дальше, чем рассчитывал, и теперь придется за это расплачиваться.

— Работа Дарэла, — пробормотал Миклош. — Хотел бы я знать, кому он продал душу, чтобы научиться такому!

Пятнадцать тварей скакали огромными прыжками, двигаясь двумя волнами. Шестеро из них, более крупные, вырвались далеко вперед.

Нахттотер окружил дальнюю группу «Шипами боли», заключив их в ловушку, довольно оскалился, и нанес удар по ближайшей твари. Та оказалась очень живуча и погибла лишь после третьего попадания, лопнув огнем и стрекозами, которые тут же сгорели. Ее спутницу достала Норико, подловив во время прыжка. И в этот момент на порождения асиман и лигаментиа налетели вриколакосы. Огромные волки сцепились с неизвестными созданиями, покатились по снегу, яростно рыча. Миклош сунулся помогать Рогнеде и едва не оказался сбит сплетенными в клубок телами.

Мирослава со вздыбленной шерстью, стояла, закрывая Словена, и глухо рычала. Одна из тварей, готовая к прыжку, упустила из виду Норико, и та с легкостью с ней расправилась. Рогнеда тем временем сомкнула челюсти на шее противника, ловко отскочила в сторону, приземлившись на четыре лапы, и избежала очередного «взрыва».

Запыхавшаяся Рэйлен, ударив Миклоша в бок, повалила в снег, тем самым спасая его от пролетевшего мимо зверя. И тут же вскочила на ноги, втыкая дымчатую алебарду в шею покусившегося на любимого нахттотера.

— Уносите их! — Рогнеда поменяла облик.

Мирослава, взяв Словена зубами за шкирку, поволокла прочь. Мужчина-вриколакос подхватил Паулу. Миклош, Норико и жена Иована, прикрывая их, добили трех оставшихся тварей.

— Долго продержатся твои «Шипы», Миклош? — спросила Рогнеда.

Они слышали, как за преградой воют бессильные твари.

— Не слишком. — Его мутило, и пришлось опереться на руку тяжело дышащей Рэйлен.

Спину саднило. Одна гадина все-таки умудрилась достать его серебряными когтями. Судя по ощущениям — с регенерацией раны возникли проблемы.

— Тогда стоит уйти, пока они не вырвались. — Она увидела у него за поясом Жало, и ее желтые глаза засветились тревогой.

— Конечно, — согласился господин Бальза, кинув последний взгляд на «Лунную крепость». — С удовольствием.

Глава 23

Ледяные джинны

Вот типичная женщина! Сентиментальничает на словах, оставаясь при этом совершеннейшей эгоисткой.Оскар Уайльд «Женщина, не стоящая внимания»

16марта

Хранья стояла на коленях посреди зала, залитого кровью. Альгерт застыл у лестницы, не решаясь подойти к своей нахттотерин. Неподалеку Иуна сидела на полу, держа на коленях голову Фавста, и тихо роняла слезы на его окровавленное лицо.

— Мерзкий ублюдок, — шептала Хранья, сотрясаясь от бессильной ярости. — Проклятый убийца.

Основатель неторопливо подошел к ней, перешагивая через обрывки дорогих нарядов и мертвые тела. Остановился, глядя сверху вниз на девушку, ослепшую от ненависти и отчаяния.

— Он должен был сгореть! Мне принесли его пепел…

— Видимо, не его, — заметил Атум, отбрасывая носком ботинка диадему, попавшую под ноги.

Хранья подняла голову. Ее губы кривились, словно она пыталась сдержать рыдания.

— Кто ты такой? — спросила она тихо.

Основатель улыбнулся:

— Ты же знаешь.

Нахттотерин уцепилась за рукав его пиджака, неловко поднялась, не отрывая взгляда от лица Атума.

— Твоя сила… это что-то чудовищное. Твои заклинания… даже я не знаю ничего подобного, им нет названия.

Он провел ладонью по ее щеке, стирая кровь и слезы.

— Теперь, когда у Миклоша есть такой мощный артефакт, ты не справишься с ним. И лигаментиа вряд ли согласятся помогать тебе снова.

Хранья захлопала мокрыми ресницами, слипшимися от потекшей краски, ее глаза расширились:

— Как ты смог противостоять Жалу?! Его создал сам Основатель…

— Не сам… ему немного помогли.

Черный парик и грим сделали ее абсолютно не похожей на брата. И сейчас Атуму было очень приятно смотреть на нее.

— Почему ты не убил его? — звенящим от ненависти голосом спросила она. — Ты ведь мог!

— Зачем? Смерть Миклоша — вопрос времени. Его убьет то, что сегодня едва не стало причиной твоей смерти. Жало вытягивает из своего владельца жизненные силы.

— Откуда ты знаешь это? — прошептала она.

— Знаю. — Атум начал уставать от бессмысленного разговора. — А теперь собирай своих оставшихся друзей, хороните ваших погибших и следуйте за мной. Вам понадобится убежище.

Она кивнула, не споря, и слепо пошла к лестнице, где ее ждал Альгерт.

Дорога заняла совсем немного времени.

Два джипа остановились в переулке под тусклой вывеской маленького магазина. Хранья, всю дорогу сидевшая как на иголках, наконец не выдержала:

— Дарэл, ты уверен, что нам именно сюда?

— Уверен, — коротко ответил Основатель, вылезая из машины первым.

Альгерт обменялся с нахттотерин коротким выразительным взглядом, и она, не спеша покидать уютный салон, задала следующий невысказанный вопрос:

— Это территория асиман.

— Я знаю, — терпеливо отозвался Атум, протягивая девушке руку, чтобы помочь выбраться из джипа.

Но она проигнорировала этот жест учтивости.

— Ты хочешь, чтобы мы явились к Амиру и попросились пожить у него? Об этом надежном укрытии ты говорил? — сухо осведомился Альгерт, глядя на Основателя, как на сумасшедшего.

И никто из них не знал, как эти взгляды начинают утомлять его.

— Хорошо, — с легким раздражением ответил Атум, засовывая руки в карманы. — Давай подумаем, кто еще согласится приютить вас. Даханавар — вряд ли. Кадаверциан? Кристоф уже однажды отказал вам в помощи. Фэриартос? Не думаю, что они могут защитить даже себя. А, может, вриколакос?

— Я даже не могу представить, что заставит Амира согласиться принять нас, — сказала Хранья, вылезая из машины.

— Я заставлю, — мило улыбнулся Основатель.

Нахттотерин последовала за ним, не вполне уверенная, понимает ли тот возможные последствия своих поступков. С такой же настороженностью на лицах за ней следовали оставшиеся соратники.

Атум поднялся на крыльцо, распахнул дверь и обернулся к Хранье:

— Проходи. Чувствуй себя как дома. Потому что теперь это и есть твой новый дом.

Просторный вестибюль был пустым, не считая двух охранников. Они озадаченно уставились на вошедших, сумевших проникнуть в убежище асиман с такой легкостью, но тут же почтительно замерли, узнав «Дарэла».

Добиться подобного уважения стало несложно, особенно после того, как Атум продемонстрировал особо нетерпимым асиманам несколько несложных, но смертельно опасныхзаклинаний. С тех пор пироманы стали гораздо учтивее.

— Передай Амиру, что у него гости, — велел одному из охранников Основатель.

Тот отправился выполнять поручение, но не успел пройти и нескольких шагов, как в холле появился сам магистр.

— В чем дело? — осведомился глава клана, с недоумением переводя взгляд с Храньи на ее сторонников. — Госпожа Бальза? Не припомню, чтобы мы договаривались о встрече.

— Госпоже Бальза нужно пристанище на некоторое время, — бесцеремонно вмешался в разговор Атум. — С ее домом произошла неприятность. Он разрушен.

— «Лунная крепость» разрушена? — с удивлением переспросил один из охранников, но его вопрос остался без ответа.

Амир нахмурился. Казалось, он с трудом сдерживал приступ злости.

— Господин Ар Рахал, — сказала Хранья, чувствуя, что обстановка начинает накаляться в прямом и переносном смысле, — прошу прощения за это вторжение. Мы действительно пришли без предупреждения. Более того…

— Не извиняйтесь, — сухо произнес магистр. — Буду рад помочь. — В его взгляде, обращенном на гостей, мелькнула неприязнь, явно не сочетающаяся со словами приветствия. Амир кивнул охраннику — Проводи. На втором уровне были свободные комнаты. Проследи, чтобы все были довольны.

Асиман почтительно поклонился и повел просителей за собой, поглядывая на них с высокомерным презрением. Атум хотел пойти с ними, но Амир остановил его, с трудом справляясь с бешенством в голосе:

— Господин Дарэл, позвольте попросить вас задержаться…

— Что еще? — недовольно отозвался Основатель, посылая оглянувшейся на него Хранье ослепительную улыбку.

Магистр подошел к нему вплотную, обдав запахом дорогого парфюма, смешанного с вонью раскаленного железа, и прошипел:

— Ты можешь делать все, что вздумается, но я не позволю приводить в мой дом кого попало! Я не желаю, чтобы чужаки шлялись по моим лабораториям!

Изливая на Основателя потоки ярости, он ожидал обычного презрительно-резкого ответа. Но в этот раз тот поверг главу клана в полное недоумение, широко улыбнувшись ипримирительно хлопнув его по плечу:

— Не волнуйся, Амир. Поверь, они будут сидеть тихо. Сейчас Хранья безобидна, как птичка, потому что напугана воскрешением Миклоша.

— Миклош жив? — тихо спросил магистр, хмурясь еще сильнее. — Как это возможно?

— Избавь меня от подробностей, — попросил Атум, зевая. — Хранья сама тебе обо всем расскажет, когда явится с благодарностями. — Он взглянул на часы и уточнил: — Апроизойдет это минут через десять, я думаю. Теперь прошу меня извинить…

Основатель отвернулся и пошел прочь, мечтая об отдыхе после напряженнейшей борьбы с артефактом, которая далась ему на самом деле с огромным трудом. И вовсе не по собственному желанию Атума остался жив Миклош. Основатель просто больше не имел сил продолжать противостояние с Жалом. Ему снова нужно было время…