Князь Святослав знал о воинственности печенегов, но знал и другое: опустошая набегами соседние земли, печенеги сами много страдали от хазар. Ежегодно хазары совершали походы в печенежские степи, захватывали пленников и продавали в рабство азиатским купцам. Печенеги ненавидели хазар и вредили им чем могли. Эта ненависть поможет сговориться о совместном походе на Хазарию или хотя бы о благожелательности печенегов при переходе русской конницы через их владения…
Осень - самое подходящее время для переговоров с печенегами.
Зимой печенеги кочуют возле теплого моря, откуда с наступлением весны начинают двигаться с табунами и стадами к северу, по мере того как солнце выжигает пастбища, и оказываются в конце концов совсем близко от славянских земель, на расстоянии нескольких дней пути. С наступлением же холодов они снова уходят к морю, и найти их трудно. Значит, посольство к печенежским вождям надо посылать, не откладывая до зимы.
Долго и тщательно выбирали посла. Князь Святослав не единожды советовался с воеводой Свенельдом, с предводителями пешей рати Воистом и Асмудом, со старым боярином Алвадом.
Сошлись на Люте Свенельдовиче, ибо он походил обликом на степняка, был неутомимым наездником и уже ездил с посольством к другим печенегам - тем, которые кочевали у реки Днепра.
В товарищи к Люту назначили десятника Веста, и тоже не без умысла. Известно было, что печенеги очень уважают больших и сильных людей. А кто мог сравниться с Вестом мощью плеч и ростом? Богатырь!
Когда заговорили о толмаче-переводчике, князь Святослав сразу вспомнил о молодом вятиче, понимавшем печенежский язык. Пусть послужит в посольстве, покажет усердие и верность!
Так исполнилось желание Алка.
Разве поездка в стан свирепых печенегов не равна по опасности самому большому сражению?
ГЛАВА 7. ДИКОЕ ПОЛЕ
До реки Прони посольство ехало лесами.
Но леса здесь были не дремучими и хмурыми, как в родных местах Алка, а нарядными, веселыми, насквозь прошитыми солнечными лучами.
Часто попадались поляны, такие просторные, что казалось, тянутся до самого горизонта. Но всадники выезжали на возвышенности, и снова впереди открывались леса, вечные спутники вятичей в пути.
За рекой Проней, которая отливала студеным серебром, как кривая печенежская сабля, лес кончился. Дальше тянулась безбрежная степь.
Алк никогда раньше не видел сразу столько земли и столько солнца. Он остановился на высоком речном берегу, ошеломленный.
Вест ткнул его кулаком в бок, хрипло рассмеялся:
- Ослеп, что ли?
- Просторно-то как, - только и вымолвил юноша.
- Здесь малая степь начинается, - заметил подъехавший Лют. - Еще и справа, и слева леса есть, у Дона и у Рановы. А вот прямо, на полуденную сторону, большая степь начнется, без конца и без края. [Полуденная сторона - юг.] Настоящее Дикое Поле.
На пронском берегу Лют Свенельдович приказал надеть кольчуги и шлемы, которые дружинники везли привязанными к седлам, и решительно направил коня к броду. Всадники сбились плотной кучкой, готовые отразить неожиданное нападение. Зашуршала под копытами жесткая степная трава. Высоко в небе кружился орел. Алк с завистью поглядывал на грозную птицу. Сколь далеко видит она!
Лют Свенельдович был серьезен и озабочен. Безлюдье в степи не успокаивало его. Как истинные степняки, печенеги умели подбираться незаметно, будто волки. Правда, обычай защищал послов, но откуда знать печенегам, с миром или с войной пришли чужаки? Все решит первая встреча…
Беспокойство Люта передалось дружинникам, и они настороженно оглядывались по сторонам, вздрагивали, когда из травы с шумом вырывались птицы. Только Вест благодушно улыбался, подставляя лучам солнца круглое лицо. Чего беспокоиться? Меч-то он всегда успеет обнажить, а остальное его не касалось. На то есть Лют Свенельдович, старший в посольстве.
Как ни остерегались, встреча с печенегами оказалась неожиданной. Из оврага высыпали всадники в длинных черных одеждах, островерхих колпаках, обтянутых черной же тканью, - не понять, шлемы под ней или шапки из плотного войлока. Печенеги на скаку натягивали луки, размахивали копьями и трехгранными кривыми мечами.
Дружинники встали плотным кольцом возле Люта, ощетинились копьями. Печенеги закружились вокруг посольства диким хороводом, почти касаясь наконечников копий своими развевающимися черными одеждами, угрожающе визжали, скалили желтые зубы. Казалось, еще мгновение - и они сомнут горстку дружинников.
Лют Свенельдович поднял над головой зеленую ветку.
Хоровод печенежских всадников постепенно замедлил свое бешеное вращение, умолкли крики и визг. Наконец печенеги остановились, опустили мечи и копья.
- Мы идем к вашим вождям! - крикнул Алк по-печенежски. - Не убивайте нас, но дайте проводников. Жизнь послов неприкосновенна!
Вперед выехал печенежский воин с длинной бородой, в которую были вплетены ленточки. Под его одеждой угадывались складки кольчуги, на запястьях покачивались массивные серебряные браслеты. Браслеты и серебряные пояса свидетельствовали у печенегов о знатности рода, и послы поняли, что от этого человека зависит их судьба.
Алк повторил свою просьбу, добавив, что посольство приехало от славного и непобедимого князя Святослава. Бородатый печенег что-то прокричал резким, срывающимся на визг голосом и указал пальцем на землю.
- Он требует, чтобы мы бросили оружие в траву, - перевел Алк. - Тогда он выслушает нас.
Лют Свенельдович кивнул дружинникам. Копья и мечи полетели на землю.
Печенег снова заговорил, уже спокойнее, дружелюбнее:
- Если вы действительно послы, то ваша жизнь в безопасности. Завтра вы предстанете перед вождями печенежского народа. Следуйте за моим конем и не пытайтесь убежать…
Кольцо печенегов разомкнулось, пропуская посольство.
Лют Свенельдович облегченно вздохнул, обтер рукавом вспотевший лоб. Начало положено, первый мостик к печенегам перекинут…
Печенежский стан находился в низине и открылся взглядам послов неожиданно, когда они поднялись на гряду холмов. За составленными кругом повозками теснилось множество юрт из бурого войлока, а среди них большой белый шатер - жилище вождя. Едкий кизячный дым струился над круглыми кровлями, развевались на ветру лошадиные хвосты, привязанные к концам длинных жердей - бунчуки. Сколько бунчуков торчало над юртами, столько сотен воинов было в стане.
Из-за телег высыпала огромная толпа печенегов, которые с пронзительными криками, размахивая топорами и обнаженными мечами, побежали навстречу дружинникам, грозя растерзать, затоптать в пыльную землю, изрубить в куски…
Лют и его спутники остановились, захлестнутые бушующей толпой, и уже прощались с жизнью - столь устрашающей была ярость обступивших их печенегов. Всадники, которые встретили посольство в степи, отталкивали своих соплеменников древками копий, тоже что-то кричали, но толпа продолжала напирать.
Вопли, визг, лязг оружия, испуганное конское ржание.
Но вот из стана выехала группа всадников в блестевших на солнце доспехах, в круглых железных шлемах, над которыми колыхались пучки разноцветных перьев, и толпа вдруг отхлынула, злобно ворча. Это были вожди печенежского племени.
Лют Свенельдович вторично за сегодняшний день возблагодарил богов за избавление от верной смерти. Сколь дики и свирепы печенеги, если так встречают даже послов! И сколь опасны, если выходят на ратное поле врагами! И сколь мудр князь Святослав, не пожелавший видеть в них врагов!
Мимо расступившихся печенегов, которые продолжали угрожать оружием, но больше не кричали из уважения к своим вождям, послы проехали к белому шатру главного вождя, которого печенеги называли великим князем.
Печенежский князь оказался тучным белолицым мужчиной. Волосы у него были светлыми, необычными для степняка, а жирные плечи обтягивал полосатый шелковый халат. Если бы не железный шлем с перьями и сабля, заткнутая за серебряный пояс, его можно было бы принять за купца. Лют Свенельдович видел подобных купцов в Киеве, куда они приезжали с персидскими товарами. Князь возлежал на горе подушек, возле сидели на корточках остальные вожди, а позади застыли свирепого вида телохранители с обнаженными мечами.
Дружинники внесли следом за послами подносы с дарами князя Святослава и, поставив их к ногам печенежского князя, тихо отступили за спину Люта Свенельдовича.
Великий князь печенегов скользнул равнодушным взглядом по дорогим мехам, по золотым и серебряным чашам. Внимание его привлекли лишь доспехи и оружие: остроконечный русский шлем, кольчуга с панцирными пластинками на груди, прямой меч, булава с острыми шипами. Он шевельнул короткими волосатыми пальцами, и подскочившие телохранители унесли оружие в глубину шатра. Остальные дары расхватали вожди.
Печенежский князь молча выслушал посольскую речь Люта Свенельдовича, переведенную Алком, и что-то шепнул невзрачному старичку в черной длинной одежде, сидевшему рядом с ложем. Старичок проворно вскочил на ноги и заговорил на языке славян:
- Великий князь из рода Ватана приветствует посла князя Святослава. Речь посла выслушана и дошла до сердца великого князя. Хазары такие же враги печенегам, как руссам. Но решить, примкнут ли печенеги к походу, может только совет всех великих князей, чьи люди и стада кочуют по сию сторону Днепра. Ждите их слова. В юрте, куда вас проводят, вы найдете воду, пищу и безопасность.
Дружинники, кланяясь, попятились к выходу из шатра.
Великий печенежский князь по-прежнему сидел неподвижно, как истукан, и взгляд его был устремлен вверх, к круглому отверстию, через которое видно было голубое небо.
…Долгое ожидание утомляет не меньше, чем бесплодная погоня. А среди чужих людей, в душном полумраке незнакомого жилища, оно поистине иссушает душу и тело.
Три томительно длинные недели Лют Свенельдович и его спутники видели только бурый войлок юрты, тусклое пламя очага да хищные наконечники копий печенежской стражи, которые покачивались у входа. Часы сливались в непрерывную сонную череду, и лишь нити солнечных лучей, с трудом пробивавшиеся сквозь дыры в обшивке юрты, возвещали о приходе нового дня. Перед вечером молчаливые печенежские воины вволакивали большой медный котел с вареной бараниной, вносили бурдюки с водой и кобыльим молоком - еду и питье на грядущий день. И только ночью, в полной темноте, послов выводили, окружив стражей, за пределы печенежского стана на прогулку. За три недели послы узнали о жизни печенегов не больше, чем увидели в первый день…
Все на свете имеет конец. Пришел конец и печенежскому сидению. Послов снова привели в большой белый шатер. Трехнедельное ожидание завершилось разговором, который продолжался не дольше, чем требовалось проворному человеку, чтобы переобуться.
Тот же старичок в черной одежде произнес слова, сразу оправдавшие все труды и тревоги посольства:
- Великие князья из печенежских племен Ватана, Куеля, Маину и Ипая пришли к согласному решению воевать с хазарами. Пусть князь Святослав начнет, а печенеги поспешат к хазарским границам из тех мест, где их застанет известие о его походе. Да погибнут наши общие враги!..
Отъезд из печенежского стана показался Люту Свенельдовичу и его товарищам вызволением из подземной тюрьмы-поруба. Они жадно вдыхали степной воздух, жмурили отвыкшие от солнечного света глаза, горячили застоявшихся коней.
Домой! Домой!
Что может быть желаннее дороги к дому после таких ожиданий и опасностей?
А для Алка возвращение обернулось еще одной неожиданной радостью. На берегу речки Прони, ступив на русскую землю, десятник Вест вдруг сказал юноше:
- Будь побратимом мне!
Вадим Каргалов - Черные стрелы вятича
Алка окружили дружинники - веселые, улыбающиеся. В серебряную чашу зачерпнули студеной пронской воды. Лют Свенельдович прикоснулся кончиком ножа к запястьям новых побратимов. Алые капли крови скатились в чашу, замутив прозрачную воду. Десятник Вест и Алк по очереди отпили из чаши, сначала старший побратим, за ним - младший, и Лют торжественно произнес:
- Брат за брата! Единым сердцем! Плечо в плечо! Стремя в стремя! Отныне и вечно!
Побратимы обменялись оружием и прошли, обнявшись, под склоненными копьями дружинников. Для отрока Алка это была дорога в дружинное братство.
ГЛАВА 8. ИТИЛЬ - ЖЕСТОКИЙ ГОРОД
О том, что пора сбить хазарский замок с волжских ворот торговли с Востоком, о том, что немочно терпеть больше хазарские разбои на границах, на Руси говорили давно. Пришло время превращать слова в действие.
Для всех людей, населявших соседние с Хазарией земли, Итиль был жестоким городом.
Сюда хазары приводили их в оковах и продавали на невольничьих рынках, как скот, иудейским и мусульманским купцам, и навечно пропадали страдальцы в неведомых землях.
Сюда на скрипучих двухколесных телегах привозили дань, собранную с подвластных народов безжалостными хазарскими тадунами. [Тадун - сборщик дани.]
Отсюда вырывались хищные ватаги хазарских всадников и, прокравшись по оврагам и долинам степных речек, обрушивались огнем и мечом на беззащитные земледельческие селения.
Опасность, угрожавшая со стороны Итиля, казалась соседям вечной и неизбывной, и только немногие, мудрые и дальновидные, уже догадывались, что сама Хазария тяжело больна, а награбленное чужое богатство придает ей лишь внешний блеск, но не исцеляет внутренние недуги.
Потом, после гибели Хазарии, люди станут гадать, когда и почему она покатилась к упадку, теряя прежнюю силу и завоеванные земли.
Может, упадок Хазарии был предопределен с восьмого столетия, когда на нее напали арабы? Каган, правитель Хазарии, склонил голову перед чужеземной грозной силой, принял из рук халифа урезанную власть, отдал себя под защиту наемной гвардии мусульман-арсиев…
Может, удар Хазария получила не извне, а изнутри, в девятом столетии, когда против Кагана подняли мятеж своенравные хазарские беки? Могучий и честолюбивый бек Обадий объявил себя царем, а Каган превратился в почитаемого чернью, но безвластного затворника кирпичного дворца в центре Итиля…
Может быть, роковую роль сыграла иудейская вера, к которой склонились беки? Она разъединила людей, оттолкнула от Хазарии могучего союзника - Византию, разрушила связи с христианскими и мусульманскими странами…
Бажанов Олег
Ильин Андрей
Андреев Николай
Мичурин Артем
Мороз Александра
Флинт Эрик