Чтение 18–й страницы книги ~Курортный роман, или Звезда сомнительного счастья~

К моему великому удивлению, он довольно легко разместился на водительском месте. Было уже совсем темно, но я все же смогла точно показать дорогу.

Остановившись неподалеку от виллы, мы спрятали машину в кустах и дальше пошли пешком. Олег держал меня за руку и заметно нервничал:

– Надо было оставить тебя дома. Такие дела не для женщин…

– Хватит мне говорить про мужские и женские дела, – оборвала я его. – По-моему, совсем недавно я дала полный расклад относительно этого вопроса.

– Слушай, а ты и в самом деле феминистка!

– Жизнь заставляет меня ею быть.

Дойдя до виллы, мы остановились. Братья удрученно посмотрели на высокий забор и шепотом спросили:

– Тут собаки есть?

– Нет тут никаких собак, – сказала я и охнула, увидев, как оба брата, несмотря на свой вес, сиганули через забор.

Олег хотел было последовать их примеру, но я крепко вцепилась в него:

– Послушай, а я как же?

– А ты сиди здесь и жди нашего возвращения.

– Совсем спятил? Какого черта я буду сидеть одна в темном лесу?! И потом – у меня гранаты.

– Вот и сиди со своими гранатами спокойненько под этим забором. Все! Тема закрыта. На всякий случай достань пистолет и держи его наготове. Только не вздумай палить по своим.

Олег приложил палец к моим губам и перемахнул через забор.

– Сволочь ты, Олег, – прошептала я ему вслед, – ты даже не представляешь, какая ты сволочь! – Достала пистолет и сняла его с предохранителя.

Не знаю, сколько я просидела одна в кромешной темноте. Мои нервы были на пределе. Больше не было сил ждать. Я положила пистолет в сумку, повесила ее на шею и растерянно посмотрела на пакет с гранатами. Неожиданно сообразила и, словно собака, ухватила его ручки зубами и стала карабкаться на каменный забор. Я расцарапала руки в кровь. Слизнув кровь, сделала новую попытку, и, к моему великому удивлению, у меня получилось. Правда, колени тоже были расцарапаны до крови, но я уже сидела наверху. Я посмотрела вниз и с ужасом подумала, что придется прыгать с такой высоты. Но выбора не было. Я закрыла глаза и прыгнула.

– Ничего, до свадьбы заживет, – пробормотала я, осмотрев свои ссадины, и тут же подумала: «Только будет ли она когда-нибудь, эта свадьба… По-моему, я уже все свои свадьбы отгуляла».

Вытерев кровь подолом, я стала тихонько пробираться к дому. Стояла полнейшая тишина. Увидев какую-то маленькую сторожку или будку, я решила забраться в нее, чтобы понаблюдать за домом. Открыв дверь, я обнаружила, что это вход в подвал. Прямо передо мной была уходящая вниз лестница. Я достала пистолет и стала медленно спускаться.Впереди забрезжил тусклый свет. Скоро я оказалась в сыром подземелье. То, что я увидела, оглядевшись, нельзя передать словами. В этой вонючей сырости к скользкой стене была прикована Катька. Ее голова упала на грудь, а руки безжизненно висели, словно плети. Я бросилась к ней, стала гладить ее лицо, лихорадочно ощупывать замки наручников.

– Катенька, Христом Богом молю, скажи что-нибудь, скажи, что жива, – бормотала я.

Катька открыла глаза:

– Наташка, Наташенька… – прошептала она разбитыми губами.

– Это я, Катюха, я! – громко закричала я и попыталась выдернуть оковы из стены.

Поняв, что все мои усилия напрасны, я прошептала:

– Я не могу тебя освободить. У меня нет ключей.

Катька с трудом открыла глаза.

– Наташа, беги отсюда, – услышала я. Глаза ее снова закрылись, по векам струилась кровь.

– Как это беги? – бормотала я, раз за разом дергая ее оковы. – Я пришла за тобой, я тебя обязательно освобожу, ты только держись, ты же сильная, у тебя же двое деток, они любят тебя. Я сейчас что-нибудь придумаю…

Слезы застилали мои глаза. Я понимала, что ничем не могу помочь.

Неожиданно она спросила:

– Где он?

– Кто?

– Этот маньяк. Он ненормальный, понимаешь? Уходи, а то он доберется и до тебя…

– Глупости. У меня тут целый арсенал. Две боевые гранаты и пистолет. Справлюсь. Ты держись. Главное – найти какую-нибудь пилку, и я сниму твои наручники.

– Вместе с сознанием ко мне возвращается боль, – еле слышно прохрипела Катька. – Сдохнуть бы побыстрее и не мучиться.

– Господи, Катька, ты что ж такое говоришь?! – в истерике прокричала я. – Сдохнуть она собралась! Сдохнуть-то проще всего, только кто твоих детей на ноги поднимать будет?! Ты уж держись, держись, Катенька…

Катька вновь закрыла глаза и потеряла сознание. Я громко закричала, упала на колени и в бешенстве принялась кусать наручники зубами.

Неожиданно чудовищный удар по голове свалил меня на землю.

Глава 18

Когда я пришла в себя, я почувствовала острую боль. Болело все тело. Я хотела пошевелить рукой, но не смогла. Подняв голову, я увидела, что прикована к железному крюку рядом с Катей. Она стонала. Чудовищная боль становилась нестерпимой. Из темноты вышел ничем не примечательный мужчина и громко засмеялся.

– Ну что, очухались, мочалки?! – зловеще проговорил он.

– Этот придурок пытает меня здесь уже несколько часов, – глухо сказала Катька. – Зачем ты пришла…

– Я не могла бросить тебя.

Маньяк достал пистолет и выстрелил Катьке в ногу. Она вскрикнула и потеряла сознание. Я не могла поверить в реальность происходящего. Из груди вырвался стон. Катька открыла глаза и прошипела:

– Сука, чтоб ты сдох…

– Скоро сдохнешь ты, – ехидно засмеялся маньяк и сунул пистолет в карман.

Катька глухо застонала и вновь закрыла глаза. Стараясь унять дрожь, я закричала что было сил:

– Гад! Лучше убей нас, хватит издеваться!

– Не торопи события, – едва слышно произнесла Катька. – Ты даже не представляешь, какая это сволочь. Я никогда в жизни не видела такого скота.

Мужик вновь громко засмеялся. Он достал пистолет и выстрелил. Мою ногу пронзила такая боль, что я страшно закричала, чем развеселила этого ненормального еще больше. Закусив губу до крови, я заставила себя замолчать. Дышать становилось все труднее, на лбу выступил холодный пот. Я понимала, что нужно перетерпеть. И действительно,боль стала стихать, становилась тупее.

– Ему нравится смотреть, как мы мучаемся, – сказала Катька. – Он любит смотреть, как люди страдают.

Мужик усмехнулся и вытащил откуда-то бутылку пива.

– Страдания и боль очищают душу, – весело сказал он. – Еще немного, и вы обе будете молить меня о смерти. – Он достал пистолет и выстрелил Катьке в плечо.

Голова Катьки дернулась и поникла. Мужик подошел к ней вплотную, достал пузырек с нашатырным спиртом и сунул ей под нос.

– Я не хочу жить, – выдохнула Катька.

– Еще рано умирать. Еще не время! – Мужик потрепал ее по щеке. – От меня не так-то просто избавиться.

Он приблизился к Катькиному лицу и поцеловал ее в губы. Катерина не растерялась и укусила этого подонка за нос. Мужик громко закричал и отскочил. Из прокушенного носа показалась алая струйка крови.

– Ну, сука, я тебе за такие дела сейчас все кишки наизнанку выверну, – прошипел мужик, доставая платок.

Я громко заплакала. Уже почти полумертвая Катька открыла глаза и простонала:

– Наташа, прекрати плакать. Он только этого и ждет. Это такая скотина! Не плачь, не унижайся! Эта сволочь не должна видеть наши слезы!

Катька опять давала мне пример выдержки и силы. Подонок сидел на стуле и совершенно спокойно допивал свое пиво.

– Нас скоро освободят! – громко крикнула я. – Тебе осталось жить всего ничего. Погоди, я отрежу тебе твои яйца!

Не говоря ни слова, мужик выстрелил в мою простреленную ногу еще раз. Я вскрикнула и почувствовала, как меня покидает сознание. Вернее, не покидает, а медленно угасает. Бороться за жизнь хотелось все меньше и меньше, просто не было сил.

Мне всегда казалось, что смерть приходит очень быстро, а человек умирает в муках только тогда, когда тяжело болеет… Я и представить себе не могла, что умирать так больно, страшно и долго… Неожиданно мне представился покойный папа, протягивающий ко мне руки и зовущий меня к себе. Он говорил, что там, в другой жизни, нет подлости, лжи, предательства и людской зависти. Там все равны. Там спокойно, тихо и умиротворенно… Я кивнула отцу и протянула ему свои руки. Мы хотели взяться с ним за руки, но что-то отдаляло нас и мешало сплести пальцы… Я сделала еще одно усилие, но и оно не принесло никакого результата.

Неожиданно я услышала чьи-то голоса и попыталась понять, кому они принадлежат. Сознание медленно возвращалось, и я с трудом разжала слипшиеся веки. Передо мной стоял Олег, глаза его были полны ужаса.

– Олежек, как здорово, что ты пришел… – прошептала я.

Потом я увидела Димку. Он выглядел не самым лучшим образом: лицо – сплошной синяк, перебитый нос… Чудовище, мучившее нас с Катькой, лежало на полу и захлебывалось собственной кровью.

– Димка, Димочка, – прошептала я. Он открыл замки и стал бережно снимать с меня наручники. Освободившись от оков, я рухнула на пол. Оглушительная боль прокатилась по всему телу. Я закричала. Димка с Олегом бросились ко мне. Я притянула их к себе и громко заплакала.

– Я возьму ее на руки, – сказал Олег и попытался меня поднять, но Димка быстро осадил его:

– Я сам ее возьму. Своя ноша не тянет.

Я повернула голову и увидела, что друзья Олега снимают Катерину. Она не подавала признаков жизни, глаза ее были плотно закрыты.

– Господи, она жива? – с отчаянием спросила я.

– Пульс есть, – тихо сказал один из друзей Олега. – Она потеряла слишком много крови… Ее нужно срочно в больницу.

– А что делать с этим уродом? – Один из братьев пнул истекающего кровью мужика в живот.

– Связать – и в багажник, – сказал Олег и взял меня на руки.

Димка тут же оказался рядом.

– Ребята, ну что вы, в самом деле, как дети маленькие? – слезно взмолилась я. – Сейчас самое главное Катьку спасти, а то она точно до больницы не дотянет.

Димка грустно улыбнулся и отошел. Я осталась на руках у Олега.

…Не знаю, как мы уместились в этом «жигуленке», но машина тронулась с места. Катька по-прежнему не приходила в себя. Димка следил за ее пульсом. В ближайшей больниценас с Катериной отправили сразу в операционную. А дальше – полный провал и легкая, приятная истома в момент пробуждения. Наверно, это наркоз, только он может так здорово притупить и облегчить боль.

Когда я открыла глаза, то увидела сидящего рядом со мной Олега. Он держал меня за руку и нежно перебирал мои волосы.

– Со мной все в порядке? – я облизала высохшие губы и постаралась улыбнуться.

– С тобой все в полном порядке. Умирать, что ли, собралась?

– Нет. У меня еще вся жизнь впереди.

– Не у тебя, а у нас.

– Послушай, а с Катькой-то что? – испуганно спросила я, пропустив слова Олега мимо ушей.

– С ней немного хуже.

– Она жива?

– Жива. Она сейчас под капельницей. Ей придется немного позагорать в больнице.

– Главное, что она жива, – облегченно вздохнула я. – А где Димка?

– Твоего Димку тоже пришлось немного подштопать. У него там какие-то проблемы с переносицей. Он сейчас от наркоза отходит.

– Бедненький, ему, наверно, досталось…

– Больше всех досталось твоей подруге. И почему ты такая упрямая? Сидела бы себе под забором… Не схлопотала бы две пули в одну и ту же ногу. Мало было тебе простреленной руки.

– До свадьбы заживет, – улыбнулась я и посмотрела на Олега влюбленными глазами.

– А когда свадьба?

– Я свои свадьбы уже отгуляла, – грустно сказала я. – Да и ты, по-моему, тоже.

– Ты в этом уверена?

– Вполне. Со свадьбами у меня вопрос решен. Сначала свадьбы, затем разводы… Знаешь, как мне уже все это надоело?

– А по-другому не бывало?

– По-другому просто вообще не бывает.

– А как же у других людей?

– Наверное, у них по-другому, потому что они сами другие.

– А ты, значит, у нас особенная?

– Разве незаметно?

Я попробовала встать с кровати, и с третьей попытки мне это удалось. Олег пытался помочь мне, но я молча отстранила его.

– Я и забыл, что ты у нас феминистка, – заметил он.

– Не смей смеяться над калекой, – прошипела я и попробовала сделать шаг.

Правая нога совсем меня не слушалась. Я попыталась выкинуть ее вперед, но это не принесло никакого результата.

– Хромоножка ты моя, – засмеялся Олег и обнял меня.

Я посмотрела на него глазами, полными слез, и жалобно произнесла:

– Я теперь всегда буду хромать? Лучше бы я маленькой умерла!

– Не переживай, я куплю тебе самые красивые костыли, – улыбнулся Олег.

– Да пошел ты со своим костылем! – Я смахнула слезы.

– Прекрати реветь. Ты уже, по-моему, за этот отпуск вдоволь наревелась. Странная ты женщина. Из твоей ноги только что достали две пули, а ты уже хочешь ходить, как новенькая!

Я прижалась к Олегу щекой и попросила отвести меня к Катерине. Она лежала в соседней палате. Я вошла и замерла на пороге. Глаза Катьки были плотно закрыты, она тяжело дышала, рядом с кроватью стояли две капельницы. Олег помог мне подойти поближе. Нагнувшись, я поцеловала Катьку в щеку и прошептала:

– Держись, подруга. Бывало и хуже.

Неожиданно Катерина открыла глаза.

– Хуже не бывало, – прохрипела она и облизала пересохшие губы.

– Очухалась? – радостно воскликнула я. – Умница! Ты даже не представляешь, какая ты умница! Все самое страшное позади. Слышишь, все обошлось. Мы выкарабкались! Мы смогли!

– А ты сомневалась? – вновь прохрипела Катька и попыталась улыбнуться.

– Я ни в чем не сомневалась, я молилась только об одном, чтобы ты осталась жива. Все будет хорошо. Я вон тоже пока хромаю, но Олежка обещал купить мне костыли. Знаешь,в этом есть что-то экзотическое: идет обалденно красивая женщина и – на костылях!

– Да уж, экзотики полные штаны, – усмехнулась Катька и посмотрела на Олега. – Это твой курортник, что ли?

– Он самый.

Катька слегка приподняла голову, но сразу же бессильно откинулась на подушку. Я поправила ее волосы и сказала:

– Ты давай, заканчивай такие номера отмачивать. Тебе вообще двигаться запрещено. Лежи и не дергайся. Будешь лежать до полного выздоровления.

– Твой курортник вроде как умер? – с трудом проговорила Катька.

Я посмотрела на Олега и весело сказала:

– Такие не умирают. Такие кого хочешь переживут.

– Он у тебя воскрес, что ли?

– Что-то вроде того.

– Поздравляю, зря ты слезы проливала да истерики катала. Мол, влюбилась – сил нет, а он такой-сякой сам себя застрелил.

Олег подошел к Катерине поближе.

– Это кто истерики катал? Наташка, что ли? – удивленно спросил он.

– Она самая, – глухо ответила Катька. – Любит она тебя, как зараза, разве ты сам не видишь?

– Не говори ерунды, – рассердилась я.

– Ты и в самом деле в меня влюбилась? – улыбнулся Олег.

– Я уже вышла из того возраста, когда влюбляются, – звонко отчеканила я.

– Да! Я же совсем забыл, что ты у нас феминистка. Говорят, что феминистки вообще любить не умеют.

– Это кто феминистка? Наташка, что ли? – собрав силы, усмехнулась Катька. – Какая она феминистка! Она без мужика и дня не может прожить.

В палату вошла медсестра и сказала, что Катерине нужно отдыхать. Мы пообещали зайти на следующий день и вышли в коридор.

В коридоре стоял Димка с перебинтованным лицом. Увидев меня, он присвистнул и покрутил пальцем у виска:

– Ты на самом деле сумасшедшая. Тебе же лежать надо.

– На том свете все належимся. Даже если очень сильно захочется встать, все равно ничего не получится, – отмахнулась я.

Дохромав до Димки, я взяла его за руку и заглянула ему в глаза:

– Я так рада, что все обошлось, ты жив. Мне все мерещился твой одинокий силуэт на темной дороге, без слез вспоминать не могла. Я так тебе обязана.

– Да ничем ты мне не обязана, – смутился Димка. – Действительно, все обошлось, вот и курортник твой жив.

– Это же здорово, что вас у меня двое и что вы оба живые.

– Ну что, пора идти, – сказал Олег и ревниво посмотрел на Димку. – Этот мужик все еще в багажнике лежит. Нужно придумать ему достойную казнь. Машину пришлось отогнать подальше, тут отделение милиции под боком.

Когда мы проходили мимо районного отделения милиции, я обратила внимание на щит с заголовком «Их разыскивает милиция». На одной из фотографий был изображен тот самый мужчина, который совсем недавно держал нас с Катькой в подвале.

– Ребята, посмотрите, это же тот тип, что лежит у нас в багажнике!

«Внимание! Разыскивается особо опасный преступник, – стала читать я вслух, – Кротов Иван Геннадиевич по кличке Крот, который подозревается во многих преступлениях в отношении лиц женского пола. Кротов И.Г. имеет ярко выраженные маниакальные наклонности и легко входит в доверие к одиноким женщинам. Кротов И.Г. подозревается в зверских убийствах десяти женщин возрастом от 19 до 30 лет. Особые приметы…»