Чтение 6–й страницы книги ~Братство креста~

– Я разве вам не сказал? - усмехнулся Борк. - Никто из них не вернулся. Во всяком случае те, кто ушел этой дорогой. С ними были опытные проводники, некоторые водили купцов через Ползущие горы еще двадцать лет назад. Никто не вернулся.

– Откуда вы знаете, что Карамаз-паша не захватил хрустальные гробницы? Ведь он теперь, как я понял, отказался от мысли о большой армии…

– Потому что дикари по-прежнему охраняют свои святыни, и Железные птицы кружат над городом. Мой сын, со взводом верных людей, неделю назад вернулся от Ползущих гор.Он встречался с теми, кто шел из Парижа. Пока там всё спокойно, если можно так назвать бесконечные местные раздоры. Кстати, дороги больше нет, вам придется идти прямо через пески, - Борк выжидающе замолк.

– Мне осталось спросить вас, герр охотник, почему вы всё это рассказали мне, а не Станиславу?

Пивовар помолчал, опираясь на мокрый каменный парапет. В слабом свете лампы, оставленной на винтовой лестнице, Артур различал его кряжистую фигурку в кузнечном переднике. Пивовар смотрел вниз, на родной городок, свою мрачную колыбель и защиту от ненавистного солнца.

– Потому что один Проснувшийся может разбудить и других. Так я думаю, герр Кузнец. А еще я думаю, что осталось очень мало времени, и совсем скоро Карамаз-паша начнетоткапывать дряхлое французское оружие в подземных карманах. Если его опередить, то есть шанс, что мои будущие внуки не вырастут в рабстве.

– Так вы всё-таки можете нас провести?!

– Я еще раз спрашиваю вас, герр Кузнец, зачем вы хотите попасть в Париж?

Артур видел лицо охотника как бледное круглое пятно, на котором полыхали два красных уголька.

– Ладно, ваша взяла, - признал Коваль. - Я действительно хотел разбудить своих коллег. Я слишком долго откладывал… Ждал, пока Качальщики создадут достаточно мощныхдраконов, чтобы не рисковать идти пешком.

Борк закивал, в глазах его загорелось неподдельное любопытство.

– Как вам повезло, что Хранитель отговорил вас лететь! - разволновался он. - И как бы я хотел взглянуть на живого дракона. Недавно сюда начала залетать вся эта нечисть с юга, но пользы от них, как вы понимаете, никакой.

– Вы проводите нас, герр охотник?

– Я должен обсудить с братьями и сыновьями, - Борк шагнул к выходу на лестницу. - Вы убеждены, что ваши… коллеги не принесут нам нового колдовства?

– Они не умеют колдовать, но могут быть очень полезны.

– Полезны… Боюсь, мы не совсем понимаем друг друга. Ну, впрочем, ладно, - пивовар шмыгнул носом. - Пока отдыхайте.

– Кстати, - вспомнил Артур, спускаясь за коротышкой навстречу сладким запахам пекарни. - А почему вас зовут охотником? Или так у пивоваров всех принято называть?

– Не всех, - без улыбки ответил крепыш. - В наших городах охотник - это больше, чем у вас бургомистр. Чтобы заслужить право так называться, надо одним ножом убить ахара.

– А это так сложно? Ахары, они страшнее, чем рой?

– Ну, как вам сказать?.. Рой, по крайней мере, можно успеть заметить.

8.КАБАНЫ И АХАРЫ

Как и предсказывал главный пивовар, Станислав не поверил ни единому слову насчет предательства воевод. Однако он заметно повеселел, когда узнал, что поедут Борк и оба его сына. Плату Борк запросил весьма немалую и в странной форме.

Если экспедиция вернется к песочной стене живая, Коваль подарит пивоварам всё тяжелое вооружение и патроны, и всех свободных Черных коней. А пока что, для страховки, губернатора заставили отсыпать граммов двести золота, килограмм серебра и подарить одного коня. В соседство к Лапочке добавили ящики с боеприпасами, а бесполезных голубей и канистры с водой оставили в подвалах ратуши. Борк пообещал, что разыщет чистые источники по пути.

Пивовары нарядились как привидения, все открытые части тела густо обмазали белой мазью, нацепили самодельные очки с темными стеклами и замотали лица шарфами.

И началась бешеная ночная скачка, поскольку охотник хотел затемно добраться до деревни, где обитали его родственники. По прикидкам Артура, за три часа непрерывной скачки отмахали километров сто пятьдесят. Походный строй теперь выглядел иначе. Впереди, на одном коне, тряслись вместе с котами Клаус и Фердинанд, Борка взял к себев седло Качальщик. У пивовара, к неудовольствию ксендза, еще за ужином нашлись с Семеном Вторым общие темы. Они долго обсуждали, сколько понадобится Хранителей меток, чтобы очистить посевные угодья вокруг города. Борк спрашивал, чем можно заманить в гости русских волшебников, а Семен дознавался, где растет травка, которую пивовары добавляют в свой напиток. Глядя на них, Коваль пришел к выводу, что только шесть кружек пива могут устранить языковые барьеры…

Стоило тронуться с места, как охотник развернулся задом наперед, поднял очки и упер в колени два заряженных обреза. Семен пристегнул коротышку к своей портупее и получил инструктаж по выполнению простейших команд.

Оказалось, что пивовары Кайзерслаутерна, когда выезжают верхом пострелять, именно так и поступают, хотя их лошади в два раза меньше. Один рулит, а другой отстреливается.

Иначе догонят и съедят…

Семен теперь ехал в арьергарде, на некотором удалении от отряда, чем очень нервировал Христофора. Сын Красной луны необычайно разговорился. Он не уставал повторять на скаку Ковалю, что совсем недалеко прыгает что-то живое, большое и злое. Затем он обнаружил, как что-то большое, не злое, но любопытное ползет справа. Артур до рези в глазах вглядывался в темноту, но не видел ничего, кроме бесконечного засилья кукурузы. Что-то там несомненно передвигалось. Порой очень даже шустро, но Артур не успевал замечать.

Несмотря на мрачные прогнозы ксендза, восход наступил и застал путешественников на самой границе травы и леса. Пивовары на ходу натянули маски из плотной ткани. В который раз Артур поразился феноменальному зрению чудесных лошадок. Всадникам казалось, что три с лишним часа они мчатся по ровному шоссе, но на самом деле "шоссе" оказалось довольно узкой тропой в ямах и рытвинах, утыканной по обочинам железными костылями…

– За деревней тропа кончается, - предупредил Клаус. - Поедем по насыпи, там, где ходили машины на стальных колесах…

Первый луч солнца пробил мрак. Сзади, из узкого коридора сиреневой кукурузы, не торопясь, подъехал Семен. Ноздри Артура издалека уловили пороховую гарь. Выходит, что Борк стрелял в кого-то, но на такой скорости, да еще при сильном боковом ветре, звук отнесло в сторону…

– Кабаны, - успокаивающе сказал охотник. - Голодные, шли по следу.

Деревня состояла из двух десятков разбитых в хлам особнячков середины и конца двадцатого века. Пивовары жили в двух старинных зданиях: кирхе и кирпичном владении бывшего суда. Еще там сохранилась сносная конюшня какого-то спортклуба и совсем уж дряхлая постройка с горделивой надписью "Полиция". У входа в "полицию" был врыт камень, на котором готическим шрифтом значилось, что принц такой-то изволил остановиться в данном населенном пункте на ночлег и даже толкнул речь перед обывателями. Эти немаловажные события произошли на рубеже восемнадцатого столетия.

В середине двадцать второго столетия на памятной плите грелась колоссальная улитка размером с болонку, а напротив, в пыли, оранжевые лопухи приманивали мух запахом тухлятины.

Борк быстренько пошептался со своими и, забрав сыновей, отправился на боковую. Он заранее предупредил Артура, что час для сна придется выкроить.

Неулыбчивые, бледные дети - точные копии взрослых - таращились из подвальных окошек на лоснящихся гигантов, отказываясь признавать в них лошадей. Трава вокруг поселения давно догорела, а посреди широкого поля золы возвышались столбы с колючей проволокой. Там, где проскакал отряд, имелись ворота, которые Борк старательно затворил за собой. До проволоки поле было распахано на огороды. Зеленели верхушки корнеплодов, наливались мякотью тыквы, в теплицах прели помидоры. Коваль подумал, что после местных дождей, не стал бы употреблять эти овощи в пищу…

Зато за проволокой пространство шириной в сотню метров изобиловало обломками техники, кусками рельсов, битым кирпичом и многочисленными кротовыми норами.

Только крот при таком диаметре норы, подумал Артур, должен быть величиной с лисицу…

– Ахары, - небрежно кивнул вернувшийся Борк. - Здесь они мелкие, трусливые…

Полувзвод выстроился в походный порядок. За крайним домиком дорожная перспектива разительно поменялась. Теперь губернатор не сомневался, что они приближаются к эпицентру Вечного пожарища. Правда, оно здорово отличалось от того, где он дрался с пиявками. Очевидно, когда-то поселок играл роль узловой железнодорожной станции; за домиками виднелись останки вокзального здания. Двухэтажные стены сложились, как карточный домик, а рядом кое-как держался длинный пакгауз, весь проросший таким же вьюном-камнеломкой, что встретил Артур вчерашним вечером в городе. Только этот вьюн был в десятки раз мощнее и пережевывал толстую кладку в крошево, как алмазное сверло.

– Когда я был тут последний раз, эти растения еще не добрались до вокзала, - сказал Станислав.

Конь Клауса первым взобрался на насыпь. По широкой дуге убегали две полосы просевших рельсов; телеграфные столбы частично попадали, бетонные шпалы утонули в глубоком мху. Слева и справа от насыпи, замыкая оборонительную линию вокруг деревни, торчала колючая проволока, а дальше, кроме размытого следа железной дороги, не было ничего.

Абсолютно ничего - ни травы, ни деревьев. Бесконечный высохший плац, словно поверхность гигантского подгоревшего пудинга. Словно кто-то устроил гигантскую вертолетную площадку посреди Сахары, облив песок напалмом. Идеально ровная коричневая корка, тянущаяся до самого горизонта, и холмики щебенки вдоль железной дороги, точно подтаявшее мороженое над кофейной чашкой.

– О, господи! - прошептала мама Рона, принимая из рук Фердинанда бурдюк с пивом. - Я не могу больше вливать в себя эту дрянь.

Коваля тоже слегка мутило от пряного травяного настоя, но он задержал дыхание и послушно опрокинул в себя очередные пол-литра.

– Солнце опять барахлит, - заметил книжник.

Но он ошибался. Светило перемещалось с положенной скоростью, просто на его пути разлилось яркое, пульсирующее сияние. Точно растекались по небу жирные комки сахарной ваты. Они возникали из знойного воздуха и плыли вдоль горизонта, пересекаясь, слоясь, наползая друг на друга…

– Это не облака, - сказал Семен

– То, о чем я предупреждал, - обернулся Станислав к невыспавшимся товарищам. - Желтые туманы, пролететь невозможно.

За несколько минут туман захватил половину голубого небосклона, и лица людей приобрели нездоровый желтушный цвет. Колонну догнал Клаус, который привез полотняныемаски, пропитанные всё тем же пивом. Скрепя сердце, путникам пришлось натянуть их под бдительным присмотром Борка. Коваль с ужасом представил себе, каково приходится охотникам круглый год щеголять в плотных балахонах, да еще с намордниками на лицах…

Солнце безжалостно раскаляло землю. Поселок растаял позади, точно от жарких лучей размазались неокрепшие краски на холсте, и теперь вокруг горстки всадников расстилалась безжизненная степь. Если бы не нитка железнодорожного полотна, вокруг не осталось бы ни единого ориентира…

Коваль поравнялся с Семеном.

– Это хорошо, что сегодня туман так близко, - неожиданно обрадовал охотник. - Под отравой нет живности.

– А как же мы?

– Мы не умрем, если будем пить пиво и смачивать повязки… Если, конечно, туман не затянется на два дня, - беспечно добавил Борк.

– А если затянется?

– Тогда умрем.

– О чем это он? - поинтересовался Семен, заправляя под ремешок пыльные косички.

– Он говорит, что в туманах нет комаров, - успокоил Коваль.

– Зато есть кое-кто покрупнее, - Качальщик указал в сторону, где на мертвой земле, припорошенной пылью, отпечатались чьи-то следы.

Впереди свистнул Фердинанд. Колонна остановилась. Фердинанд подождал отца и тут же принялся горячо перешептываться с ним. Клаус спешился и сделал странную вещь: обойдя всех лошадей, он посыпал им ноги мелким порошком.

– Кабаны прошли недавно, - озабоченно обратился к Ковалю Борк. - Скажите своим людям, чтобы стреляли во всё, что движется.

В ватном покрывале белесого мха, которым неровно заросла насыпь, зияли глубокие дыры. Можно было различить четыре цепочки следов, уходящих в пустыню: одна большогоразмера и три помельче.

– Мать и три подсвинка, - констатировал поляк.

– Здесь свиньи так опасны? - рассмеялся Карапуз.

Коваль знал, что в бытность лесным разбойником Митя один на один ходил на матерого секача.

– Это не кабаньи следы, - помотал головой Семен. - О таких зверюгах я никогда и не слыхивал.

– Смотрите по сторонам! - прикрикнул Борк. - Опасны не свиньи, а те, кто идет за ними.

Отряд медленно двинулся дальше. Цепочка удивительных следов исчезла в желтой дымке, впереди блеснула вода и развернулась новая, бескрайняя перспектива.

Прямо по курсу спекшуюся пустыню рассекала трещина метров пяти шириной. Разлом убегал в обе стороны от железной дороги, насколько хватало глаз, насыпь обрывалась в пропасть, по счастью, неглубокую. Внизу валялась груда металла, в том числе пассажирский вагон от скоростного экспресса, сошедшего с рельсов и застывшего на противоположной стороне оврага.

За оврагом, слева и справа от железной дороги, расстилалась болотистая низина. Болото никак нельзя было назвать однообразным; вблизи оно походило на густую сеть ручейков, дававших начало более крупным речушкам, а чуть дальше разливалось в широкое желто-зеленое озеро, сплошь заросшее травами и цветами самых удивительных форм и оттенков. Вдалеке поднимались клубы испарений, смешивались с низкими желтыми облаками, образуя непроглядную, вонючую завесу. Даже сквозь пропитанную дрожжами тряпку Артур чувствовал кислый, удушливый аромат.

Христофор хлопнул себя по щеке и показал губернатору убитого комара. Теперь Коваль обратил внимание, что воздух наполнен звуками. Низкое гудение насекомых, всплески, бульканье, словно лопались на поверхности трясины газовые пузыри, короткие гортанные крики и неясное мычание.

Вот тут-то люди и увидели кабанов…

У Артура мгновенно возникло ощущение, что он попал внутрь полотна Великого каталонца. Правда, тот, когда рисовал длинноногих слонов, забыл приделать им щетину и длинные рыльца муравьедов. При известной фантазии в милых обитателях трясин можно было признать родственников свиньи. По полосатым спинкам поросят разгуливали полчища мух. Поросята толкались, повизгивали, рвали друг у друга что-то вкусненькое. Рыжая лоснящаяся мамаша шла впереди, с чавканьем вытаскивая из черной воды трехметровые ходули, недобрым глазом покосилась на людей, разинула пасть. Ее вытянутое рыло заканчивалось подвижными вздернутыми губами, из-под которых, точно два маленьких плуга, торчали загнутые вниз клыки.

Убедившись, что никто не нападает, кабаниха пошлепала дальше, туда, где торчали из воды бетонные сваи и прогуливалось еще одно "свинское" семейство. Поджарые, мускулистые поросята потянулись следом.

Путники перевели лошадей через овраг по кучам красноватой глины и продолжили путь по относительно сухому проходу между двух рядов шпал. Теперь люди ехали в два ряда, плечом к плечу. Артур добрался до переднего вагона экспресса "СаарбрюкенПариж-Руан-Гавр" - гласила чудом уцелевшая табличка на одном из вагонов, и заглянул в кабину тепловоза. Тяжелые колеса давно утонули в грязи, стекла вылетели, половина крыши превратилась в ржавое решето. Внутри поезд снизу доверху пророс болотной растительностью; среди мелких фиолетовых побегов гудели тучи мошкары, а из сплюснутой кабины машиниста выглядывала тонкоклювая щетинистая птица.

Такие же птицы, как та, что свила гнездо на сиденье машиниста, прогуливались поодаль, вспарывая ряску длинными голенастыми ногами.

Краем глаза Артур уловил быстрое движение за сигарообразной мордой поезда. Что-то пронеслось под зеленой тиной. По команде Борка Клаус и Фердинанд разом открыли огонь, остальные завертелись в седлах, не понимая, где противник.

Клаус и Фердинанд вырвались вперед и принялись обстреливать болото крупной дробью.

– Уходим, живо! - крикнул Борк.

Артур хлестнул коня, но тут позади истошно завопил Лева.

Губернатору показалось, что он разворачивается и вскидывает ствол "ремингтона" невыразимо медленно, настолько шустрой была тварь, вцепившаяся книжнику в сапог. Прадедушка ахара был когда-то обычным паучком, но со временем решил расширить среду обитания и способы кормежки. Артур убедился, насколько Борк был прав, когда говорил, что ахара надо еще заметить.

Первым выстрелом пауку оторвало две или три ноги, каждую размером с детскую хоккейную клюшку. Волосатые конечности, зазубренные на концах, разлетелись в стороны, но продолжали сокращаться, выкашивая вокруг себя мокрую траву. Блестящее хитиновое туловище монстра состояло из двух частей; на передней, плоской, как средних размеров, семейная сковородка, крепились горизонтальные челюсти полуметровой длины. Задняя часть паука, пузатое брюшко, была защищена острыми шипами и походила на туловище морского ежа.

Ахар не разжал челюстей, но одновременный залп из трех ружей разнес его в клочья. Книжник корчился от боли, его конь поднялся на дыбы. Еще один паук пулей выскочил из тины и прицелился коню в брюхо. Со своей позиции Артур стрелять не мог, но сбоку уже летел Качальщик, раскручивая изогнутый ятаган. Хищник не успел дотянуться до паха лошади, как Семен разрубил его на три части.

Стоило Качальщику коснуться босыми пятками влажной земли, как сразу с двух сторон, фонтанами разбрызгивая щебенку, винтом выскочили еще две пары зубастых жерновов. Лошадь книжника скакнула в сторону. Артур по-прежнему не мог стрелять, но Семен уже погрузился в боевой транс.

В долю секунды он развернулся бабочкой, и пауку вместо его ноги достался удар сабли. Второй ахар растопырил когтистые лапы, принимая боевую стойку. Он и вправду былдьявольски проворен, но Семен крутанулся вторично - и лишенное конечностей мохнатое брюхо тяжело плюхнулось в грязь.

Пауки подкрадывались под водой и лезли на сухую перемычку полотна один за другим. Теперь стреляли все, у кого имелось оружие, но попасть в юрких созданий было почтинереально. Артур плюнул на ружье, достал палаш и ринулся на землю в помощь Качальщику.

Семен творил чудеса. Пока Клаус с Фердинандом не без потерь закололи троих архаров-подростков, Качальщик угробил шестерых. Он моментально сориентировался и бросился наперерез стае, отсекая ее от лошадей. Он крутился волчком на узком перешейке между дырявым вагоном и скользким, сырым откосом, уходящим в болотную грязь. Ятаганв его руке превратился в сплошной сверкающий круг, за которым тянулся веер кровавых брызг. Левой рукой он успевал метать ножи.

Семен верно уловил слабое место болотных чудовищ. Когда враг зависал сверху, они инстинктивно задирали головы и открывали незащищенный участок шеи. Семену хватало этого мгновения, чтобы провести отвлекающий маневр, отступить в сторону, поджать ногу в сантиметре от клацающих зубов и нанести удар.

Он словно бы даже и не сражался, а танцевал!

Гора вражеских трупов представляла малоприятное зрелище. Потеряв дюжину особей, стая сообразила, что загорелого парня с косичками лучше не трогать.

Качальщик вытер саблю о мокрую траву.

"Молодым везде у нас дорога", - сказал себе Артур, с трудом добивая второго паучка.

В это время фиолетовые цветочки, ковром покрывавшие западный склон полотна, провалились внутрь, и из-под земли, как из катапульты, вылетел еще один зверь. Расправляя в воздухе метровые ходули, он ринулся на лошадь Карапуза. Две стрекочущие пилы вспороли лошади шкуру; завопили все одновременно, и всадник, и конь.

Не успел Митя выстрелить, как одна из крючковатых лап впилась ему в бедро, а остальные вцепились в круп коня. Ближе всех оказался Фердинанд. Он ударил двумя кинжалами одновременно, и тяжелая туша ахара осела на рельсы, так и не успев полакомиться добычей. Но шевелящиеся обрубки паучьих лап удалось удалить из-под кожи лошади лишь два часа спустя.

В суете Борк прикончил еще троих ахаров, помельче. Его способ охоты Артуру понравился. Пивовар проворно спрыгнул с коня, встал одной ногой на торчащую шпалу, а другой принялся притоптывать по сырой земле. Очень скоро возникла знакомая ямка, и хищник получил порцию дроби при взлете.

Закончив дело, Борк протянул руку вверх, и Хранитель втянул его в седло. Непостижимым образом охотник чувствовал, когда надо драться, а когда пора удирать. Солнце спряталось за мелкую тучку, болото перестало отсвечивать, и Коваль, наконец, разглядел, как основная масса врага пробирается под водой. Оказывается, людям довелось схватиться лишь с крайним левым флангом подводной армии.

Ахары проворно перемещались, выставив на поверхность тонкие усики. Их было десятка четыре, и стая уже разворачивалась широким полукругом, готовясь захватить лошадей в кольцо. Встретив неожиданное сопротивление, они споро перегруппировались, и обратили всё внимание на стадо свинок.

А точнее, на самого слабого поросенка…

Свиньи с визгом удирали в направлении твердой суши. Через пару секунд стало ясно, что ахары их гораздо умнее. У берега длинноногих поросят поджидала засада. Еще с пяток кровожадных пассатижей выпрыгнули из нор и набросились на отставшего поросенка. Они методично теснили его в сторону загонщиков. Мать-кабаниха улепетывала, задрав хвостик. С противными криками кружили в воздухе цапли.

Никто и не подумал спасать несчастного полосатика. Спустя минуту всё было кончено, лишь там, куда упала жертва, мотался клубок мохнатых тел.

"Всё как всегда, - посочувствовал Артур, - последний моет класс…"

Подбадриваемые свистом Фердинанда кони помчались между путей, всё дальше углубляясь в страну вонючих болот и комариных туч. Неожиданно возникла еще одна железнодорожная ветка, на которой тоже замер состав - теперь уже грузовой. Большая часть вагонов погрузилась в болото до самых крыш, а нержавеющие цистерны с надписью "масло"выглядели так, словно их кто-то прогрыз. Куда-то подевалась насыпь; Коваль мечтал поскорее выбраться на твердое место, чтобы лошади не провалились в зыбучую почву.

Когда слева показалась длинная бетонная плита, косо торчащая из фиолетовой ряски, Борк позволил сделать короткий привал. Сквозь бывшую станционную платформу пауки просочиться не могли. Правда, здесь в пределах видимости разгуливало стадо плотоядных коров, но Христофор показал Ковалю приземистую четвероногую утку, за которой те охотились. Клаус сказал, что коровы вполне безобидны и не выносят запах пива.

– Вам очень повезло!

Борк ассистировал маме Роне штопать левину ногу. От головы паука остались лишь хлипкие ошметки, но челюсти, больше похожие на две костяные пилы, пришлось разжиматькинжалами. Сухожилие оказалось не порванным, но десятки мелких ранок никак не хотели заживать самостоятельно. Комары всех мастей пикировали на запах крови и пытались усесться Леве на ногу сразу в три слоя, не соблюдая никакой очередности.

– Да неужели?! Вы вправду считаете, что я везучий? - от боли и гнева Свирский почти без акцента заговорил на французском.

– Конечно! - воодушевленно закивал охотник без тени юмора. - Это был самец, они более вялые и лишь слегка помогают самкам на охоте. Стая погналась за свиньями, нас заметили случайно… Но ваш Семен - удивительный боец. Мы никогда не видели, чтобы человек перемещался с такой ловкостью!

"А он ведь нас спас, - подумал Коваль. - Неизвестно, сумел бы я остановить эту мерзость…"

Фердинанд разлил последнюю порцию пива и проследил, чтобы выпили до дна. Употребили честно, никто не хотел заразиться, но Христофора всё равно стошнило. Митя, запрокинув голову, изучал, как солнце окончательно исчезает за желтой завесой. Клаус и Семен тем временем вытаскивали из его бедра костяные крючки - предсмертный подарочек ахара. Затем Борк велел развести костер, накапал в золу жидкости из фляжки и полученной кашицей заставил обмазать раны. Стойко терпевший доселе Карапуз после такого лечения взвыл от боли и чуть не кинулся на пивовара с кулаками, а Свирский провалился в обморок.

– Иначе нельзя, - извинился главный охотник. - Яд ахара съедает мозги. Если не остановить, перестанут слушаться ноги, затем руки. Немножко неприятно перед смертью…

Станислав молился, опустившись на колени у дальнего края станционной платформы. Подле него смешным напоминанием о лучших днях болталась на декоративных крюках мусорная урна со значком, запрещающим бросать окурки на пол. Христофор икал и нюхал воздух. Пахло кисло и одновременно приторно, но ветер стал свежее.

Артур наблюдал, в каком темпе кончаются боеприпасы, и впервые в нем шевельнулась мысль, не повернуть ли назад. Он был склонен доверять охотнику и не планировал вторгаться в Мертвые земли с танками и самолетами, но теперешнюю экспедицию стоило подготовить получше. Он еще в Питере слышал о песчаной стене, но считал ее всего лишь следствием выветривания почв. Он слышал об отравленных химией сотнях и тысячах гектаров, но насмотрелся этого и дома…

– Плохо дело, командир? - Даляр остановился рядом и сплюнул вниз на ползающих в фиолетовой траве улиток. - Тут вишь как… Всё смотрю и не могу понять, что там впереди…

– Это мост, - сказал Артур. - Как через Неву, только поменьше. По нему когда-то ходили паровики.

– Вот дела… Мост есть, а реки нету.

Никакой реки, действительно, не было и в помине. Две чудом сохранившиеся бетонные аркады торчали вертикально из плоской равнины. Свисавшие с опорных башен оборванные стальные тросы слегка покачивались и гудели.

– Три года назад мост лежал на боку, - сказал поляк.

Коваль попытался представить себе, что могло развернуть и воткнуть в почву тысячетонную громаду.

– Уходим! - озабоченно произнес охотник, показывая на стремительно приближающийся туман. - Прикажите закутать морды лошадям и не разговаривать, пока не доберемся до гор. Всем привязаться веревками и идти след в след.

– Я не вижу никаких гор, - глядя в бинокль, заявил Карапуз.

– След в след! - строго повторил охотник. - Горы нападают на одиночек.

Последнюю фразу Коваль не стал переводить, подумал, что неверно понял.

9.СМЕРТЬ В ПОЛЗУЩИХ ГОРАХ

– От меня одни хлопоты, - криво улыбнулся книжник, когда ему в очередной раз промывали искалеченную ногу. - Может, оставите меня тут, а на обратном пути заберете? Борк говорит, что по лесу придется пешком топать, а какой из меня скороход?

– Брось нести чушь, осталась ерунда! - оборвал Артур. - Ты для нас самый важный, тренируйся во французском!

На ночлег остановились в подвале средневековой крепости…

Сначала долго шли по камням, затем дорогу перегородили завалы промышленных зданий. Оставалось только гадать, каким образом находил охотник верное направление среди выплывающих из мрака одинаковых куч мусора.

В десятке метров над землей перекатывался и вздыхал туман, словно влажный компресс цвета разведенной охры. Иногда языки тумана доставали до земли, волочились по голой, без единого листика, равнине. Тогда Клаус сворачивал, и связанная веревками цепочка людей сворачивала за ним.

Опустилась ночь, пришлось зажечь факелы. Сквозь мелкую морось фигуры всадников казались расплывчатыми, от света факелов на слоистых ядовитых тучах плясали тени. Иногда казалось, что вокруг дробятся и рассыпаются бесчисленные зеркала, но это была всего лишь странная игра воды и света…

Полная тишина.

Когда стихал ветер, Коваль не слышал ничего, кроме фырканья коней и поступи копыт. Иногда Клаус дергал за веревку, колонна останавливалась. Из сумрачной пелены появлялся один из пивоваров, обходя всех с бутылочкой снадобья. Лошади шарахались, когда он капал им на ноздри черную жидкость, но Борку и этого казалось недостаточно. Он велел закапать зелье в глазаи людям, и животным.

На все предложения отдохнуть охотник отвечал отказом. По часам Артур определял, что наступило утро, а они всё тащились сквозь полумрак. Глаза слезились, постоянно хотелось сморгнуть, в носу свербило, а во рту скапливалась мерзкая кислая слюна. Он слышал, как позади тошнило маму Рону. То ли от хмельного пива, то ли от воздействияядовитых паров, ему периодически казалось, что впереди трусящий конь двоится, распадается на части или начинает перебирать ногами в воздухе. Проклятое пойло никакне желало перевариваться, поднималось по пищеводу и забивало хмельными пузырями гортань. Артуру казалось, он настолько пропитался кислятиной, что от него теперь будет вечно разить за версту.

Никого. Ни насекомых, ни птиц.

Ни капли зелени и ни клочка травы.

Под копытами перекатывались камни или хрустела серая лежалая пыль.

В какой-то момент Ковалю показалось, что начало светать. Туман поднялся выше, открыв неожиданно мрачную картину. "Это уже не Дали, - подумал Артур, - это гораздо хуже…"

Они проходили по гигантской заводской территории. Над головой нависали огрызки корпусов, иначе не назовешь. Где-то не хватало стены, и перекрытия этажей вместе с лестницами свешивались над пропастью. Где-то от здания оставался один скелет, а в другом, напротив, стены держались, и не вылетели даже окна, зато внутри всё рухнуло до первого этажа.

Ржавые нитки рельсов забегали в здоровенный, плоский ангар со съехавшей набекрень крышей. В ангаре когда-то случился пожар, и теперь сквозь арку высотой в три этажа выглядывали слепыми глазками фар сгоревшие остовы маневровых тепловозов. Прямо, как рабочие пчелки, погибшие вместе с ульем…

Однажды из сумрака выплыла жуткая скульптурная группа, даже толстокожий Митя Карапуз вздрогнул и неловко перекрестился, что случалось с ним крайне нечасто. Над просевшей кирпичной балюстрадой некогда возвышалась шарообразная надстройка с широким панорамным стеклом по кругу. Скорее всего диспетчерская, внешний дозорный пункт, позволявший охватить сверху значительную территорию завода. Гигантский бетонный шар, облицованный нержавейкой, провалился до земли сквозь два этажа, но армированное стекло уцелело. И теперь изнутри таращилось полдюжины скелетов в истлевших форменных комбинезонах. Они так и замерли, придавленные креслами и упавшим потолком, словно команда погибшего звездолета.

Кони осторожно нащупывали дорогу среди трещин, обломков кирпича и арматуры. Несколько раз Артуру пришлось пригибаться, когда из мглы надвигался провисший трубопровод или пучок обглоданного кабеля. Через некоторое время туман поднялся еще выше. Клаус провел отряд по упавшим воротам, и производственные кварталы сменились жилыми.

Только здесь никто не жил, кроме скользкой серой плесени и крыс. Да и те три крысы, которых Артур успел засечь, выглядели настолько неважно, что хотелось их покормить.

Стоило выйти на ровное место, как Борк снова скомандовал в галоп, точно сзади гналась свора обезумевших пауков. Вдоль проспекта различались штабеля упавших новостроек и многоэтажная башня, свалившаяся прямо на автобусный вокзал. Сплющенные автобусы торчали из-под обломков, как раздавленные тараканы.

Артур стал размышлять, были еще живы люди на вокзале, когда обрушился небоскреб, или к тому времени всех уже прикончил СПИД?..

Еще час - и стало окончательно светло. Сквозь разрывы в лимонном мареве проглянуло солнышко. Коваль оглянулся и мысленно поблагодарил Борка за предусмотрительность: Христофор и Левушка спали на ходу. Если бы не прочная веревка, неизвестно куда бы они завернули во мраке…

Когда Ковалю уже начало казаться, что спит не только он, но и жеребец, из строительной рухляди надвинулась замшелая средневековая громада. С позеленевших, сочащихся влагой стен с карканьем поднялись тучи воронов. Желтая морось отступала, сменяясь самым обычным промозглым ветром и сереньким дождем. Вернулись комары и мухи. Укрытый "защитной" тканью Лапочка рычал на кого-то сквозь прутья корзины, но враги благоразумно не показывались.

Обогнули покатую стену с пушечным бастионом, под которым разинули пасти скульптурные львы. В глубине треснувшей арки Свирский прочел указатель: "Продолжение осмотра". Сыновья охотника шустро откатили в сторону валун, маскирующий низкую дверцу, а затем сковырнули две широкие доски, прибитые крестнакрест.

Вначале в темноту запустили Лапочку. Только после этого в тайное укрытие пивоваров вошли люди. Видимо, пивовары издавна приспособили этот подвал в качестве базы отдыха. Целая анфилада замурованных в глубине комнат с сухим полом, почти не испорченной грубой мебелью выход во внутренний дворик с пустой чашей фонтана. Нашлось место и для коней: их провели под аркой и устроили в узкой крытой галерее. Борк запретил оставлять лошадей под открытым небом.

Затем произошло настоящее чудо. Клаус достал из тайника три бронзовых чана и, взяв себе в помощь полковника с Карапузом, принес воды из колодца. Ни пить, ни мыться он не позволил, пока вода не вскипит. Пришлось разжигать костер, зато потом в маленькой часовне устроили настоящую баню. Пока русские намывались, измученные пивоварызавалились спать.