read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Задача Антонины упростилась с самого начала благодаря ее непроизнесенному вслух решению искать жену только среди родов курейшей. Все племена с Хиджаза прислали девушек, но это, в основном, был вопрос чести. Курейши благоразумно не выражали протестов и не требовали для себя предпочтений. Тем не менее факт оставался: курейши доминировали в Западной Аравии. Выбор жены из какого-то другого племени сильно их оскорбит. А с другой стороны, ни одно из прочих племен не воспримет выбор девушки из курейшей неверно. На самом деле они ждут от нее этого. Они просто хотят, чтобы их драгоценным дочерям дали формальную возможность участвовать в конкурсе.
Что Антонина и делала. Она проявляла осторожность, стараясь проводить с девушками из других племен столько же времени, сколько проводила с девушками из различных родов курейшей. И разговаривала с ними не просто так. Наложницы являлись обычной практикой среди арабов. Антонина намеревалась выбрать несколько наложниц для негусы нагаста из девушек-некурейшей. Она не обсуждала вопрос с Эоном до захода в гарем. Антонина знала, что молодой царь не хотел думать даже о жене, не говоря уже о толпе наложниц. Но он смирится с политической необходимостью, когда придет время.
Ее звали Рукайя, и она была из рода хашим из курейшей.
Вначале Антонина отвергла ее. Девушка оказалась слишком красива — на самом деле просто поразительно красива — и, что еще хуже, — очень стройна. Эон единственный выжил из правящей династии Аксумского царства, и Антонина не хотела рисковать с продолжением царского рода. Ее подруга, императрица Феодора, тоже была стройной женщиной. Феодора чуть не умерла во время родов из-за узких бедер. Ребенок умер, и Феодора не смогла родить другого.
Антонина хотела найти девушку с широкими бедрами. А также умную и с хорошим характером. Но она хотела девушку, которая могла бы без труда рожать наследников престола. Много наследников.
Но по мере того как текли часы первого дня, в разговорах с различными претендентками, Антонина обнаружила, что ее глаза притягиваются к Рукайе. И не потому, что девушка из рода хашим пыталась привлечь ее внимание. Как раз наоборот. Рукайя, казалось, почти избегала ее.
Конечно, полностью избежать ее было невозможно. Не в гареме, который, если не считать спален, состоял из одной большой комнаты. Потолок в комнате отсутствовал, а в центре находился мелкий бассейн. Девушки — их насчитывалось почти пятьдесят — сидели на скамьях. Большинство занимали скамьи, которые окружали бассейн, где их можно было лучше всего рассмотреть. Но примерно две дюжины сидели на скамьях, установленных у дальних стен.
Вначале Антонина подумала, что эти — самые скромные. Но когда она познакомилась с ними со всеми, то поняла: большинство девушек на дальних скамьях — не из курейшей.Они прекрасно знали, что их не выберут, и не видели оснований толкаться в толпе у бассейна.
Все, за исключением Рукайи, которая, хотя и была из курейшей, очевидно, выбрала то положение в тени не из-за скромности. По мере того как день склонялся к вечеру, Антонина начала обращать внимание, как часто другие девушки подходят к Рукайе и разговаривают с ней.
Антонина не могла слышать слов, но ей не потребовалось много времени, чтобы понять происходящее.
В первые несколько часов взволнованные девушки шли к Рукайе, чтобы успокоиться. Казалось, привести в порядок нервы им помогают несколько слов, произнесенные спокойным и дружелюбным тоном. Немного расслабившись, девушки снова садились на свои места у бассейна.
По мере того как продолжался день, Антонина обратила внимание на нескольких других девушек, которые украдкой бегали к скамье Рукайи. Эти, как она думала, находились в плохом настроении, поскольку не могли считаться красивыми и искали успокоения и заверений. Казалось, их им дает самая красивая девушка в помещении. По большей части словами. Но Антонина также обратила внимание на краткие объятия, поглаживания волос, а один раз Рукайя несколько минут прижимала к себе тихо плачущую пятнадцатилетнюю девушку. Девушка с грузным телом и некрасивым лицом явно чувствовала, что слишком непривлекательна для жены царя.
Что на самом деле так и было. Антонина не искала красоту в первую очередь. Но та, кого она выберет, должна оказаться достаточно симпатичной, чтобы вызвать интерес у царя. Аксумскому царству требовалась стабильная династия. Это означало наследников, которых царица-дурнушка может и не обеспечить.
Но хотя Рукайя произвела на Антонину впечатление, римлянка продолжала исключать ее. Какое-то время, слушая то, что ей говорила та или другая девушка, Антонина раздумывала над возможностью выбрать Рукайю в качестве одной из наложниц Эона. Но отказалась и от этой мысли. Дочь из рода хашим просто слишком красива. Слишком привлекательна во всех отношениях. После многих часов в гареме, наблюдая внимательными глазами и оценивая разумом, Антонина не могла не заметить хорошие манеры и отличный характер Рукайи.
И все это, конечно, говорило против нее.
«Она слишком худа для царицы и слишком ослепительна для кого-то еще».
Антонина не хотела рисковать. Нельзя допустить, чтобы царь царей не произвел никаких законных наследников, поскольку слишком очарован наложницей.
В первую ночь она отправилась спать с твердым решением. К концу второго дня твердое решение поистрепалось по краям.
Второй день был днем отбора. В его процессе Антонина — так мягко, как только возможно — дала понять большинству девушек, с которыми говорила, что они больше не рассматриваются. Многие из них достаточно весело восприняли новость, в особенности те, кто были не из курейшей. Но, конечно, нашлись и другие, которые расстроились.
По крайней мере половина из них, как не могла не заметить Антонина, тут же отправились к скамье Рукайи. К середине дня девушку из рода хашим окружила толпа других девушек. Это была самая веселая группа в гареме. Слезы, которые текли по этим молодым щекам, высохли, и девушки смеялись тихо произносимым шуткам Рукайи. Похоже, ко всему вдобавок, Рукайя еще и умна.
Антонина пока еще не обменялась с ней ни словом. Она сразу же исключила Рукайю, и сама Рукайя не предпринимала попыток привлечь внимание Антонины. Но римлянка прекрасно знала, что происходит на той скамье.
В этом мире есть люди, которые имеют склонность привлекать к себе других. Люди, которые привлекают к себе других, как магнит привлекает кусочки железа. Тип людей, к которым другие, когда подворачивают ногу и падают, автоматически обращаются за помощью и советом.
Короче, тип людей, которых ты хочешь видеть сидящими на троне — но видишь редко.
Антонина покачала головой.
«Слишком худая».
К утру третьего дня Антонина сузила выбор до трех девушек. Она решила провести весь день в разговорах с этими финальными претендентками.
Рукайи среди них не было. Тем не менее, когда пришло время делать объявление собравшимся в гареме девушкам, казалось, что у языка Антонины появилась своя воля. После того, как она назвала имена трех финалисток, восставший орган продолжал говорить.
— И Рукайя, — выпалил ее язык.
Сидевшая через комнату Рукайя резко подняла голову. Девушка уставилась на Антонину широко раскрытыми глазами. Она удивилась, но… было что-то еще. Рукайя казалась опечаленной объявлением.
«Это странно, — подумала Антонина. Затем твердо сказала своему языку: — Она все равно слишком тощая».
Антонина разговаривала с Рукайей в последнюю очередь. День уже клонился к вечеру, когда девушка из рода хашим вошла в небольшую спальню в гареме, которую Антонина использовала для встреч один на один.
Когда Рукайя села на скамью напротив Антонины, последнюю восхитила грациозность движений девушки. Было что-то почти волнообразное в том, как Рукайя ходила и соскальзывала на сиденье. Даже манера сидеть, со скромно сложенными на коленях руками, несла в себе кошачью грацию. У нее были ясные карие глаза, которые наблюдали за Антониной, в них практически отсутствовали неуверенность и скованность шестнадцатилетней девочки.
Антонина молча смотрела на Рукайю примерно с минуту или около того. Она внимательно изучала девушку, но ничего не могла прочитать на ее лице. Это красивое молодое лицо вполне могло быть маской. Антонина не заметила никакого быстрого ума или живости, которые видела на протяжении двух дней, ни удивления и настороженности, которые сверкнули в глазах Рукайи, когда она услышала свое имя среди четырех финалисток.
«Давай вначале проясним эту тайну», — решила Антонина.
— Ты казалась удивленной, когда я назвала твое имя, — заявила Антонина. — Почему?
Девушка ответила без очевидных колебаний.
— Я на самом деле удивилась. Казалось, вы не обращали на меня внимания в первые два дня. И я не ожидала, что меня выберут. Я слишком худая. Двое мужчин — на самом деле, их родители — уже отвергли меня. Они боялись, что я не смогу рожать детей.
Заявление было деловым, равнодушным — почти философским. Это само по себе удивляло. Большинство арабских девушек, если бы их отвергли родители потенциального жениха, долго страдали бы.
Проблема не была романтической, ни о каком разбитом сердце не шло и речи. О браках между представителями высшего класса арабов договаривались семьи. Достаточно часто жених и невеста не были знакомы до свадьбы. Но брак считался высшим достижением, к которому могли стремиться арабские девушки. Если тебя отвергали, то это почти неизбежно приводило к чувству никчемности и позору.
Тем не менее казалось, что Рукайя ничего этого не чувствует. Почему?
Антонина забеспокоилась. Одним очевидным объяснением отношения Рукайи мог быть эгоизм — девушка влюблена в собственную красоту и грациозность настолько, что просто не воспринимает отказ адекватно. Она может относиться к людям, которые, если сталкиваются с разочарованием, всегда взваливают вину на других.
В долгой истории Римской империи, напомнила себе Антонина, имелась более чем одна императрица с такой ментальностью. Большинство из них были ужасны, в особенности те, благородное происхождение которых усиливало их эгоизм. Подруга Антонины Феодора имела те же врожденные черты. Но трудная жизнь Феодоры научила женщину смирять свою гордыню. Девушка, подобная Рукайе, рожденная среди арабской элиты, не могла сталкиваться в жизни ни с чем, что научило бы ее сдерживать надменность.
— Ты не кажешься расстроенной этим фактом, — заметила Антонина. Заявление прозвучало почти как обвинение.
Впервые после того, как Рукайя вошла в спальню, на ее лицо вернулись эмоции. Девушка рассмеялась. Всем своим видом она показывала, что принимает несовершенство мира, как факт, да еще и находит его забавным. Выражение ее лица и смех оказались очаровательными.
— Моя семья к этому привычна. Все женщины на протяжении столетий были худыми. Моя мать стройнее меня, и ее отвергали четыре раза до того, как семья моего отца решила рискнуть.
Рукайя в упор смотрела на Антонину.
— Я ее старшая дочь. У нее есть еще три и двое сыновей. Одна моя сестра и один брат умерли в детстве. Но не во время родов.
Моя бабушка родила девять детей. Никто не умер при рождении, и шесть дожили до взрослых лет. У ее матери — моей прабабушки — было двенадцать детей. Она умерла до моего рождения, но все вспоминают ее бедра змеи. — Рукайя пожала плечами.
— Для нас это просто не имеет значения. Моя мать говорила мне, что в первый раз рожать будет очень больно, но потом станет полегче. И она не беспокоится, что я умру.
«Ну, с этой проблемой разобрались, — насмешливо подумала Антонина. — Но я все равно удивлена…»
— Ты не казалась просто удивленной, когда услышала, как я называю твое имя. Ты также казалась расстроенной.
И снова заявление Антонины прозвучало, как обвинение.
Маска вернулась на место. Рукайя приоткрыла губы, словно для того, чтобы ответить. Для Антонины было очевидно: девушка собирается отрицать обвинение. Но через мгновение Рукайя опустила голову и пробормотала:
— Я не расстроилась, не совсем. Стать женой негусы нагаста — большая честь. Моя семья будет очень гордиться. Но…
Она сделала паузу и подняла голову.
— Мне нравится моя жизнь. Я очень счастлива в доме моего отца. Мой отец — веселый человек. Очень добрый и очень умный.
Рукайя колебалась, подыскивая слова.
— Конечно, я всегда знала, что однажды выйду замуж и перееду в дом другого мужчины. И часть меня с нетерпением ждет того дня. Но не… — она жалобно вздохнула. — Не так скоро.
Теперь лицо девушки оживилось, и ее руки возбужденно жестикулировали.
— Я не знаю, что буду делать в доме другого мужчины. Я так боюсь скуки. В особенности если муж — суровый человек. Большинство мужей очень строги с женами. С десяти лет отец разрешал мне помогать ему с работой. Он — один из богатейших купцов Мекки, и у него много караванов. Я веду большую часть его учетной документации и пишу большую часть его писем и…
У Антонины отвисла челюсть. Она думала, что во всей Аравии найдется не более двух дюжин грамотных женщин — и все они, несомненно, вдовы средних лет…
— Ты умеешь читать? — спросила она.
Рот Рукайи резко захлопнулся. На мгновение ее молодое лицо напоминало Антонине морду мула. Да, красивого мула, но такого же упрямого и волевого.
Однако это выражение быстро ушло. Рукайя опустила голову. И снова ее быстро жестикулировавшие руки скромно лежали на коленях.
— Отец научил меня, — тихо сказала она. — Он настаивает, чтобы все женщины в его семье умели читать. Как он говорит, это нужно, поскольку когда-нибудь они могут стать вдовами, и им потребуется вести дела своих мужей.
И снова слова полились потоком.
— Но, как я думаю, он говорит это просто, чтобы успокоить мать. Она не любит читать. И мои сестры не любят. Они считают, что это слишком трудно. Но я люблю читать, как имой отец. Мы провели столько прекрасных вечеров, обсуждая прочитанное в книгах. У моего отца много книг. Он их собирает. Мать жалуется, потому что они дорогие, но этоединственный вопрос, по которому закон в доме устанавливает отец. Большинство наших книг, конечно, на греческом, но у нас даже есть…
Тогда она замолчала, но ее прервал смех Антонины. Смех продолжался какое-то время. К тому времени, как Антонина прекратила смеяться, вытирая выступившие на глазах слезы, выражение шока на лице Рукайи превратилось в простое любопытство.
— А почему вам так смешно? — спросила она. Антонина потрясла головой.
— Негуса нагаст Аксумского царства — один из главных в мире библиофилов. Его отец, царь Калеб, собрал в своем дворце в Аксуме самую большую библиотеку к югу от Александрии. Если честно, я не думаю, что сам Калеб на самом деле прочитал какие-то из тех книг. Но к тому времени, как принцу Эону исполнилось пятнадцать, он прочитал их все. Я помню, как он приехал в Рим и проводил много часов с моей подругой Ириной Макремболитиссой, а она является величайшим в мире библиофилом…
Антонина замолчала, уставившись на девушку напротив нее. И снова ей на глаза навернулись слезы, когда она вспомнила подругу, которую, как думала Антонина, она никогда больше не увидит.
«О Боже, дитя, как ты мне напоминаешь Ирину».
Воспоминание помогло принять решение. Воспоминание о другой женщине — умной, быстро соображающей, активной, чьи жизненные планы и вся жизнь так много раз расстраивались и менялись из-за необходимости вести себя и действовать так, как от нее ожидали другие.
«Черт побери. У нас тоже есть души».
— Ты будешь счастлива, Рукайя, — предсказала Антонина. — И тебе никогда не будет скучно, я обещаю, — И снова Антонина смахнула слезы, и снова рассмеялась. — Не как жена этого человека! О, нет! Ты будешь вести учетную документацию царя царей, Рукайя, и писать его письма. Он строит империю и ведет войну с сильнейшей империей в мире. Думаю, достаточно скоро ты будешь мечтать о возможности немного поскучать.
Наконец лицо напротив нее стало только лицом молодой девушки. Девственницы, едва шестнадцати лет. Скромной, беспокойной, неуверенной, раздираемой опасениями, готовой, любопытной — и, конечно, жаждущей перемен.
— А он?.. Он будет?.. — Рукайя искала слова и запиналась.
— Да, ты ему понравишься. Да, он будет добрым. И да, он принесет тебе много удовольствия.
Антонина встала и подошла к ней. Она взяла лицо Рукайи в ладони и посмотрела в глаза девушке.
— Поверь мне, ребенок. Я очень хорошо знаю царя Эона. Отбрось все сомнения и страхи. Тебе понравится быть женщиной.
Теперь Рукайя светилась от счастья. Как невеста.
Глава 21
Гармат совсем не светился от счастья, когда впервые увидел Рукайю.
— Она слишком тощая, — пожаловался он. Гармат стоял на почетном месте на нижних ступенях перед входом во дворец. Он повернул голову и прошипел ей в ухо: — О чем ты думала, Антонина?
Настроение Антонины немного портила жара. Она совсем не испытывала наслаждения, стоя под открытым солнцем Южной Аравии в тяжелых официальных одеждах. Поэтому на мгновение римского посла сменила девушка, выросшая на суровых улицах Александрии.
— Да мочилась я на тебя, старый пердун, — прошипела она в ответ. Потом, вспомнив о своем долге, Антонина смилостивилась. — Я проверила историю семьи, Гармат. Все женщины — стройные и у них никогда не возникало с этим проблем. Мать Рукайи…
Последовал краткий урок истории. Скорее, не очень краткий. Антонина ожидала, что вопрос встанет, и проверила рассказ Рукайи более тщательным собственным расследованием. К счастью, девушка не приукрашивала правду. На протяжении многих поколений, на которые простиралась память рода, что типично для арабских племен, только две женщины умерли при деторождении. В те времена это считалось показателем лучше среднего.
Когда урок истории со всей торжественностью и римской официальностью закончился, вернулся ребенок с улиц Александрии.
— Поэтому мочилась я на тебя с головокружительной высоты, старый пердун.
— Хорошо сказано, — послышался шепот Усанаса. Бывший давазз — ему все еще не присвоили официального титула — стоял прямо за ними, на более высокой ступеньке.
Антонина на четверть повернула голову и слегка склонила ее набок.
— Ты не беспокоишься? — прошептала она через плечо. И добавила кисло: — Я ожидала, что все мужчины в радиусе пятидесяти миль будут меня ругать за этот выбор.
На мгновение мелькнула светящаяся улыбка Усанаса.
— Какая чушь. Это все из-за столкновения с цивилизацией и ее декадентскими путями. Мой народ, настоящие варвары, никогда не расстраивается по такому вопросу. Женщины просто рожают в поле, как антилопы и львицы.
Гармат, все еще с натянутым лицом, снова начал ворчать. Теперь он сам читал лекцию, по естественной истории. Объяснял римской женщине с птичьим умом и необразованному дикарю из племени банту разницу между трудностью, с которой большой человеческий череп проходит через узкие родовые пути, и легкостью, с которой глупые животные практически без усилий…
Он замолчал и напрягся, потом стал полностью неподвижен. Царь царей наконец выезжал на площадь перед дворцом, где ждали его невеста и сопровождающие ее лица.
Это был впечатляющий выход. Даже после многих лет наблюдения за императорской римской помпой, Антонина смогла его оценить. Как правило, аксумиты не особо уважали формальности. Но если требовал случай, они бросались в дело с дикостью и силой людей, которых сформировало величие Африки,
Перед Эоном шли танцоры, облаченные в шкуры леопардов и накидки из перьев страуса. Они прыгали и извивались под ритм больших барабанов. Барабанщики были одеты менее ярко и цветисто. Они облачились в многослойные замшевые тоги, которые являлись обычным костюмом аксумитов, живущих на возвышенностях. Но эта замша специально предназначалась для церемоний. Материал был богато украшен слоновой костью и заклепками из черепашьего панциря.
За танцорами и барабанщиками шла церемониальная стража Эона. Она состояла из офицеров его полка и насчитывала гораздо большее количество людей, чем обычно. Эона приняли три полка, а не традиционный один, и все три присутствовали. Вахси, Афилас и Сайзана, командующие сарвами Дакуэн, Лазен и Хадефан, вели процессию.
Здесь снова проявлялась более типичная для Аксумского царства практичность. Да, на солдатах были головные уборы из страусиных перьев, причем более крупных размеров и более изысканные, чем они когда-либо надевали в битву. Но оружие и легкие доспехи оказались теми же практичными и утилитарными приспособлениями, с которыми аксумская армия выходила на поле брани.
Солдаты находились там не столько для того, чтобы защитить своего царя от наемных убийц, а чтобы напомнить большой толпе, заполнившей площадь, простую истину: после того как все сказано и сделано, Аксум правит копьем. Не забывайте об этом.
Однако, изучая толпу, Антонина не могла найти ни следа негодования в море по большей части арабских лиц. Несмотря на всю свою любовь к поэзии, люди пустыни не имели склонности к полетам фантазии, когда дело касалось политики. Они знали: эти правители будут править. Это данность. А раз так, то лучше иметь сильное и надежное правление. Это также делает возможным — только возможным — и справедливое правление.
Антонина решила, что правильно поняла толпу. Все лица, которые она видела, выражали только удовлетворение и удовольствие. Люди наслаждались грандиозным зрелищем, и ничем больше. Меры, которые предпринял Эон, концессии, которые он предоставил Хиджазу, даже больше, чем его мягкость по отношению к мятежным бедуинам, смирили Южную Аравию с правлением Аксумского царства. Антонина подумала, что бракосочетание, которое должно сейчас состояться, завершит работу. Арабы славились как своими торговыми способностями, так и своей поэзией и непрекращающимися политическими склоками. Они умели распознать хорошую сделку.
Теперь на площади появился Эон, и ликование толпы взвилось к небесам.
— Боже праведный, — прошептала Антонина. — Эта штука из чистого золота?
Гармат улыбнулся. Его обычный юмор вернулся.
— Конечно, нет, Антонина, — прошептал он в ответ. — Колесница из чистого золота развалилась бы от собственного веса.
Гармат с восхищением посмотрел на выезжающее на площадь средство передвижения.
— Но поверь мне, там достаточно золота. Достаточно золотых пластин, чтобы она вся казалось сделанной из золота, даже в нижней части, где шасси. — Он легко мотнул бородой. — Эти слоны там не только напоказ. Работа предназначена для слонов. Они тянут колесницу.
— Вы только взгляните на их костюмы, — пробормотала Антонина. Четыре слона, которые тащили колесницу, были одеты в толстокожую версию церемониальной замши, а не воинские доспехи, но Антонина даже не хотела гадать относительно веса слоновой кости и украшений из черепашьего панциря. Эон ехал в одиночестве на открытой сзади двухколесной повозке. Сама колесница была сделана по образцу древних боевых колесниц Египта, которые планировались для двух человек — один управлял лошадьми, в то время как другой стрелял из лука. Но Эону помощь не требовалась — ему не требовалось даже держать вожжи. Слонами управляли четыре погонщика. Эти люди, как с облегчением увидела Антонина, оделись только в свои обычные практичные одежды. Четыре слона, которые тащили колесницу Эона, на самом деле были боевыми слонами, с соответствующим темпераментом. И только Бог может помочь толпе, если погонщики потеряют над ними контроль.
Собственный костюм Эона вначале показался Антонине несколько странным, пока она не поняла, что видит обычную аксумскую комбинацию великолепия и практичности. С одной стороны, его туника была сшита из простого, некрашеного льна. Римский император, и даже любой римский господин благородного происхождения, выше уровня сословия всадников, надел бы шелк. Но утилитарный материал украшали жемчуга и бусины из красных кораллов, а шили одежду золотыми нитями.
Его тиара, в отличие от грандиозных корон римских или персидских императоров, представляла собой только серебряный обруч, с вкраплениями сердолика. Простота дизайна, как подозревала Антонина, должна была подчеркивать важность головного убора, состоявшего из четырех длинных узких перевязей, который тиара удерживала на месте. Этот головной убор назывался аксумитами фахиолин и являлся традиционным символом царя царей Аксумского царства.
Антонина подумала, что в этом головном уборе заключается хитроумное послание. Эон уже объявил вчера, что столица Аксумского царства переносится в Асэб. Собравшиеся во дворце арабские господа благородного происхождения отреагировали на объявление с нескрываемым удовлетворением. Решение перенести столицу, как знали эти хитрые люди, определенно означало, что их новый правитель намеревается приварить их к своей империи. Центром Аксумского царства с этого времени станет Красное море, а не возвышенности, то есть центр, который делят и Аравия, и Африка.
Сегодня Эон мягко напоминал им про кое-что еще. У него все еще остаются возвышенности и племя дисциплинированных копьеносцев, которые закалились в этих горах. Их символ все еще находился на голове негусы нагаста.
Жезл, свидетельствующий о положении царя, нес то же послание. Древко огромного копья покрывало золото и украшали жемчуга, также золотым был и христианский крест, установленный наверху. Но сам наконечник — огромный дикий предмет разрушения — был сделан из простой стали, и был острым, как бритва. Медленно двигающаяся колесницанаконец достигла центра площади. Погонщики остановили слонов, и Эон спешился. Через несколько быстрых шагов он занял место рядом с невестой. Началась брачная церемония.
Первая часть церемонии, и пока самая длинная, состояла из перехода Рукайи в христианство. Это продолжалось два часа. Задолго до ее окончания Антонина вся взмокла в своих одеждах и проклинала всех священников, которые когда-либо жили на земле.
Если быть справедливой, признала она, вина в основном лежала не на священниках. Да, они, как и обычно, оказались многословны, в особенности, когда купались во внимании такой большой толпы. Но в основном проблема заключалась просто в количестве обращаемых.
Рукайя не одна принимала христианство. Конечно, все знали, что новая царица Аксумского царства должна стать христианкой (если уже не была, как многие арабы). Ее отец, после того как кандидатуру Рукайи объявили публично, сделал собственное заявление. Он сам и вся его семья тоже перейдут в христианство.
Это произошло неделю назад. Ко дню свадьбы более половины членов рода хашим приняли то же решение, а также значительная часть других родов курейшей. На площади собрались сотни людей — по мнению Антонины, более тысячи, которые проходили через таинство вместе с новой царицей.
Несмотря на то что ей было так некомфортно и она так вспотела, Антонина не винила их за эту церемонию. Да, она подозревала, что большинство новообращенных руководствовались не духовными мотивами. Это были хитрые купцы, которые увидели свою выгоду. И, как она думала, ни один из них не принимал новую веру полностью.
Аравия была страной, где религия кипела и бурлила, но скрытно. Большинство арабов того времени все еще оставались язычниками, несмотря на большой успех еврейских ихристианских миссионеров. Но даже арабские язычники, как знала Антонина, склонялись к мысли, что имеется верховный бог, который правит над многочисленными божествами в их пантеонах. Они звали этого бога Аллах.
По мере того как церемония продолжалась, внимание Антонины начало рассеиваться. Она вспомнила разговор с Велисарием в Персии, до его отъезда.
Ее муж рассказал ей про религию, которая поднимется в Аравии в будущем человечества. Ее назовут ислам, поклонение одному богу по имени Аллах. Эту религию не более чем через столетие принесет новый пророк. Человек по имени Мухаммед или Магомет…
На мгновение она резко выпрямилась, вспомнив кое-какую информацию из того разговора. Ее глаза переметнулись на Рукайю, которая стояла в центре площади.
«Мухаммед тоже будет из рода хашим из курейшей. И если я правильно помню, то у него родится дочь по имени Рукайя».
Она поняла, что ее выбор Рукайи уже, вероятно, изменил историю. Представители рода хашим из будущего Мухаммеда не являлись христианами, за исключением нескольких. После сегодняшнего дня они ими станут все. А как этот факт повлияет на будущее?
Она снова вернулась в воспоминания.
— А теперь, в нашем будущем, это все равно произойдет? — спросила она тогда Велисария. — После всех перемен?
Ее муж пожал плечами.
— Кто знает? Главная причина, почему ислам распространился по Леванту и Египту, заключалась в том, что монофизиты перешли в эту веру практически сразу же. Большинство из них добровольно. Монотеизм — единобожие, проповедуемое Мухаммедом, как я думаю, им понравилось и было понятно их ветви христианства. Монофизиты были ближе всего к исламу в рамках триединства.
Велисарий нахмурился.
— А столетия преследований со стороны христиан-ортодоксов, я думаю, стояли у монофизитов поперек горла. Они увидели арабов, как освободителей, а не завоевателей.
— Антоний пытается… — заговорила Антонина.
— Я знаю, что пытается, — согласился Велисарий. — И, я надеюсь, новый патриарх Константинополя сможет сдержать эти преследования. — Он снова пожал плечами. — Но кто знает?
Стоя на площади и потея в тяжелых одеждах, Антонина все еще помнила странный взгляд, который появился на лице мужа.
— На самом деле это странно, — сказал он. — То, что я чувствую. Мы уже всего лишь тем, что сделали за эти последние несколько лет, изменили историю. Необратимо. — Он похлопал себя по груди, там, где в мешочке под туникой висел Эйд. — Теперь видения, которые мне показывает Эйд, — это только видения, и ничего больше. Я, конечно, все равно очень многое узнаю из них, но на самом деле они — не больше чем иллюзии. Это никогда не случится — по крайней мере не так, как он мне показывает.
Его лицо на мгновение стало очень грустным.
— Я не думаю, что теперь когда-нибудь появится Мухаммед. По крайней мере, не так. Конечно, он все еще может подняться и стать пророком. Но если Антоний добьется успеха, я думаю, Мухаммед скорее станет силой, обновляющей христианство, чем основателем новой религии. На самом деле он так и видел себя вначале — пока его не отвергли ортодоксальные христиане и евреи, и он нашел аудиторию среди язычников и монофизитов. — Антонина удивилась.
— Но почему ты от этого грустишь? Я думала, что ты предпочтешь это. Ты же сам христианин.
Когда Велисарий улыбнулся, улыбка получилась очень хитрой.
— Правда?
Она вспомнила, как резко вдохнула воздух. И точно так же хорошо могла вспомнить теплую улыбку на лице мужа.
— Расслабься, любовь моя. Христианство мне очень подходит. Я не собираюсь от него отказываться. Это просто…
На его лицо вернулось странное выражение — странного удивления.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [ 17 ] 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.