Чтение 15–й страницы книги ~Патриций~

– Посмотри, сделай милость. Если здесь, позови сюда.

Рысь и сам еще не знал толком, зачем ему вдруг понадобился сельский кузнец. Только вот бегали в голове какие-то мысли, которые Юний после ухода Эрнульфа принялся старательно собирать в кучу. Итак, к вечеру на вилле появился еще один римский отряд,и остался на ночевку прежний, хотя Марк Эмилий, помнится, вовсе не собирался здесь ночевать. Интересно. Но еще интереснее другое – легионеры под предлогом заботы не выпустили с виллы Эрнульфа. Почему? Парень прав – непонятно. Какая-то странная забота, явно перерастающая в назойливость. А может, Верула просто решил использовать его, Рысь, в какой-то своей игре? Так сказал бы… Ага, дождешься от него, скажет.

– Да будут благосклонны к тебе боги, – войдя, поздоровался Теодульф. Рыжий здоровяк выглядел сейчас солидно и важно, все ж таки – единственный в деревне кузнец, обзавидоваться!

– Садись, садись, Тео! – вскакивая с ложа, обрадованно отозвался Рысь. – Выпей вина, сейчас велю принести.

– Да поздновато уже. – Теодульф покачал головой. – Впрочем, вина – почему бы не выпить, тем более с таким бойцом, как ты, господин Юний. Можно и задержаться ради такого случая.

– Вот-вот, задержись, – усмехнулся Рысь. – Эрнульф, составишь компанию?

– Почему бы и нет? – юноша улыбнулся. – Пойду вниз, попрошу у экономки вина. Феликс сказал – берите, сколько хотите. – Он быстро вышел.

Молодой кузнец важно кивнул:

– Старший сын Кальвизия – неплохой человек, хоть и…

Он замялся, сконфуженно покраснев.

– Ты хотел сказать – хоть и римлянин? – засмеялся Рысь. – Говори, я не из обидчивых… и не совсем римлянин.

– Я так и думал! – радостно вскричал Теодульф. – Мы, херуски, давно заметили, что ты не делаешь никакой разницы между чистым римлянином и кем-нибудь из деревенских. Это к твоей чести, Юний!

Рысь улыбнулся:

– Дело не в чести – в людях. Как сказал когда-то Эрнульф: не важно, какого ты рода, важно – что ты за человек. Примерно так.

– Так учил Иисус Христос, – тихо промолвил кузнец. – К нам в деревню несколько лет назад частенько заходил проповедник из христиан. Добрый и сердечный был человек, многие над ним смеялись, а я – слушал. Жаль, его потом нашли растерзанным в Черном урочище. И чего он туда пошел? Знал ведь об оборотне, да о нем все знали.

– Кстати, помнишь, ты спрашивал меня о медной руде? – вскинул глаза Юний. – Так вот, я отыскал ее как раз в Черном урочище.

– Да, там есть гора, – кивнул Теодульф. – Раньше ходили слухи, что она вся из меди… Значит, не врали!

– Вам бы надо озаботиться подтверждением собственности. – Юний поскреб затылок. – Шахту, что ли, побыстрее прорыть…

– Но там же оборотни!

– Оборотни? Позволь тебе о них рассказать!

Поверил ли молодой кузнец рассказу или нет, по выражению его лица сказать было нельзя. Одно несомненно – парень крепко задумался и, похоже, спорил в душе с самим собой.

– Так ты говоришь – это все специально?

– Конечно! Сам-то подумай, а!

– Так вот в чем причина… – задумчиво прошептал кузнец. – Значит, Эрлоин так и не отказался от своей затеи.

– А ну-ка, друг мой. – Подвинувшись к собеседнику ближе, Юний положил руку ему на плечо. – Поведай-ка мне сейчас во всех подробностях: от какой это затеи так и не отказался Эрлоин? Что это была за затея?

– Рассказать? Что ж… Но имей в виду – история очень запутанная.

– Ничего-ничего, – подзадорил парня Рысь. – Тем интереснее слушать.

Рассказанная молодым кузнецом история и впрямь оказалась весьма интересной и поучительной, к тому же – во многом объясняющей все события, произошедшие в последнее время в Черном урочище и ближайшей округе. Как выяснилось, еще лет пять тому назад хозяин постоялого двора Эрлоин насмерть рассорился со старостой деревни Хизульфом из-за урочища, всю территорию которого Эрлоин хотел забрать себе на основе римского права. Однако херуски, проживающие в деревне, больше чтили обычаи своих предков, в которые римляне благоразумно не вмешивались, предоставляя исправно платившим налоги селениям жить собственной жизнью. Хизульф был старостой, более того, жрецом и, конечно, никак не мог примириться с подобным посягательством на основы. Прав ли был трактирщик – даже формально, – из рассказа кузнеца понять было трудно, Юний так и не смог выяснить, имелись ли у Эрлоина хоть какие-то основания, подтверждавшие право собственности. Скорее всего, что нет, иначе к чему тогда было городить весь огород с лживыми «оборотнями», свистульками и прочим?

– Так и не отсудил Эрлоин гору? – конкретизировал вопрос Юний.

Теодульф покачал головой:

– Нет, не отсудил. Да куда там – в урочище уже и оборотни завелись, люди пропадать начали, так что ни Эрлоин, ни староста об этом споре и не вспоминали. Но друг с другом с тех пор не ладили.

– Очень хорошо! – К изумлению кузнеца и пришедшего к середине рассказа Эрнульфа, Юний радостно потер руки. – Надеюсь, они еще не помирились?

– Да куда там! Живут как кошка с собакой. Правда, в открытую никто из них никому не мешает.

– Не вредит, стало быть?

– Да, не вредит.

– Жаль… А может, пора бы и начать?

Теодульф непонимающе дернул плечами:

– Как это – начать?

– Да так… Если хочешь, я расскажу чуть позднее. – Юний лично разлил по кружкам вино.

– Ой, патрон, – запоздало спохватился Эрнульф, – это ж я должен делать!

– Не успел – так сиди уж, – хохотнул Рысь и, переведя взгляд на гостя, спросил: – Ты случайно не знаешь, что за девушка у вас здесь поет чужие песни?

– Девушка? – Теодульф озадаченно почесал бороду. – Гм… Песни, говоришь, поет? А что значит – чужие?

– Ну – не ваши и не римские, – пояснил Юний. – На чужом языке… Вот, примерно так…За рекою за быстроюЛеса стоят дремучие…

– негромко напел он: – Не слыхал такое?

– А! – К радости Рыси, кузнец встрепенулся и стукнул себя ладонью по лбу. Хорошо так стукнул, громко, словно убил здоровенного комара-кровососа.

– Ты, наверное, говоришь о Венте, девушке из-за реки?

– Откуда-откуда? – удивился Юний. – Из-за реки?

– Да, – Теодульф мотнул головой, и рыжая шевелюра его рассыпалась по плечам кудрявым оранжевым пламенем. – Вента частенько заходила к Хизульфу, об этом многие знали. Знаешь, за рекой ведь живут не только одни кровожадные алеманы, но и наши сородичи – херуски.

– Вента, – шепотом повторил Рысь. – А какая она из себя?

– Такая… – Парень мечтательно прикрыл глаза, и Юний почему-то почувствовал вдруг легкий укол ревности. – Красивая, – шепотом продолжал Теодульф. – Лицо чуть загорелое, гордое, глаза – синие-синие, волосы, как серебряная река… Правда, подстриженные, она их обрезала, чтоб ловчей было скакать на коне.

Она! – молнией мелькнуло в голове Рыси. Она! Та самая, что едва не поссорилась с ним из-за негодяя рыбника… Так вот она откуда! Что ж, скоро с этой заречной красой можно будет познакомиться поближе. Интересно, знает староста Хизульф, что она в плену?

– В плену? – насторожился кузнец. – Как – в плену?

– Да так… – Юний пожал плечами. – Похоже, трактирщик Эрлоин на полном серьезе собирается ее казнить или принести в жертву…

– В жертву?! – Вскочив, Теодульф возбужденно заходил по комнате. – Так вот почему Эрлоин захотел хоронить своих людей у старого жертвенника. Там живет старый жрец, Варнуин-затворник, и старосту, конечно, не пригласят…

– Успокойся, парень, – с улыбкой махнул рукой Рысь. – Думаю, ни до казни, ни тем более до жертвоприношения там не дойдет. Законы Рима – это законы Рима, и никто не позволит в открытую возрождать кровавые варварские обычаи! Ручаюсь, завтра эта девушка будет свободна!

– Ты так говоришь, будто знаешь все наперед! – усомнился кузнец.

– Просто я верю в себя, – скромно признался Юний. – Кстати, я давно горю желанием познакомиться с вашим старостой.

– Он не любит чужих.

– Хотя бы не лично – через тебя. Сделай милость, скажи ему следующее…

Внимательно выслушав Юния, Теодульф, поклонившись, ушел. И в самом деле, пора было спешить – снаружи быстро темнело.

Не успел кузнец уйти со двора, как в гостевые покои неожиданно заглянул Илмар, хмурый и злой, наверное, с пересыпа.

– Говорят, ты меня искал? – вытаскивая из волос солому, осведомился он.

– Искал? – Рысь покачал головой. – Пожалуй, уже нет… Признаться, я хотел было послать тебя к Хизульфу, старосте этой деревни, но, похоже, нашелся более подходящий посланец.

– Жаль, – искренне огорчился варвар. – Надоело уже тут сидеть. Когда ж за речку?

– Скоро, очень скоро, – обнадежил Юний. – Возможно, даже завтра… Впрочем, ты можешь начать и сегодня.

– Как так? Объясни!

– Навести-ка все-таки старосту, думаю, у него найдется для тебя какое-нибудь дело. Ну да, иди же, что смотришь? Если поторопишься, успеешь догнать по пути одного рыжего парня, кузнеца…

Утро выдалось дождливым, пасмурным, но Юния это почему-то радовало. Низкие темно-серые тучи, обложившие небо, истекали дождем – то настойчиво-крупным, то мелким, нудным. Римляне хмурились – уж им-то скакать куда-то в этакую непогодь явно не очень хотелось, тем более что под открытым небом предстояло провести почти целый день, а может быть, еще и ночь.

Молодой Марк Эмилий и еще один десятник, постарше, что возглавлял новоприбывших, завидев Рысь, сдержанно кивнули и, переглянувшись, скомандовали воинам выступление. Заржали, захрапели кони, зачавкала под копытами коричневая жирная грязь, а дождь, казалось, только и дожидавшийся этого, припустил с новой силой.

Эрнульф поплотнее завернулся в плащ, оглядываясь на своих: Юния, Арминия, Флакса. И зачем патрон взял с собой этого старика? Что толку от него, ежели вдруг приключится какая-нибудь заварушка? Совершенно никакого. Впрочем, и насчет себя с Арминием парень не очень-то обольщался. Если они и умели владеть оружием, то только в тех пределах, в каких их успел обучить Юний. В открытом бою они не смогли бы соперничать ни с легионерами, ни уж тем более с разбойниками-алеманами. Правда, у Эрнульфа был кое-какой городской опыт… касавшийся действий кинжалом, исподтишка – для схватки это совсем не годилось. Слава богам – Вотану, Юпитеру, Тюру, – алеманы давно уже убрались за реку, а римские легионеры сейчас являли собой лишь дружеское охранение. Так бы и всегда.

Едущий позади хозяина Флакс уныло опустил плечи. Попона на лошади почти сразу вымокла и теперь неприятно холодила ноги. Слишком короткий плащ – уж что дали – был неудобен: если им накрыть плечи, то будет дуть в поясницу, а если чуть приспустить, то тут же начнет капать за шиворот. Широкополая дорожная шляпа тоже не спасала от непогоды: от сырости она вся изогнулась и напоминала теперь плотно охватывающий голову капюшон, закрывающий вид. Время от времени старый вольноотпущенник приподнимал поля шляпы, стараясь рассмотреть – а что там виднеется впереди? Он знал, конечно, что где-то там должен быть постоялый двор, но сколько до него ехать, не представлял. Можно было бы справиться о том у хозяина, да Флакс опасался сердить его своими дурацкими вопросами. По всему видно было, что молодой юрист ехал полностью погруженный в какие-то свои, наверняка очень важные, думы.

Думы и в самом деле были важными. Пользуясь моментом, Рысь что-то прикидывал, думал, представлял, иногда оглядываясь на приунывшего Флакса. Старого слугу, несомненно, надо было взять с собой, не оставлять же…

– Кажется, подъезжаем! – Марк Эмилий придержал коня и совсем по-мальчишески выпятил грудь, завидев у мокрых стен, окружающих постоялый двор, стройные ряды центурий. Сколько там их всего? Наверное, около когорты, может, чуть меньше. Да, поменьше, воинов – сотни четыре, два манипула. Трибуна что-то не видно, наверное, он вошел в дом или вообще препоручил это дело центурионам. И впрямь – чего тащиться самому в такую погоду?

Прищурив глаза, Юний тоже пристально рассматривал легионеров. Это были новички, молодые безусые парни – основная поддержка узурпатора Максимина Фракийца. Да-а, вот уж не думал, не гадал убитый принцепс Александр, что поручил Фракийцу набрать в легионы молодежь на свою голову. Чем уж их привлек Максимин, дело десятое, вообще же император, желающий править долго и счастливо, никогда не должен доверять своим полководцам. Слишком уж велик у тех соблазн, командуя реальной силой, самим занять место цезаря. Злобная и развращенная молодежь – опасная сила, к тому же весьма глупая – ее может легко использовать любой честолюбивый авантюрист, как и поступил Максимин Фракиец, ныне Гай Юлий Вер Максимин Цезарь Август.

– Аве, Марк! – завидев подъезжающих всадников, крикнул кто-то из воинов, как видно, старый знакомец Эмилия. – Что-то ты долго. Нам уж надоело мокнуть.

– Сами видите – дороги раскисли, – спешиваясь, улыбнулся юнец. – Где старшие?

– В доме. Сейчас сбегаю позову.

– Нет, я доложу сам.

Оттеснив приятеля плечом, Марк Эмилий обернулся, что-то приказал своим воинам и скрылся за распахнутыми воротами.

Юний тоже спешился и вместе со своими спутниками направился было туда же – однако легионеры вдруг преградили ему путь, преградили по-настоящему – стеной щитов и тонкими остриями пилумов, злобными, как змеиное жало.

– Велено ждать! – петушиным задиристым голоском прокричал какой-то парень. Тоже еще, командир выискался.

Впрочем, ссориться зря не хотелось, да и не прорвать эту щитоносную стену втроем-вчетвером – себе дороже получится.

– Ждать так ждать, – Рысь усмехнулся. – Подождем.

Юнию очень не нравилось поведение легионеров, быстро перекрывших ему все пути к отступлению. Четко действовали, ничего не скажешь. Хотя, наверное, так и нужно. В их глазах Юний и его люди кто? Так, какие-то подозрительные незнакомцы, полуварвары, от которых еще неизвестно чего ждать. Так что все правильно, правильно…

Дождь чуть приутих, и сквозь разрывы туч даже проглянуло солнце, показался и лазурный кусочек неба, вокруг которого золотились облака. Легионеры явно обрадовалисьсему обстоятельству – можно себе представить, как им надоел дождь. Кто-то поблагодарил богов, кое-кто выкрикнул какую-то шутку, тревожное ожидание вмиг сменилось весельем.

Прикрывая глаза от солнца, Рысь посмотрел в небо и понял, что все эти воины радовались преждевременно – с востока, из-за реки, медленно и неудержимо наползала огромная синевато-черная туча. Словно ненасытное злобное чудище, она поглощала неосторожно приблизившие облака и, такое впечатление, собиралась проглотить солнце.

– Да, будет еще дождить, – мрачно кивнул Эрнульф. – Ну и выдался же денек!

Обернувшись к нему, Юний весело подмигнул и улыбнулся.

И чего веселится? Эрнульф недоуменно передернул плечами и вдруг увидел, как из ворот постоялого двора вышли Марк Эмилий и какие-то воины – судя по серебристым доспехам с эмблемой в виде виноградной лозы – центурионы.

Это были уже не юнцы, а опытные, закаленные в боях воины, завидев которых расслабившиеся было солдаты враз подтянулись, лающим хором приветствуя своих командиров. Один из центурионов – в позолоченном шлеме с пышным султаном из красных перьев – вальяжно подошел к Юнию:

– Трибун Авл Домиций Верула шлет тебе свое приветствие, Юний по прозвищу Рысь. К сожалению, он не сможет прибыть лично, но заверяет, что обещанное тебе дело будет исполнено в точности.

– Хорошо, – кивнул Рысь. – Пожалуй, мне давно пора нанести визит хозяину этой корчмы.

– Нет, – центурион качнул перьями. – Сейчас мы едем к святилищу.

– Ах вот так…

– Там и пройдет вся церемония. Вели своим людям поторопиться.

– Ох уж мне эти легионеры, – усаживаясь на коня, пробурчал Рысь. – Не могут без красивых изысков. В такой дождь лучше было бы решить все в корчме…

Святилище херусков – то, которое они называли «старым», – располагалось на высоком холме, обрывом спускавшемся к Рейну. Добираться пришлось долго, по бездорожью, где не только люди, но и лошади едва не тонули в грязи. Хорошо хоть пока не было дождя – но туча все наползала, и уже многие поглядывали на нее с неодобрением и страхом.

На самой вершине холма рос старый дуб, кряжистый и толстый, на ветвях которого виднелись разноцветные ленточки, старое оружие и выбеленные ветром кости птиц и мелких животных. Похоже, это и было священное дерево херусков… Юний недоуменно осмотрелся – тогда какого лешего здесь делают римляне? Германцы не те люди, чтобы допускать чужаков в свои священные места. Германцы… Рысь заметил в нетерпении прохаживающегося у дуба хозяина постоялого двора Эрлоина и его людей – вислоусого толстяка Эвдальда и чернобородого Фредегара с жестоким лицом висельника и убийцы. Оба здесь, ага… Кто еще? А, кажется, почти никого!

Да, к явному удивлению Рыси и его людей, вокруг священного дуба расположились лишь центурии римлян, а вот самих херусков, кроме трактирщика с доверенными людьми и еще нескольких слуг, похоже, больше и не было! Вот так дела… Ах да, об этом ведь мог заранее позаботиться Верула – чтоб не было лишних осложнений. Если так, то, надо признать, он достиг своей цели – Эрлоина и его приспешников можно легко схватить в любой момент, да и вообще им некуда деться: весь холм окружают легионеры. Но как уверенно держится трактирщик! Что же он, совсем идиот, не понимает, что фактически попал в засаду? Да, а где же девушка? Юний повертел головой – у самого дуба, за кустами, что-то темнело – деревянная клетка! Поня-а-атно…

– Прошу вас всех подняться к дубу, – подойдя ближе, приказал центурион.

Что ж, наконец-то…

С улыбкой на устах Юний подошел к священному дереву и остановился перед небольшим помостом, на котором сидели какие-то люди, одетые по римскому обычаю – в плащи и туники, а какой-то седовласый старик – даже в тогу! Белую, с красной каймой. А не слишком ли парадно вырядился этот старый пень?

Желчное лицо старика с кривым носом и маленьким бегающими глазками очень не понравилось Рыси.

– Ишь, вылупился, словно сыч, – кивнув на лупоглазого соседа старика, шепнул Эрнульф. – Гляди, как бы зенки не выскочили.

Вокруг перекатывался глухой шум – переговаривались легионеры, позвякивали амуниция и оружие. Выйдя на небольшую полянку перед дубом, на краю которой стоял со своими людьми Рысь, центурион поднял руку – и враз наступила тишина, лишь слышно было, как рядом, в лесу, гулко куковала кукушка.

– Римские граждане! – выкрикнул сотник. – Вы присутствуете сейчас на суде принцепса, делегировавшего свои полномочия уважаемым судьям – Титу Нумерию Гавлу… –поднявшись, кривоносый старик кивнул седовласой башкой… – и Децию Публию Мусу, – на этот раз поднялся пучеглазый. – Благородным, известным своей честностью людям из славного города Вангионы.

«Ах, вот оно что! – подумал Юний. – Так эти двое из Вангион. То-то я их не знаю».

– Ну, однако, и рожи, – на ухо шепнул Эрнульф. – Я б таким не то что судить, я б им коров пасти не доверил.

– Ну, для суда над Эрлоином и его шайкой как раз такие и требуются, – обернувшись, тихо рассмеялся Рысь.

Эрнульф в ответ хмыкнул:

– Ну, разве что…

– Пусть судьей будет Деций Публий Мус. – Принеся присягу новому императору, пучеглазый хриплым, но громким, голосом принялся зачитывать «формулу». – Девица именем Вента Лукреция, вольноотпущенница ветерана Лукреция Сегинда – ныне давно умершего – совершила предательство, приведя на территорию имперского лимеса врагов –диких разбойников алеманов, о чем свидетельствуют уважаемые и славные жители деревни Гретарк – Эрлоин, трактирщик, свободнорожденный Фредегар, охотник, вольноотпущенник означенного Эрлоина Эвдальд, а также слуги: Алагис, Видульф, Сармаген и прочие, всего числом шестнадцать… Прошу привести обвиняемую.

Двое воинов выволокли из клетки девчонку и, грубо подтащив к дубу, швырнули на землю. Правда, по знаку судьи тут же подняли подсудимую на ноги, и та дерзко окинула судей презрительным взглядом синих глаз. Уже отросшие пепельно-серые волосы девушки намокли и приобрели цвет потемневшего от времени серебра, дырявая мешковатая туника из грубой ткани была явно велика и сползала с плеча. Тем не менее Вента держалась словно принцесса – так гордо и независимо, что можно было только удивляться самообладанию этой девушки. А может, она просто хорошо знала, чем все закончится? Может, люди Верулы шепнули ей? Может быть… Ну, что ж, посмотрим комедию дальше.

– Сдайте оружие, – подойдя сзади, требовательно прошептал Марк Эмилий. – Совсем забыл…

– Отдайте, – тихо приказал своим людям Юний, с легкостью отдавая собственный меч. Еще бы, спрятанный в рукаве туники кинжал ничуть не уступал гладиусу ни длиной, ни заточкой.

– Вызывается свидетель Эрлоин, трактирщик, – оторвавшись от свитка, произнес судья.

Эрлоин тут же подбежал к дубу, словно только того и ждал, и подобострастно поклонился.

– Я сам видел, как означенная девица, обманом втеревшись в доверие к старосте Хизульфу, по ночам жгла костры, указывая путь алеманам.

– Ты прекрасно знаешь, кто разжигал сигнальные костры! – с вызовом выкрикнула Вента.

– Помолчи, девица, тебя сейчас не спрашивают, – сурово осадил пучеглазый. – Продолжай, уважаемый Эрлоин.

– Так вот, я и говорю, – трактирщик почмокал губами. – Она, эта сучка, позвала разбойников из-за реки…

– А ты можешь без оскорблений, а? – насмешливо перебила Вента. – Ты, старый проститут из вшивого лупанария!

– Что?! – Трактирщика аж перекосило от ненависти, и он беззвучно открывал рот, словно вытащенная на берег рыба. – Ах, ты… Ах, ты…

– Молодец, девчонка! – одобрительно шепнул Эрнульф. – Так его!

– Если ты еще раз помешаешь процессу, я велю завязать тебе рот! – громко предупредил Венту судья и перевел взгляд на возмущенного свидетеля. – Уважаемый Эрлоин, это оскорбление ты можешь изложить частным деликтом – суд обязательно его рассмотрит, законами Рима за это предусмотрен весьма солидный штраф.

– Ух, гадина…

– В таком случае я тоже подам частный иск, – не моргнув глазом, сообщила девушка. – Он ведь тоже меня оскорбил, причем первый.

– Что ж, – согласно кивнул лупоглазый. – Указом цезаря Каракаллы, все вы – римские граждане и имеете право на скорый и справедливый суд. Итак, что ты еще можешь показать по этому делу, уважаемый Эрлоин?

– Еще вот что… Она, эта подлая девка…

– Сам ты подлый!

– Завяжите ей рот! Вот так… Продолжай.

– Так вот, эта подлая девка, окромя всего прочего, подло убила моего слугу Видаильва, который случайно увидел, как она встречала алеманов на берегу. А также эта змея застрелила из лука другого моего слугу, несчастного Гардроарда, – он тоже мог бы про нее много чего рассказать. Ничего, то, что она предательница, знают и могут подтвердить многие, всех не убьешь!

– Хорошо, – пучеглазый кивнул. – Выслушаем и других свидетелей.

Юнию давно уже стало неинтересно слушать всю эту чушь, которую здесь несли. Честно говоря, если б он выступал сейчас в роли защитника Венты – каждое слово лжесвидетелей можно было бы легко оспорить, да еще и привлечь к ответственности их самих. Рысь прекрасно понимал, для чего вся эта комедия – девчонку хитро забирали под юрисдикцию римского суда, наверняка ее увезут с собой, а уж там… Нет, несмотря ни на что, Верула все ж таки показывал себя молодцом! Это ж надо – как ловко придумал. Суд! И этим дурачкам – трактирщику с его присными – вовек ни к чему не придраться. Все строго по закону! Приговор, конечно, будет суровым – для зрителей, а потом потихонькудевчонку, как Домиций и обещал, отпустят, а приговор аннулируют. Всего-то и дел!

Юний посмотрел в небо, на огромную тучу, уже закрывшую полнеба. Черная, словно от злобы, она неудержимо пожирала солнечные лучики и облака, пухла от сожранного, как жирная пиявка от крови, по краям ее полыхали мелкие синие молнии. Похоже, тут одним дождем не отделаешься, наверняка будет гроза. Первая в эту весну.

Что там говорила подсудимая, судья откровенно не слушал, лишь махнул рукой да приказал отвести девчонку к дубу – с той стороны, где начинался обрыв, под которым бушевала река. Сделав пару шагов, Юний осторожно приблизился к кромке берега, глянул вниз – да, страшновато.

– По этому делу судьей пусть будет Тит Нумерий Гавл, – пронзительным скрипучим голосом зачитал крючконосый старик. – Я то есть. Истец – делегировавший мне полномочия Авл Домиций Верула, трибун и доверенное лицо нашего принцепса, Гая Юлия Вера Максимина Цезаря Августа, – имя нового императора судья произнес без запинки. – Ответчик – Ант Юний Рысь, юрист из Августы Треверов, обвиняемый в оскорблении величия цезаря!

Это еще что?! Юний замер. Зачем понадобилось Веруле еще и это? И как гнусно осклабился Эрлоин-трактирщик!

Обвинение в оскорблении величия принцепса – страшное дело, приговор по которому почти всегда один – смерть. Интересно, какие конкретно обвинения будут предъявлены? Заговор с целью свержения императора? Хм… Доказать трудновато. Тогда что еще? Непризнание культа цезаря? Покушение на его жизнь или на жизнь его чиновников? А вот это, последнее… Рысь нахмурился, увидев, как к судье подошел небольшого росточка человек – кругленький, лысый, с большими оттопыренными ушами и редкими усиками. Та самая «крыса» из канцелярии легиона «Августы», как бишь его? Папирий, кажется…

– Уважаемый свидетель, Авл Папирий Мус, имеет слово, – осклабился судья.

Папирий усмехнулся, впрочем, тут же сделал серьезное лицо и, важно поклонившись собравшимся, начал противным скрипучим голосом…

Юний внимательно вслушивался в каждое слово свидетеля. О, боги! Что тот нес! Оказывается, Ант Юний Рысь, юрист, неоднократно приходил к Папирию и с угрозами вымогал у того важные документы. А затем как-то подкараулил ночью и чуть было не убил, хорошо, ему, Папирию, удалось убежать.

– Кроме меня, это могут подтвердить и часовые, и многие другие воины легиона, частенько видевшие у моей приемной этого убийцу! – Интендант с возмущением указал наРысь. – Слава богам, покушение на мою жизнь не удалось!

– Да, не удалось, – хмуро кивнул судья. – Но не удалось по не зависящим от нападавшего обстоятельствам – благодаря отважности и ловкости уважаемого свидетеля, чуть было не ставшего его потерпевшим, вернее, просто трупом.

Папирий порозовел от похвалы, а Юний лишь мысленно присвистнул – ничего не скажешь, ловко! Поди докажи обратное!

– А теперь слово предоставляется уважаемому Эрлоину из Гретарка, – поощрительно улыбнувшись трактирщику, провозгласил судья.