Чтение 7–й страницы книги ~Команда бесстрашных бойцов~

– Неплохо. Лучше, чем я думал. Соплю я понимаю, он малышню свою пожалел. Хан – дерьмо, на его слово никто положиться не может. Из всех нас он один – дерьмо. А Кикимора… что – Кикимора? У нее в команде всего-то один человек, кроме нее самой. Да она и не говорила наверняка, что полезет…

Гвоздь, послушав генерала, задал вопрос, беспокоивший его весь вечер:

– Парень… допустим, я кое-что знаю. Но меня не так-то легко найти, а, найдя, не так-то легко взять, ну а, взяв, надо еще пришкварить по полной программе, чтобы развязать язык… Ты в остальных-то уверен? В той же Рытовой, например? Может, тебя уже ждут?

Даня улыбнулся широко, открыто, по-доброму и очень доверительно:

– Каждый знает маленький кусочек всей головоломки. Все знаю только я. А я – вот он, здесь, никто меня не взял и не пришкварил.

– Ты вообще-то понимаешь, какую кашу заварил? Десять команд! Каган решит, что вы хотите повторить сорок третий год… Я был тут в сорок третьем, Даня, и как жив остался, до сих пор не пойму. А потом… все как-то устоялось. В общем, ты суешь палку в гадюшник. Даже если все получится, жди ответного удара.

Даня подошел к Гвоздю на расстояние вытянутой руки и заглянул в глаза:

– Идет война. И никого не осталось, кроме нас… Или у нас получится, или ни у кого никогда не получится.

– Так ты…

– Да! Повод – ерунда. Суть проба сил.

Гвоздь задумчиво почесал подбородок:

– Я думал, Даня, что это придет откуда-то извне. От Секретного войска, может быть, если они опять соберутся, или от подземных… Но ты! У меня под боком ходил… какой-томелкий таракашкин… петушишка с наглым гребешишком… Хотя, если подумать, ты за последние два года такого наворочал… Я в тебя верю, чертяка. Может быть, ты и разрушишь статус-кво.

– Статус ково?

– Не важно. Так. Ты просил меня сделать вас чуть-чуть магами, и чтобы была целая куча народу вместо вашей горсточки. Бери Ведьмин Фейерверк. Правда, он действует всего пятнадцать минут, а потом разряжается всухую. Но зато вас будет полтора десятка, и все как есть – магические существа. Ужасно опасные. То ли даже маги. Никто не сможет разобрать, пока дистанция от вас до наблюдателя не сократится метров до тридцати – сорока.

– Всего один?

– Наглость какая. Да ты знаешь ли, каких усилий мне стоило скопировать эту великолепную вещь с гоблинского образца, раскуроченного до полной невнятицы!

– Прости. Нам нужно три.

– А есть только один. И если вы будете атаковать раздельно, то пусть он находится рядом с Тэйки.

– Почему?

– Милая, добрая, беззащитная девочка. Самое слабое звено в твоей команде

– Не лезь в мои дела, Гвоздь.

– Но…

– Не лезь, да и все.

– Теперь ты извини, Даня.

– Извинил. Не ты бы мне такую дурь сказал, так я сначала с фасада треплу все балконы поубирал бы, а извинил бы уже потом. Но если хочешь знать, эту игрушку я действительно дам нашей сколопендре. Успокоился?

– В общем… да.

Даня очень тонко чувствовал, как утекают минутки и секундочки. Надо было кончать болтовню. Времени истрачено – до хренищи, а выбиваться из графика им сегодня никакнельзя.

– У нас осталось еще, в-третьих. Чего попросишь взамен? Учти, если консервами и иным харчем, то через неделю, не раньше. Если боеприпасами, то через пять дней. Если лекарствами…

Гвоздь перебил его:

– Прялку Мокоши, генерал. Помоги мне с этой пакостью, и мы квиты.

Даня изменился в лице:

– Ну конечно… Заинтересовался нашим клубом самоубийц?

Гвоздь ответил просто:

– Мне очень надо, Даня. Соглашайся.

– Ладно. Я помогу… но только я один… по старой памяти. Не ввязывай остальных

– Ты и я. Как когда-то.

Даня кисло улыбнулся. Гвоздь считал, что его высокая миссия дает ему право грузить других людей до полного выгорания процессора. Вернее, он не позволял себе, конечно, таких мыслей, но всякий раз, когда ему попадался человек, мало-мальски пригодный на роль помощника, адъютанта, живого инструмента, деятель в синей бандане щедро отрезал ему кусок пирога с начинкой из смертельного риска.

При том Гвоздь умел бескорыстно поделиться всем, что у него было. И когда мальчику Дане стукнуло восемь, его, умирающего от голода, одичавшего, не имеющего ни полшанса пережить зиму в тех обносках, которые заменяли обувь и одежду, подобрал именно Гвоздь. Выходил, выкормил, научил многим полезным вещам и ничего не потребовал взамен.

Сейчас – другое дело. Генералу есть чем платить, он уже давно не тот волчонок, едва сдержавшийся, чтобы не загрызть своего спасителя…

Надо было уходить. Срочно. Катя, Тэйки и Немо перетащили весь их общий скарб и уселись на груду матрасов и одеял, поглядывая на дверь арсенальной комнаты выжидательно. Тикалка в голове у их командира начала подавать робкие тревожные звоночки. Даня вышел и сказал своим:

– Садитесь в машины и подождите меня. Мне надо… еще на пару слов.

Тэйки хмыкнула:

– Ты только не очень руки распускай, Гвоздь мне тоже нравится.

– Иди, иди уже, заноза в заднице.

Когда все удалились, Даня помолчал, собираясь начать неприятный разговор, потер ладонью лицо и сказал:

– Тапочки у тебя… низковаты. Очень хорошо вены видно. И еще кое-что видно, Гвоздь, ты прости, но…

– Тебе-то какое дело, Даня?

– Я вроде как друг твой, что ли.

Гвоздь отвернулся:

– Не лезь, Даня. Ты все равно ничего не изменишь.

Но тот не отставал:

– Что это, парень? Траб? Радужная пыль? Линкс-А? Какая-нибудь тупая самодельная химия? Героин? Марочки? Хотя откуда тебе достать героин… да и марочки тоже…

– Траб, Даня. Это все, что ты хотел узнать?

– Тогда тебе осталось месяца три-четыре, ты хоть понимаешь это?

– Мне остался месяц, Даня, самое большее. Кранты твоему старому дружку, генерал. Сам будешь мастерить разную ерунду…

– Тупые у тебя сегодня шуточки, Гвоздь. Ты уже не сможешь работать в полную силу. Не хотел тебе говорить, но кто-то должен сказать. Брось. Еще можно сходить к «секретникам», у них там лаборатории что надо, прочистят… еще будешь как новенький, ты только…

Гвоздь обхватил голову руками и сдавленно завыл:

– Убирайся к чертовой матери, Даня! Уходи, убирайся, уматывай, не трожь меня!

– Не надейся, парень. Я тебе не баба, и меня соплями не проймешь.

Гвоздь обернулся, и было у него страшное, перекошенное лицо, а руки дрожали:

– Да знаешь ли ты, дурень, что я больше не мо-гу-у работать без этого! Не мо-гу-у! И не было бы никакого Давила, и Стрелы бы не было из Живого Золота, если бы… если бы… я… не…

Тут он затрясся и зарыдал, бессвязно роняя слова:

– Уходи… ух-ходи… помоги мне… Даня… помоги… хотя бы… с Прялкой Мокоши… в последний раз… и все… Даня… я кончаюсь, Даня… я умираю, Даня… помоги мне… а лучше убирайся… я… никого не хочу видеть…

Генерал подошел к нему и обнял:

– Помогу я тебе. Конечно, я тебе помогу. Все как ты просил, Гвоздь. Ты только продержись без меня до завтрашнего вечера, а? Парень! Продержись один денек, я все тебе сделаю, как ты хочешь, Гвоздяра, Гвоздик… Дай только дело сделать, и мы вернемся к тебе. Держись, мужик, пожалуйста, держись, ладно?

– Ладно, Даня. Ладно… А теперь… иди. Возвращайтесь скорее…

Даня разжал руки, и Гвоздь бессильно сел на пол.

– Все, все иди, Даня… Я справлюсь. Живи дольше сегодня!

Уже в Гэтээсе Даня тихо спросил Катю:

– Может, надо было остаться? Гвоздь на краю, ему капли не хватает.

Катя помедлила и ответила:

– Никто за тебя решить не может, Даня. Ты у нас, душа моя, генерал.

– А как бы ты поступила?

– Я бы осталась, Даня.

Даня закурил и уставился в одну точку. В голове у него билась одна дурацкая мысль: «Мне катастрофически не хватает времени, чтобы как следует подумать…» Токер ехидно осведомился голосом Тэйки:

– Кому стоим?

– Погоди, Тэйки, дай подумать…

Докурив до самого фильтра, генерал сказал:

– Заводи.

Глава пятнадцатая

БАЗА ПОДЗЕМНОГО КРУГА

Генерал посмотрел на часы:

– Мы опаздываем, Катя. Влупи на полную.

Сейчас же в реве тягача появились надрывные нотки. Словно огромный волк бежал по лесу, неся на спине пару взрослых людей, притомился, но, желая доказать собственнуюмощь, прибавил ходу, высунув язык и хрипло дыша.

– Не отставать, Немо!

Колонна шла по паршивому району – там, где раньше была улица архитектора Власова, а теперь два маленьких безымянных проезда, скрученных в немыслимые петли. Некоторые кварталы превратились в болота, и населяли их – помимо безобидной мелочи – аббругши и оборотни-долгоносы, твари опасные, активные, непредсказуемые. В воздухе стояли комариные рои, густые, как дым от горящей покрышки.

Наконец показалась громада кинотеатра «Черемушки». Старая добротная коробка советских еще времен счастливо пережила весь ужас гоблинской атаки на Москву и двух неудачных попыток отбить Великий Город. Потом она приглянулась подземным, они подвели к ней кое-какие коммуникации, расчистили и вот уже несколько лет поддерживалипрочность осыпающихся стен силой магии.

– Даня… может, я ничего и не смыслю в тактике, но я бы не стала базу ставить под самым носом у врага.

Генерал приободрился. Катя тонко секла этические штуки – столь тонко, как никто в команде. И вот она разговаривает с ним, спокойно и деловито. Если Катя поняла, что он, Даня, не собирается предавать Гвоздя, значит… значит… о-ох… это и впрямь нельзя назвать предательством…

– Я бы тоже не стал, Катя.

И он легонько прикоснулся к ее локтю в знак благодарности.

Между тем Катина душа устроена была слишком сложно для незамысловатой командирской логики генерала. Гвоздю было плохо, оттого что он остался один и оттого что он вот уже несколько часов ничего не принимал, а ломка – она как стихийное бедствие, ее приход предотвратить невозможно. Дане было плохо, оттого что он бросил Гвоздя ради дела, и генерал очень боялся, как бы тот не отбросил копыта… фу. Отбросил копыта! Какой только дряни не наберешься у молодняка. Надо бы как-то поддержать и обогреть их обоих, но Гвоздь далеко, а Даня близко, любимый бесстрашный Даня, так пускай хотя бы ему будет легче на душе…

Катя испытывала счастье, оттого что генерал сидел рядом с ней.

Именно здесь подземные назначили встречу. Генерал подивился их беспечности, но спорить не стал. Всего в паре сотен метров к востоку – юго-востоку проходит граница охраняемой зоны, а значит, там заканчиваются ничейные земли, и начинается подлинная территория каганата Раш. Тут всегда можно было нарваться на вражеский патруль, разведотряд или просто мародерствующую в развалинах группу Верных защитников. Одно хорошо: реагировать на любой шум за пределами охраняемой зоны гоблинские гарнизончики давно отучились. Лишний раз сунуться на ничейную территорию – значит лишний раз понести потери.

Гоблины считают, что им подвластен весь этот мир от верхушек самых высоких гор до дна самых глубоких впадин в океанах. И вся власть на планете сосредоточена в Москве, – с тех пор, как остальные два каганата – Юст со столицей в Нью-Йорке и Гог со столицей в Катманду – пали под натиском Великой Коалиции людей. Это было чудовищно давно. Даня в те героические годы еще не научился говорить и только агукал с разной степенью словоподобия. Потом распалась и Великая Коалиция, в то время как Раш, самый древний каганат, продолжает существовать, из последних сил поддерживая собственную целостность и мощь. Что на деле принадлежит кагану? Половина Москвы. Половина Питера. Половина Харькова. Половина Ярославля. Вся Кострома. Вся Вена. Весь Пекин. Весь Лондон. Весь Мехико. Весь Рио-де-Жанейро. Треть Саратова, четверть Самары, пятая часть Парижа и разного размера сектора во многих других крупных городах мира. Да и то многие гоблинские князья жили наособицу, подчинялись кагану через раз и затевали между собой свары за территорию… Так, во всяком случае, говорили Дане офицеры Секретного войска. В сельской местности каган контролировал самые плодородные земли. Там на него работали аграрные лагеря, набитые полумертвыми от голода людьми. Поля, рыбные промыслы, скотные дворы и пищевые заводики каганата охранялись круглосуточно. Их берегли как зеницу ока, и желающих перехватить гоблинский хлебушек на том месте, где его обмолачивают, ждали крупные неприятности. Еще малолеткой Даня участвовал в нападении на огородную ферму под Ростовом и едва унес оттуда ноги. Еще трое, в том числе генерал Холодец, жизнями заплатили за неудачный рейд. Холодец был одним из первых генералов, самых старых, он еще много чего не знал про гоблинов… С тех пор Даня долго не решался войти в чью-нибудь команду. Он всерьез опасался доверять свою жизнь кому-либо, кроме самого себя. Тогда ему было то ли семь лет, то ли восемь, и конечно, он не мог столь точно сформулировать главный свой потаенный страх, но чувствовал Даня именно это. Ему не хотелось сажать себе на шею генерала – какого угодно, хоть самого умного и предусмотрительного. Так и вышло: полгода он мыкался один и едва не помер с голодухи, а потом несколько лет провел под крылом у Гвоздя. Тот не хотел быть генералом, потому что приучился считать себя мастером… А затем бывшая команда Крохи – ее остатки – быстро сделала Даню старшим над собой. Теперь он знал достаточно, чтобы не повторять ошибку Холодца и не соваться в места, где гоблины всегда готовы к нападению.

Но!

Мало снять хлеб с полей, наловить рыбы, вырастить и забить свинок, надо еще и доставить все это в столицы, туда, где засела гоблинская знать. Сколько Даня себя помнил, транспорт считался самым уязвимым местом каганата. Магическим усилием можно перетащить с места на место горсть зерна, ну, если соберется сразу дюжина магов и они как следует поднатужатся, – пару пудов. Но не более того! Да и маги после такого усилия сутки пролежат в нокауте. На самолетах и вертолетах выполнить эту задачу еще труднее: исправной авиатехники человеческого производства остались считанные единицы, курам на смех. Драконы – безотказный транспорт, но их, по всему видно, тоже раз, два и обчелся. Восстановить железные дороги – дело долгое, дорогое, а главное, очень уж они уязвимы. Осталось одно: расчистить, подновить, а кое-где заново отстроить шоссе, чтобы потом пускать по ним караваны с продуктами и одеждой. Каждый крупный город каганата тянул в глубинку щупальца охраняемых автодорог. Их отделяли от земель, считавшихся «ничьими», а значит, принадлежавших людям или мелкой нечисти, не сумевшей ужиться с гоблинами, полосы отчуждения шириной в несколько сотен метров от каждой дорожной колеи. «Ленты» охраняемой территории утыканы были сторожевыми постами, отстоящими друг от друга на три – пять километров. В любом из них дежурил маг, которого сменяли каждую неделю. Плюс два-три воина-гоблина, десяток Верных защитников и пара стерилизованных женщин для кухонных и постельных нужд. Эту тяжесть каганат Раш нес с большим трудом. Сил явно не хватало. Кое-где сторожевые посты к пятьдесят пятому году были заброшены и опустели, а в места, не представлявшие в глазах гоблинских князей особой стратегической ценности, отправляли половинные гарнизоны. Секретное войско сумело высчитать всю эту логику, а генералы подавно видели слабость кагана… только нанести удар было уже просто некому. Люди сами едва выживали в новом мире…

«Как там сказал Гвоздь? Все как-то устоялось. Они пощипывают нас, мы пощипываем их… Соревнование на приз кто-раньше-сдохнет. Вот уж хрен вам, ребята. Мы подросли и готовы устроить все по-своему».

– Катя, тормози. Всем: приехали. Глушите движки и вылезайте.

Несколько секунд, и установилась тишина.

– Даня, как хорошо, что мы лепим заглушки к каждой машине… Очень хорошо! Иначе на наш грохот они выслали бы личную гвардию кагана, никак не меньше.

Катя говорила правильные вещи. Дешевенькие магические финтифлюшки поглощали девять десятых шума, который производила Данина колонна на марше. Но когда-нибудь – прикинул генерал, – по ту сторону заградительной линии окажется достаточно сильный маг, и он почуетсами заглушки.Тогда хана колонне… Больше не надо тут встречаться с подземными. Ни при каких обстоятельствах.

– Ты опять права.

Следующую фразу Даня сказал в токер:

– Тэйки, останься, посторожи.

– Яволь, командарм!

– Немо, иди-ка сюда. Ой, как не хочется ввязываться в драку, но хрена лысого выйдет иначе. Опять твои скрытые таланты понадобятся, или я ничего не понимаю в подземных.

Немо ответил бесстрастно:

– Это факт, генерал. Понадобятся.

Втроем они подошли к неприметной двери.

Даня произнес отпирающее заклинание. Внутри, казалось, никого не было. Тьма да шаркающее эхо. Но Даня, уловив шевеление, произнес:

– Привет.

Его спросили ломким баском:

– Даниил Уваров?

– Да.

– Мальчик, во-первых, ты опоздал на сорок секунд. Во-вторых, Блистательный Круг собирался сегодня, чтобы я мог донести до тебя слово подлинной мудрости. Оно таково: до утра твоя команда подчиняется мне.

Глава шестнадцатая

КОТЕЛОК, ПРОТЕЗ, ПРИКЛАД…

– Есиссьна, – спокойно ответил Даня. – И кстати, где тут включается свет?

Еле слышный щелчок. Загораются неоновые лампочки. Тьма становится мертвенно-бледной нетьмой.

Шагах в двадцати от Даниной команды стоят парень и девушка, почти девочка. Он выглядит как ровесник генерала, а она годом или двумя моложе.

– Вы готовы подчиниться слову мудрости? – переспрашивает парень, глядя грозно. Вторая половина фразы слетает у него с баса на дискант.

– Для начала я хотел бы знать, с кем разговариваю. – Данин голос показывал собеседнику полное отсутствие волнения.

– Я, Гвидон Буреборец, протомаг и умелец войны, веду за собой ученицу, Гваддэ Луноликую.

Барышня и впрямь была восточных кровей, белое скуластое лицо ее напоминало ночное светило в полнолуние. Она смотрела на пришельцев из-под полуприкрытых век с хищной ленцой.

– Будем знакомы, Гвидон. А теперь скажи, мальчик, по какой причине ты решил назвать меня мальчиком?

– Время дорого, генерал Уваров. Повинуйся, и с тобой не произойдет ничего худого.

Даня, улыбаясь, хладнокровно спросил у Кати:

– Как ты думаешь, почему каждый раз одно и то же?

– Да женщин у них маловато в числе командиров.

– Ась?

– Даня, чтоб ты знал, мужики поголовно уверены: если проявить упорство и не сдаваться, любая крепость когда-нибудь падет.

– Катя, но мы же не баба, мы команда…

– У них, как видно, на что ни попадя, а не только на бедных женщин дурной мужской рефлекс срабатывает…

Протомаг и умелец войны почувствовал: над ним, кажется, издеваются, и покраснел от ярости. Барышня Гваддэ зашипела:

– Как вы с-с-смеете!

Даня ответил миролюбиво:

– Наверное, хватит нам в игрушки играть. Я генерал этой команды, и я не подчиняюсь никому. В том числе и вашему Кругу. Тебя, парень, прикомандировали к нам в целях безопасности от магического воздействия. Других вариантов не будет. Девка нам ни к чему, о ней разговора не было. Пускай идет, откуда пришла. А что время дорого, так я наэтот счет согласен. Пора бы нам уже и отчаливать.

Воцарилась тишина. Багровый Буреборец, кажется, готовился лопнуть и разлететься на тысячу кусочков. Одет он был в черный бесформенный балахон, на шее – бусы, способные сообщить знающему человеку все необходимое о служебном положении, заслугах и нраве их владельца, на поясе – связка амулетов, словно сушеных грибов разной масти и размера. Пустыню бритого налысо черепа несколько оживляет игривая косица. Между лысиной и подбородком – сплошная зона помидорной окраски.

Через секунду тишину нарушили два звука: во-первых, Немо встряхнул браслет с лабиринтом, предвкушая особого рода работу для этой руки; во-вторых, Гваддэ медленно потащила тяжелый прямой тесак из ножен за спиной. Ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж…

Гвидон попятился, бормоча слова заклинаний. Кое-какие «грибы» на его поясе засветились, активизируясь. Гваддэ отступала рядом с ним шаг в шаг. Но Даня и его двоица не отставали. Это ведь азы техники, применяемой в бою с магами: нельзя позволять им увеличить дистанцию. Магу нужно время на егоделание– пассы, взведениевещиц,бубнеж, накопление силы… С дальнего расстояния он кого хочешь вгонит по уши в землю. Зато в рукопашном бою может и не успеть.

– Против пуль… против человеческой магии… против рук и ног… – спокойно констатировала Катя, глядя, как расцвечиваются огоньками защитные амулеты Буреборца, – против железа… против яда… против серебра… О, сейчас будет атака.

– Сокрушительная, – подтвердил Даня.

Бац! Протомаг и умелец войны уперся лопатками в стену.

– Ой!

Даня отстегнул от ремня восьмисотграммовую флягу и поднес его к носу Гвидона. Глухо булькнула вода.

– Это алюминий, дружок. Не железо и не серебро. Сколько человек понадобится, чтобы собрать твой череп, если я тресну этой штукой по маковке?

Гваддэ сделала выпад, генерал ушел от него молниеносным движением. Фляга уткнулась Буреборцу в самый нос. Опять выпад, и Даня уходит от клинка полуоборотом, продолжая флягой плющить Гвидону нос.

– Мальчик, говоришь…