Через некоторое время на борт пришло новое, достаточно подробное сообщение. Снова произвелась дешифровка, и космонавты получили некоторое, относительно правдивое представление о произошедших на Луне событиях. Надо сказать, что, поскольку «Союз-11» находился на более высокой ступени развития по сравнению с «Зондом-9» и обладал относительно большей энергетической свободой, это сказалось даже на таких «мелочах», как средства связи с Землей. Например, в нем имелась небольшая, но отдельная вычислительная машина для шифровки приходящих и отправляемых сообщений. Кстати, за счет спланированной заранее смены кодов американские средства радиоразведки до сих пор не смогли прочесть ни одной радиограммы, пересылаемой с борта «Союза-11». По большому счету, они до сей поры сомневались, является ли новый корабль русских пилотируемым или все-таки роботизированной системой. Это было явное достижение СССР в деле камуфляжа своих намерений.
– Странно, что мы не наблюдали «Зонд», – удивился командир корабля Добровольский. – Если он садился в кратере Лемонье, мы должны находиться с ним примерно на одной орбите. Тем более, он гораздо примитивней и имеет над Луной стыковочный модуль.
– Не обязательно, Георгий Тимофеевич, – пожал плечами бортинженер. – Над этой же точкой Луны можно пройти по достаточно большому количеству орбит. Разумеется, имеются более или менее оптимальные. Но даже временной разницы в старте достаточно для рассогласования. Помимо того, он может находиться с другой стороны планеты.
– Может быть, может быть, Виктор, – кивнул подполковник авиации Добровольский. – Что ж, давай рассчитаем, во что обойдется наш новый маневр в плане горючего.
– Приступаю, Георгий Тимофеевич, – шутовски приложил руку к голове Пацаев и, сделав кувырок в воздухе, подлетел к пульту ЭВМ. – Проверим расчеты Центра.
ГЛАВА 8. ОПОЧИВАЛЬНЯ
Если бы принц из сказки Андерсена искал свою принцессу на Луне, ему бы никак не удалось отселектировать ее с помощью теста на чувствительность посредством подсовывания в перину горошины. Видите ли, на Луне очень мягко. Разумеется, не за счет слоя растолченной метеорами пыли, а из-за малой силы тяжести. Так мягко, что даже когда вы сидите на грунте в многослойном скафандре, ощущения сходны с возлежанием на пуховом матрасике. Так что спать, если хочется, вполне получается. Сон – штука полезная. Нетворческим натурам он помогает без скуки преодолевать очередные вехи жизни. Творческим – делать перерыв, зарядку батарей мозга наработанной за период бодрствования информацией. Поскольку процесс зарядки логико-биологических батарей штука сложная, в период наращивания нейронных соединений возможны всякие сбои. Когда коррекции подсознания не хватает, оно вынуждено дергать из небытия высшие инстанции. Сознание выбирается из своего тайного логова, начинает частично, урывками, командовать протекающими процессами. Это состояние принято называть дремой. Эдакая полусон-полуявь.
Примерно в таком качестве и протекал сон Юрия Алексеевича Гагарина. Ибо, несмотря на всю летно-космическую накатку и долгое психическое привыкание к опасности, сложная биологическая машина его не слишком массивного тела не желала мириться со скорым коллапсом индивидуальной вселенной. Она продолжала искать не существующий в реальности выход. И потому насладиться сном в полной мере не удавалось. Тревожили, заставляли распахивать веки глупые внутренние поводы. И тогда зрачки впитывали вовнутрь пустоту окружающей суперпустыни, равной которой по статике нет на Земле нигде, даже в сердце убитого льдом материка – Антарктиды, а уж тем паче не сравниться с ней пышущей жизнью Сахаре. Поводы для побудки были мелки. То надоедала оттягивающая губу трубочка «сокопровода». Выплевывать ее в сегодняшних обстоятельствах не рекомендовалось. Мало ли что? Вот сейчас только выплюнешь, тут же захочется пить, причем чем дальше – тем нестерпимее. Закон подлости в полной мере. А ведь в безвоздушном окружении – палец под стекло не засунешь. Так и будешь выпячивать губы в желании, покуда они не пересохнут, а сам ты не свихнешься от жажды. Потом, когда через сотню-другую лет твою подсушенную Солнцем и выхолощенную морозом мумию найдут, ленточка языка все еще будет свисать. Сплошная непристойность – такое даже не получится показать по телевизору восхищенным старинным подвигом потомкам.
А однажды Гагарина разбудила сама бессмысленность пейзажа. Черт возьми, не стоило держать перед лицом этот ландшафт смерти. Нет, даже хуже – ландшафт вообще никогда не зарождающейся жизни. Повод был надуманный, но какие еще поводы могли сохраниться у человека, отрезанного от всего остального человечества?
Пришлось поменять позицию. То есть встать, осмотреть непонятный, то ли чрезмерно близкий, то ли недостижимо далекий горизонт и присесть на мягкую перину Луны в другом месте. Может быть, не зря спальные места королей завешивались пологом? Эдакая пещерка безопасности в громадном, но скупо освещенном свечками зале. Самым удобным в теперешнем случае оказалась ниша между двумя убитыми неизвестностью луноходами. Именно там, над дырой, оставленной улетевшей прочь Аномалией, и разместился Гагарин. Несмотря на скованность скафандра, ноги получалось чуть-чуть расставить, и между ними красовалась, точнее, пряталась в полной тьме дыра. Теперь спину спящего надежно прикрывала опора – «Луноход-1», а переднюю полусферу полностью закрывал от пустыни нависающий корпус «Лунохода-2». Может, сказывался какой-то летно-психологический комплекс? Привычка к надежной тесноте самолета- истребителя «МиГ»? Или космического корабля «Восток»? Все допустимо.
Вот теперь, выключив фонарь, космонавт оказывался в полной тьме. Спи или не спи, все однозначно темно и населено только мыслями. Именно в этом положении Гагарин и организовал для себя очередную попытку спячки.
Но не тут-то было…
ГЛАВА 9. НЕДОСТАТОК НАВЫКОВ
К сожалению, несмотря на свои многочисленные преимущества «Союз-11» обладал и некоторыми минусами. Например, за счет своей, так сказать, цельности в качестве лунного корабля он имел очень большой посадочный вес – более девятнадцати тонн. Значительную долю этой массы, как и везде в ракетостроении, составляло топливо. Однако, несмотря на то что оно расходовалось при посадке, тратилось оно не все сразу и поэтому во львиной доле сжигало самое себя для торможения собственной массы. С точки зрения незашоренного математическим образованием здравого смысла, это был идиотизм чистой воды. Но только по таким законам работает любая ракетная техника, и, возможно, именно непонимание ее сути не позволило древним китайцам создать многоступенчатые межконтинентальные чудеса.
Так вот, обладая значительно большим весом, а следовательно, инерцией, «Союз-11» хуже поддавался коррекции в момент прилунения. Нет-нет, надежность его в плане безопасности была много больше, чем у «Аполлонов», опять же за счет избытка горючего, но вот в плане точности посадки он все-таки проигрывал. Понятно, для первично поставленной задачи – достижения Луны – это не имело значения. Принимая во внимание огромный срок нахождения на поверхности, абсолютно не сравнимый с возможностями «Зонда», кто мешал космонавтам-исследователям пропутешествовать километр-два до какого-нибудь намеченного для изучения места? Тем не менее в сегодняшней акции спасения невозможность точной посадки стала серьезным минусом. Учитывая среднюю скорость походки человека на Луне, промашка в лишний километр, а может, и половину, могла стоить Юрию Алексеевичу Гагарину жизни. Несмотря на превосходство над американскими «Аполлонами» с точки зрения ракетных технологий, «Союз-11» не вез с собой никакой колесной машины для передвижения людей.
Конечно, точность прилунения могла бы повыситься за счет первого компонента системы человек-машина. При специальной программе обучения космонавтов-пилотов они могли реально помочь «Союзу» при посадке. Но… Вообще-то такая программа существовала, однако нынешний полет значительно, приблизительно на три-четыре года, опередил свое время. Ведь теперь, после июля шестьдесят девятого, вопрос приоритета лунной гонки окончательно решился в пользу США, так что русские особо не торопились. Вначале программировалось сделать облет Луны, осуществить одну-две официальные экспедиции «Зонда», который, разумеется, в этом случае назывался бы по-другому. А уже потом, с соответственно раздутой пропагандой помпой, обойти Штаты качественно. Так что в будущем времени на обучение космонавтов операции прилунения хватало. Но ведь посадка требовалась сейчас!
Но, как ни «тосковали руки по штурвалу» (согласно популярной в те времена песенке), не успев пройти соответствующий курс обучения, Георгий Добровольский не имел права мешать электронике осуществлять прилунение корабля в соответствии с ее собственным разумением. В данном случае, они с напарником – Виктором Пацаевым – могли только наблюдать процедуру изнутри. К сожалению, в отличие от планирующихся в будущем (в грядущих временах сплошного коммунизма) посадок на населенные дружественными гуманоидами планеты, сейчас существ, лицезреющих приземление извне, не имелось. И, разумеется, как всегда случается в этой не слишком честно устроенной Вселенной, даже сами первопроходцы космоса не имели возможности уделить всю энергию разума только впитыванию новых впечатлений. У наблюдателей осталось в наличии еще одно менее веселое, но четко усвоенное на тренажерах занятие – считывать данные и пересылать их на Землю. Может, эту работу изобрели специально для такого случая, и, значит, она не имела собственной ценности? Вполне допустимо. Однако кое-что могло бы порадовать любого постороннего, имеющего славянские корни. Наши славные покорители Вселенной снова, как и в начале шестидесятых, превзошли американских астронавтов по комфортности полета. Как уже говорилось, они прилунялись, посиживая в удобных креслах, а не терлись боками в тесноте хлипкой кабинки стоя, подобно пассажирам трамвая в час пик.
Все-таки это было славное время! Мы находились впереди планеты всей по многим-многим пунктам. Жалко, в описываемый момент это являлось секретной миссией, очень неплохо было бы ею при случае хвастануть.
ГЛАВА 10. ЗАБЫТАЯ СИГНАЛЬНАЯ СИСТЕМА
Там, в Море Ясности на Луне, оба «Ходока» умерли. Однако их экипажи находились здесь, на полуострове Крым материка Евразия. И они вовсе не умерли. Думаете, по случаю потери «кормильца» они получили внеплановые отпуска и, экономя на билетах, грелись тут же поблизости, на валунах Черного моря? Очень и очень ошибаетесь. Они были люди военные и, несмотря на потерю контакта со своими машинами, продолжали нести дежурство. Разумеется, посменно. Исключение составляли командиры экипажей. Каждый из них мог заглянуть на пост управления в любое время дня и ночи.
Что делают дисциплинированные люди, выбранные из тысяч таких же дисциплинированных, когда служебная необходимость заставляет их пассивно бездельничать? Не угадали. Они не читают детективчики, ибо на это косо смотрит начальство, да и туговато было в тысяча девятьсот семьдесят первом году с развлекательным чтивом. Так что больше всего они пялят потускневшие без солнечной ласки глаза в громадные, похожие на простыни схемы электронных узлов заброшенного на Селену оборудования. Есть ли в этом занятии какой-либо смысл? Практический, помимо наращивания в голове дополнительных нейронных соединений? Оказывается, случается.
Например, даже не инженер, водитель Габдухай Латыпов внезапно выдал весьма интересную идею:
– Послушайте, ребята! Я, разумеется, не спец, но все-таки.
– Хватит извиняться, лейтенант. Доводи! – зарычал на него командир экипажа Николай Еременко.
– Мы не получаем от «Ходоков» никаких сигналов, так? Но свидетельствует ли это о том, что и они не принимают наши команды?
– С очень большой вероятностью да, – разочарованно кивнул командир второго экипажа, и тоже майор Игорь Федоров. – Это все, Габдухай?
– Нет. Но ведь, как я знаю, если машина получает команду о том, что мы не принимаем ее сообщений, то происходит блокировка дальнейшего исполнения, так?
– Ну.
– А если отсюда, с Земли, блокировать эту команду, блокирующую исполнение команд там?
– И?..
– Ну, дальше я не знаю, – пожал плечами советский человек Габдухай Латыпов. – Вдруг что выйдет. Например, почему бы не попробовать связаться с космонавтом?
– Каким образом, лейтенант? – уже всерьез заинтересовался бортинженер Леонид Мосензов.
– Фары, – скромно пояснил Габдухай Латыпов.
– Черт! Это идея, – стукнул себя по лбу капитан Леонид Мосензов. – Если обойти узел «Д» и еще…
Кто-то уже бросился к простыням совсекретных схем и лихорадочно ищет искомое. Но бортовой инженер луноходов Леонид Мосензов продолжал строчить по памяти.
– Естественно, азбукой Морзе, – высказал вслух понятную всем, дополнительную мысль оператор остронаправленной антенны Валерий Сапранов.
– Электронных взрывов более не фиксировалось, – с надеждой предположил штурман-навигатор Константин Давидовский. – Вдруг за это время наши «Ходоки» поднакопили энергии. Ведь крышки батарей откинуты.
Это почти мечты, однако находящиеся в постоянной готовности, но несколько потерявшиеся за последние сутки люди оживают. В их жизни снова есть смысл. А солнечные пляжи Крыма? Они подождут, пока эти мальчики достигнут пенсионного возраста. У военных это происходит быстро.
ГЛАВА 11. ТЕАТР АБСУРДА
Им бы торжествовать, неторопливо, со значением осматривать невиданные окрестности. Под неслышный, но ощутимый будущим слушателем бравурный марш надиктовывать на пронумерованную пленку свои личные ощущения, которые благодарная общественность будет, замерев, с ускоренным сердцебиением, внимать десятилетиями позже, а они… Конечно, волновались и все прочее, но… По какому поводу? По поводу посадки и разделенной вшестеро силы тяжести? Может, где-то подсознательно и поэтому тоже, но… Главное – они старались делать все предусмотренные ранее операции в бешеном темпе. Там, на кону, стояла жизнь человека. И не просто человека – собрата космонавта. И даже не обыкновенного, которых уже десятки, а живой легенды, гражданина Вселенной. Честно говоря, где-то в душе они все еще не очень доверяли столь странной информации из Центра управления полетом. Слыханное ли дело – такая вводная? Может, это тренаж? Натурная отработка операций по спасению будущих межнациональных экипажей звездолетчиков? Но разве реальный полет уместен для столь опасных, неотшлифованных доселе головоломок? Покинутая Земля – вот полигон для тренажерной прыти. Космос – не место для непросчитанной инженерами эквилибристики. Это чудовищно враждебная и одновременно абсолютно безразличная к судьбе детей биосферы среда. По крайней мере раньше, до сего момента, именно на Земле, под привычной тысячекилометровой подушкой воздуха, они отрабатывали вводные, да и то не сразу в натуре, а вначале на графиках, с карандашом и логарифмической линейкой. Так было.
Но ведь именно последнее время странности стали нарастать. То вдруг на борт пришло сообщение о смерти главного конструктора. Они уж испугались, что речь идет о Владимире Николаевиче Челомее. Да, по логике, о чем бы еще следовало сообщать людям, дежурящим на лунной орбите? Однако то ли это был какой-то сбой режима секретности, то ли, оказавшись в таких далях от Родины, они автоматически вошли в число допущенных к самым разнообразным секретам, но только прояснилось, что дело касается Сергея Павловича Королева, по их полному убеждению давным-давно схороненного с почестями человека. Или там, по случаю их отсутствия, делал постановку театр абсурда. Может быть, какая-то новая метла в Главкосмосе решила мести по-новому? Разве исключено? Совсем недавно (в историческом плане) кукурузу заставляли плодоносить в тундре, а усиленно возрождаемый ныне океанский флот резали на металл. Так что…
Никто из них реально не высказывал своих сомнений вслух. Они работали на совесть, так же как и всегда – на тренажах или в реальности. Они были тщательно отобранными кандидатами из очень-очень многих. Такие люди всегда выкладываются до конца. Даже на предварительной шлифовке задания они, не моргнув глазом, пошли бы на смерть, а уж тем более сейчас.
Им поставили задачу – спасти Юрия Алексеевича Гагарина. Они делали для этого все.
– Пингвины! – обратились к ним с ближайшей планеты, после того как командир «Союза» Добровольский завуалированной, но загодя оговоренной фразой доложил об успешном прилунении. – Объект находится от вас на азимуте двадцать относительно условленного вектора корабля! Как поняли? – Они поняли. – Астрономы просчитали звездное совмещение для вас. Это созвездие Циркуля! Южнополушарное созвездие Циркуля! Как поняли?
Естественно, они снова все поняли. В специальном, закрытом планетарии Звездного городка их гоняли по звездному небу до седьмого пота. Возможно, они уже научились ориентироваться по далеким светилам с закрытыми глазами. Последнее вовсе не исключено. Кто проверял?
Ну а Пингвинами их теперь называли не просто так. Как известно, эта птица не летает. Поэтому, по условленному аллегорическому шифру, сама фраза: «Докладывают Пингвины» – означала, что прилунение произошло успешно. Это являлось дополнительной страховкой от американского АНБ.
– Объект движется к вам во встречном направлении на колесном транспортном средстве! – дополнила информацию Земля. – Как поняли?
Вот этого они, честно говоря, совсем не поняли. Во время полета сюда они были убеждены, что приближаются к планетарному спутнику, на который еще не ступала нога русского человека. Теперь же выяснялось, мало того что тут ступала нога, так еще к тому же она оказалась снабжена колесом. Может, здесь уже бегали по тайно проложенным трассам новейшие самосвалы «КамАЗ»?
Удивление советских покорителей космоса просто не имело предела.
ГЛАВА 12. ГАЛЛЮЦИНАЦИИ
В этот раз его разбудило не внешнее неудобство. Подумаешь, натертая трубкой губа, затекшие в неподвижности ноги, невозможность почесаться через толстую оболочку одежды или назойливость звона в ушах от пониженного давления в скафандре. Мелочи жизни, обычные атрибуты космической практики. Те, кто их не переносит, отсеиваются еще на первых этапах подготовки покорителей космоса. Нормальный космонавт беспристрастен к комфорту, лишен брезгливости и неуязвим для подколов. Что ему ежедневные пробы крови или термометр в анальном отверстии? Мелочи, сравнительно с цербером центрифуги, способной за счет физической идентичности центробежных и гравитационных сил имитировать сорок «G».
И уж тем более разбудило Гагарина не проявление окружающего мира. Что может случиться на не ведающем жизни круглом материке, заброшенном в безвоздушные небеса? И все-таки он раскрыл глаза. Он раскрыл их в темноту, поскольку сознательно берег ресурс аккумулятора, питающего фонарь. Может быть, поступи он по-другому, все могло случиться иначе. Хотя не гарантировано – за счет отсутствия атмосферы световые пучки на Луне не рассеиваются и, значит, не затеняют друг друга.
Вначале Гагарин подумал, что все еще продолжает спать. Это было неплохо, ведь давно следовало начать просмотр картин, порожденных подсознанием. Тем не менее ощущение бодрствования сбивало с толку. Может быть, накатились галлюцинации? Кто мог это исключить? Кто мог гарантировать, что в системе поддержания жизни уже не накопился углекислый газ? Юрий Алексеевич был старым – даже самым старым – космическим волком. Он знал, что такое галлюцинации, не понаслышке. Барокамеры, сурдокамеры – сколько часов, дней, а в общем месяцев было в них проведено? Он знал, как бороться с видениями. Моргание глазами, повороты головы, насколько позволяли сочленения скафандра. Нереальная картина не последовала за его взглядом – осталась на месте. Вообще-то это мало о чем говорило. Случаются достаточно сложные галлюцинации, эдакие нагроможденные друг на друга фантомы. Нужно включить фонарь и посмотреть на датчик давления оставшегося воздуха. Очень не хотелось этого делать. Приговор вынесен – вовсе не обязательно выяснять до секунд, когда он будет приведен в исполнение.
В принципе, галлюцинация была не сложной. Подумаешь, загораживающий небо «Луноход-2» мигнул фарами. Вот если бы он поехал…
Гагарин шевельнул рукой – зажег фонарь. Вот теперь он четко увидел, что «кастрюля» лунохода не только мигает фарами, но и отодвигается прочь.
– Здравствуйте, Зеленые Человечки! – сказал Юрий Алексеевич, окончательно просыпаясь.
ГЛАВА 13. ИНЖЕНЕР
Его спасла убивающая его напарника Луна.
В своих судорожных метаниях, в борьбе с темным кошмаром, перехватившим горло и выдавившим глаза, он внезапно оказался к ней лицом. Она была почти идеально круглая и достаточно ярка в этом мире полной темени. То, что она не походила на себя – какое-то обстоятельство смыло прочь все моря вместе с Океаном Бурь, – не имело сейчас значения. И то, что форму круга она приобрела не за счет собственной планетарной формы, а за счет отлитой полости люка, в этом мире задушенной логики тоже не имело значения. Главное, привычная световая картинка – не галлюцинация – перехватила его в последнее мгновение выпархивающей в темноту жизни, смяла, отбросила вон из замкнутого мира капсулы, даже из вакуумной пустоты вокруг, черного призрака, хапающего за плечи. А когда освободившаяся рука автоматически, по собственной воле, а вовсе не по сознательному приказу, крутанула наконец живительный вентиль, туда же, во внешнее пространство, прочь за световые годы, втянулись костлявые невидимые пальцы, сжимающие горло. И Волков уже дышал. Дышал, дышал и дышал! Дышал и смотрел на Луну. Как сладостно это было.
Теперь он с размеренным спокойствием понимал, что медленно меняющий рисунок кругляк перед глазами – это именно люковая полость, а вовсе не естественный спутник целиком. Понимал он и то, что никакой ночной призрак в капсуле не водится. И что даже если Юра Гагарин уже обратился стеклянной, хрупкой куклой, облаченной в бессмысленную одежду скафандра, то и тогда он никак не может переместиться сюда и взведенной миной когтей караулить покуда живых собратьев-космонавтов. Однако мысли мыслями, но он сидел не у голубого экрана: время его собственной жизни утекало песочком, а может, и последними каплями водопада. В этот момент он снова увидел черного призрака.
Круглый обрезок Луны резко сменил очертания. Это было не медленное изменение ландшафта в ста километрах внизу, это было что-то новое. Черная угловатая тень перекрыла весь проем выхода. Его едва не захлестнула новая волна паники, ударившая молнией, ибо на одно короткое мгновение он решил, что в люковую полость действительно что-то лезет. Затем, за неимоверно малую долю секунды, мозг нарисовал картину запираемого кем-то люка. Кем? Сейчас это не имело значения, но ясно было, что это злобное, коварное нечто, стремящееся уничтожить всех людей в окрестностях Луны. Однако хлебнувшая кислорода, пробудившаяся инженерная жилка Владислава Николаевича с брезгливостью и с некоторым удивлением, пройдясь бульдозером по извилинам, сдвинула всю эту надуманную шваль прочь. Внутренне холодея, Волков догадался, что это за штучка, закрывающая ромбовидным телом лунные кратеры. Это был вожделенный, просвинцованный ящик с Аномалией!
Его черное тело перестраивало конфигурацию и, кажется, меняло размеры. В сторону уменьшения! О чем это говорило закаленному в математике уму? Ящик покинул капсулу и двигался назад, к Луне! Он даже размахивал притороченными ремнями, словно руками, приветствуя одурачившую космонавтов Селену.
Инстинкты пилота едва не дернули Владислава Волкова вперед, но жесткий инженерный разум остановил. Он бы неминуемо застрял в преодоленном ящиком люке, и, значит, требовалось снова произвести сдувание скафандра. А время уходило безвозвратно: ничто в лишенной сопротивления среде не мешало Аномалии двигаться абсолютно прямолинейно. Однако Волков заставил себя действовать правильно и четко. Сейчас, подобно саперу, он не имел права на ошибку: у него было всего пятнадцать метров троса – своеобразный боевой радиус. Конечно, интересно бы узнать, какая толика кислорода оставалась в баллоне, но на это не хватало времени. Да и вообще, в данной ситуации такая суматоха являлась совершенно излишним любопытством.
Он сдул скафандр, наполнил легкие и изо всех сил оттолкнулся ногами. Ему требовалось вписаться в люк идеально, как при нырянии с вышки, только ставки здесь были гораздо выше.
ГЛАВА 14. АЗБУКА МОРЗЕ
Сообщение было простым: «Юрий Алексеевич! Говорит ЦУП! Это не галлюцинация! К вам направлена помощь! Связь с вами односторонняя! Мы надеемся, что вы читаете текст!» Поскольку сообщение повторялось многократно, Гагарин мог прочесть его несколько раз кряду. Причем с любого места. Например, в первый раз он прочел его с середины.
Разумеется, текст передавался посредством азбуки Морзе.
Далее следовала инструкция «что делать». Ему рекомендовалось влезть на переднюю подножку «Лунохода-2» (кстати, когда-то этот узел и изобретался для использования луноходов в качестве передвижных тележек для покорителей Селены) и ждать, когда машина повезет его «куда следует».
«Интересно все-таки куда?» – подумалось Гагарину. Может, стоило действительно выполнить новое задание. Сущий идиотизм! Мало того что он был приговорен умирать на Луне, так еще должен умереть круглым дураком. Чудное зрелище предстанет перед будущими исследователями через десять, а может, через тысячу лет. Первый гражданин Вселенной, сошедший с ума и пытающийся использовать испорченный луноход в качестве такси.
Но уж если это была галлюцинация, то уж чрезвычайно сложная. Ею бы сильно заинтересовались космодромные медики.
Может, стоило попытаться выполнить распоряжение?
Володихин Дмитрий
Корнев Павел
Семенова Мария
Шекли Роберт
Суворов Виктор
Шилова Юлия