read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Вместе с мысленным приказом Фелисина послала волну силы, которая опрокинула Фебрия. Жалобно всхлипывая, верховный маг растянулся на мягком песке.
«А теперь ты, Леорик, единственный, кто представляет для меня загадку. Ты владеешь удивительным магическим искусством. Как здорово ты умеешь окружать себя непроницаемыми стенами. Мне неизвестны твои мысли. Я не знаю, насколько ты верен мне. Хотя ты и кажешься лишенным веры, я считаю тебя наиболее надежным из всех троих. Как и Леом, ты трезво смотришь на вещи. Каждое мое решение, каждое слово ты взвешиваешь на своих внутренних весах. Так что взвешивай меня и сейчас, верховный маг. И решай».
Леорик опустился на одно колено, склонив голову. Фелисина улыбнулась.
«Половинчатое повиновение. Очень трезвый жест, Леорик. Я восхищаюсь тобой».
Лицо верховного мага скрывалось под капюшоном, однако Фелисина увидела его ответную лукавую улыбку.
Речь возрожденной Шаик еще не была окончена. Фелисина вновь обратилась к покорной толпе.
— Дети мои! Мы должны выступить в поход. Но этого недостаточно. Мы должны возвестить о том, что выступаем в поход. Об этом должны узнать повсюду.
Фелисина — нет, возрожденная Шаик — воздела руки.
Над нею, вытягиваясь в столб, закружилась золотистая пыль. Столб рос, ширился. Наконец он устремился в небо и прорвал золотистую завесу. Впервые за многие месяцы над головами собравшихся открылся голубой небесный купол.
А золотистый столб рос, поднимаясь все выше и выше.
«Вихрь Дриджны — всего лишь знак. Знамя Дриджны, копье Откровения. Это знамя будет развеваться над всем Семиградием, и каждый, имеющий глаза, его увидит. Наконец-то война начинается. Моя война».
Фелисина запрокинула голову и прикрыла глаза. Магическим зрением она охватывала весь небосвод.
«А теперь, дорогая сестрица, ты начнешь пожинать плоды своих деяний».
Скрипач выстрелил. Огненные брызги расплескались по крысиному полчищу, заживо поджарив несколько десятков этих тварей.
Спутники сапера торопились укрыться от кошмара, устроенного Грилленом.
— Этот дивер украл немало могущественных жизней, — сказала Апсалара.
Маппо, из последних сил сдерживающий Икария, кивнул.
— Прежде он не показывал такой… прыти.
Прыти! Скрипач усмехнулся, мысленно повторив это слово. Когда они в тот раз набрели на Гриллена, крысы исчислялись сотнями. Теперь же пищащих тварей были тысячи. Нет, десятки тысяч. Один Клобук мог подсчитать точное их количество.
Геара старалась отыскать боковые проходы, чтобы обойти Гриллена и его кошмар стороной. Иного не оставалось. Спутники Скрипача послушно устремились за Гончей.
«Да, иного не остается… если только Икарий не утратит власть над собой… Боги, как он близок к этому!»
Сапер запустил руку в мешок. Его пальцы нащупали «шипучку». Вытаскивать снаряд он не стал, а вытащил еще одну «огневушку». Времени прикреплять ее к стреле не было (впрочем, не было и самих стрел). От крыс Скрипача отделяло не более полдюжины шагов. Пора! Он размахнулся и швырнул «огневушку».
«Не угодно ли жареной крысятинки?»
Крысы подминали под себя языки пламени и продолжали ползти вперед.
Сапер бросился бежать. Он едва не налетел на окровавленные челюсти Шана. Увернувшись в сторону, Скрипач повалился на корни, потом вскочил.
— Нужно бежать! — крикнул он своим оцепеневшим спутникам.
— Куда? — усталым, взрослым голосом спросил Крокус. И в самом деле — куда? Крысы заперли их в узком отрезке прохода, двигаясь с обеих сторон.
Четверо гончих бросились к дальнему концу, чтобы вступить в битву с крысами. Шан занял место Слепой, оказавшись совсем рядом с Икарием.
Случилось то, чего так опасался Маппо: Икарий утратил власть над собой. Он взревел от ярости и оттолкнул от себя трелля, Маппо не удержался на ногах и упал, звучно ударившись о корни.
— Всем лечь! — крикнул Скрипач.
Его рука, засунутая в мешок, крепко сжала последнюю «шипучку».
Гнев обуял Икария. Издав боевой клич, полуджагат выхватил свой меч. Корни ответили ему громким треском. Стальное небо стало ярко-красным. Во все стороны полетели брызги древесного сока. Азат почувствовал угрозу.
Шан попытался атаковать Икария, но был отброшен в сторону. Икарий просто отмахнулся от него. Все внимание обезумевшего полуджагата было направлено на крыс.
Не спуская глаз с Икария, Скрипач выхватил «шипучку» и швырнул в ползущую черную массу… Но это был не «морантский гостинец». Брошенная им морская раковина ударилась о корни и разлетелась вдребезги, будто стеклянная.
За спиной что-то громко хрустнуло. Скрипач не обернулся. Вскоре все звуки исчезли, поглощенные странным шепотом, доносящимся из осколков раковины.
«Подарок таноанского жреца!»
Шепот превратился в не менее странную песню.
Крысы, надвигавшиеся с обеих сторон, повернули назад, но отступать было некуда. Звук поглощал их. Он пожирал их мясо, оставляя лишь шкуру и кости. С каждой уничтоженной крысой звук становился все громче.
Тысячи крысиных глоток издали отчаянный писк — это Гриллен кричал от боли и ужаса. Но песня разбитой раковины поглотила и этот крик.
Скрипач плотно зажал уши. Песня продолжала звучать внутри. Голос, выводивший ее, принадлежал существу иной природы — бессмертной и более совершенной, нежели человеческая. Сапера скрючило. Его широко раскрытые глаза едва замечали происходящее вокруг.
Все спутники Скрипача тоже лежали на корнях. Гончие Тени дрожали, будто испуганные щенята. Маппо навис над бездыханным Икарием. Пальцы трелля сжимали костяную булаву. По его лбу текла кровь, огибая вырванные клочки рыжих волос. Наконец Маппо откинул булаву и зажал себе уши.
«Боги милосердные! Этот голос убьет не только крыс, но и всех нас. Остановись! Умолкни!»
Наверное, он сходил с ума. Скрипач ощущал это по своим глазам. Теперь они показывали ему лавину вспененной серой воды. Она текла по проходу, и стены не могли преградить ей путь. Скрипач видел то, что было внутри водной лавины, словно она превратилась в жидкое стекло. Чудовищные нагромождения обломков кораблей… камни, оплетенные водорослями… ржавые куски металла… кости, черепа, окованные бронзой сундуки, ломаные мачты и остатки такелажа… жуткая память о бесчисленных и давно исчезнувшихгосударствах… лавина былых трагедий.
Волна накрыла всех, придавив своей чудовищной тяжестью… и вдруг схлынула, не оставив ни капли влаги. Зловещая песня смолкла. Тяжело дышали люди. Скулили гончие.
Скрипач приподнялся на локтях. Недавний потоп не ставил внешних следов, но душу сапера наполняла глубокая печаль, причины которой он не знал.
«Защитная магия. Странная шутка таноанского жреца. А я-то собирался продать эту штуку в Гданисбане. Потом и вовсе забыл о ней. Вот тебе и "шипучка"!»
Дивер со своими крысами сгинул, однако в воздухе все равно ощущалась какая-то тяжесть. Скрипач поднял голову. Маппо с булавой наготове стоял над Икарием. Тот по-прежнему был без сознания. Рядом расселись взъерошенные гончие.
Скрипач дотянулся до арбалета.
— Эй, Искарал! — крикнул он. — Успокой наконец своих псов!
— Сделка должна быть выполнена! Азат поглотит его! — прошипел верховный жрец Тени, все еще очухиваясь после таноанской магии. — Отойдите от него!
— Нет! — взревел трелль.
Скрипач остановился в нерешительности.
«Маппо, ты же помнишь. Икарий сам тебя просил. Это его добровольный выбор».
Тем не менее, сапер засунул в пустой мешок руку и сделал вид, что нащупывает очередной «морантский гостинец».
— Я тебе сказал: убери гончих. У меня осталась последняя «шипучка», но на них хватит. Даже если они сделаны из чистого мрамора, после взрыва от них не останется ничего. Ты слышишь меня, Искарал Паст?
— Проклятые саперы! И кто только придумал таких безумцев?
— Келланвед, кто же еще. Теперь он — Властитель, твой бог. Можешь считать, что саперы появились по божественной воле.
— Сделка, — опять забубнил Паст.
— Подождет твоя сделка… Маппо ты его сильно шмякнул? Сколько еще он будет в таком состоянии?
— Сколько мне понадобится, друг.
— Прекрасно. Паст, вели своим щенятам убираться восвояси. Мы что-то здесь засиделись.
Верховный жрец перестал мельтешить перед глазами. Посмотрев на Апсалару, он заискивающе улыбнулся, будто ища поддержки.
— Ты слышал, что сказал Скрипач? — довольно сердито спросила она.
Улыбка мигом погасла.
— Нынешняя молодежь не умеет повиноваться. Прискорбно, ибо так быть не должно. Ты согласен, Реллок?
Отец Апсалары поморщился.
— Ты слышал ее ответ.
— Ты ей слишком много потакаешь. Избаловал девчонку! Увы, ты не оправдал моих надежд. И что теперь остается?
— Остается идти дальше, — сказал ему Скрипач.
— Тут совсем близко. — Крокус махнул рукой. — Видите? Там Тремолор.
Маппо перевесил булаву через плечо и осторожно поднял Икария на руки. В его широких сильных руках полуджагат казался тряпичной куклой. В движениях Маппо было столько нежной заботы, что Скрипач не выдержал и отвернулся.
ГЛАВА 19
День Чистой крови был даром Семи божеств из их гробниц песчаных.
Судьба была рекою, а слава — еще одним даром Семи; текла она желто-красным потоком по бесконечному дню.Собачья упряжка. Тесоран
Мешарн толеданн —День Чистой крови — более точного названия случившемуся на переправе через Ватар не было. После бойни еще почти неделю река непрерывно несла в Джальхадинское море трупы и куски трупов. Вода утратила свой обычный цвет, став багрово-красной и даже черной. Несколько дней подряд местные рыбаки не выходили в море, где плавали распухшие человеческие тела и пировали акулы.
Страх никому не отдает предпочтения. Он не выбирает. Он просто охватывает своими скользкими липкими когтями племена кочевников и города, заражая их собою… Весть опобоище на Ватарской переправе испугала многих в Семиградии. Континент облетела и другая, не менее устрашающая весть: к Арену движется малазанская флотилия, возглавляемая женщиной с железной волей. Ужас ватарских событий не поколеблет эту женщину. Случившееся станет для нее точильным камнем, дабы еще сильнее заострить меч возмездия.
Армия Корболо Дэма была разбита, но не уничтожена. У него оставалось главное преимущество, которого не имел Кольтен: Дэм мог собрать новую армию.
Кедровый лес, начинавшийся за южным берегом Ватара, рос не на равнине, а на крутых известковых горках. Поэтому дорога то ползла вверх, то стремительно ныряла вниз. Ичем дальше углублялась в лее потрепанная «собачья упряжка» Кольтена, тем старше становились кедры. Но долгожданная прохлада под пологом леса почему-то не радовала.
Жалея лошадь, Дюкр вел ее под уздцы. Рядом с ним грохотала на камнях повозка с ранеными солдатами. Их затолкали туда столько, сколько влезло. На козлах сидел капрал Лист. Его хлыст то и дело опускался на потные спины лениво бредущих волов.
Разум Дюкра леденел всякий раз, когда историк возвращался к скорбному списку потерь. Переправа через Ватар забрала жизни более двадцати тысяч беженцев; от числа утонувших, убитых и раздавленных детей становились дыбом волосы. В клане Глупого пса осталось менее полутысячи боеспособных воинов. Два других клана находились не влучшем положении. Седьмая армия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести семьсот солдат. Осталась всего горстка саперов. Погибли три семейства аристократов. Знать говорила только об этой потере и грозила Кольтену всевозможными карами. Этим спесивым людям было все равно, что погиб Сормо Энат, а в нем — еще восемь колдунов. Сила, опыт, мудрость — все ушло под воду Ватара. Виканцам перебили хребет.
Несколько часов назад во время краткого привала к историку присоединился капитан Лулль, чтобы вместе перекусить. Скромная трапеза проходила почти молча, как будто оба заранее договорились не упоминать ватарскую переправу. Зачем сотрясать воздух словами, если он и так наполнен жуткими воспоминаниями? Если каждый шорох напоминает о жуткой бойне? Зачем говорить о том, чем заполнены мысли?
Лулль медленно убирал в мешок остатки провизии и вдруг замер. Дюкр увидел, что у капитана дрожат руки. Историку сделалось неловко, и он поспешно отвернулся. На козлах спал капрал Лист, запертый в темницу сновидений.
«Мне ничего не стоило растолкать парня, однако потребность в знаниях перевесила благие намерения. Я знал, как достаются Листу эти сны, и все же не разбудил его. Оказывается, стать жестоким очень просто».
Потом капитан вздохнул и торопливо сложил еду в мешок.
— Скажите, вы ощущаете потребность хоть как-то объяснить все это? — вдруг спросил Лулль. — Вы же столько прочли о войнах и сражениях. Вы знаете рассуждения другихлюдей из других эпох.Какпростой смертный воспринимает подобное? Все эти ужасы, которые видит и через которые проходит? Наступает ли такой момент, когда увиденное и пережитое — не важно, солдат ты или беженец, — бесповоротно что-то меняет внутри? Кем мы тогда становимся? В меньшей степени людьми или в большей? Может, это и есть человеческая суть, и война просто вытаскивает наружу все, что в мирной жизни надежно спрятано внутри?
Дюкр ответил не сразу. Он сидел, разглядывая каменистую землю под ногами. Лулль ждал ответа, и историк заговорил:
— Друг мой, у каждого — свой порог, свой предел. Нам кажется, будто окружающий мир неузнаваемо изменился. На самом деле изменился лишь наш взгляд на мир. Мы стали глядеть под другим углом зрения. Научились видеть, не пропуская увиденное в чувства. Научились плакать, одновременноглядяна свое горе как бы со стороны. Здесь нет места ответам, ибо в нас выгорели все вопросы. А в большей ли степени мы теперь люди или в меньшей — это вам решать.
— Но ведь, наверное, с чем-то подобным сталкивались ученые, жрецы, философы?
Дюкр опустил голову, чтобы Лулль не видел его улыбки.
— Конечно сталкивались. Знаете, что роднит всех, кто переступил через этот порог? Им очень сложно описать свое новое состояние. Да и почти нет желания объяснять его другим. В их новом состоянии разум не главенствует. Там мысли бродят свободно. Зачастую они неясны и бессвязны. А иногда просто теряются.
— Теряются, — повторил Лулль. — Вот и я такой же… потерянный.
— Я тоже потерянный. Но нам с вами уже достаточно лет. А взгляните на детей. Меня оторопь берет, когда я встречаюсь с их глазами.
— И все-таки, Дюкр, как относиться ко всему этому? Я должен знать, иначе просто свихнусь.
— Относитесь к этому как… к ловкости рук, — сказал историк.
— Что-о?
— Мы с вами не маги, но достаточно насмотрелись на выплески магической силы, необузданной и смертельно опасной. Мы замирали от восхищения и ужаса, зная, скольких магов сгубила неосторожность. А теперь вспомните фокусников, которых видели в детстве. Ловкостью своих рук они ткали иллюзорный мир, заставляя нас верить в его реальность. Мы верили и тоже замирали от восхищения.
Капитан Лулль долго молчал. Затем встал.
— Это и есть ваш ответ?
— Увы, это все, что пришло мне в голову. Простите, если такого ответа вам недостаточно.
— Нет, старик, вполне достаточно. Мне должно этого хватить, правда?
— Правда, капитан.
— Ловкость рук, — повторил Лулль.
Историк кивнул.
— И не просите большего, ибо наш мир не даст вам ответа.
— Но все-таки где мы найдем ответ?
— Там, где мы еще не ищем, — ответил Дюкр и тоже встал.
«Собачья упряжка» стронулась с места и поползла вверх по склону.
— Когда вы разучитесь и плакать, и улыбаться, вы найдете ответ.
— Пока, старик, — сказал Лулль, забираясь в седло.
— Пока, капитан. Дюкр глядел ему вслед.
«Не стал ли я сам таким фокусником, раздающим лживые успокоительные мысли?»
Сейчас он вспомнил о тогдашнем разговоре. Мысль о терзаниях Лулля была одной из бессвязных мыслей, забредавших в его воспаленный мозг и незаметно исчезающих оттуда.
А путь продолжался. И опять из-под ног, копыт и колес поднимались облака пыли. Только бабочек, что вились над головой, теперь можно было пересчитать по пальцам.
Корболо Дэм двигался следом, кусая «собачью упряжку» за изуродованный хвост. Он выжидал, подыскивая более подходящее место для нового крупного сражения. Наверное,даже его ужасали немые свидетельства прошлого, скрывавшиеся в глубинах Ватарского леса.
Среди высоких кедров начали попадаться окаменевшие деревья иной породы. В их узловатых, скрюченных ветвях виднелись такие же окаменевшие предметы. Жертвенные приношения. Дюкр хорошо помнил, как видел нечто подобное на месте древней святыни, в бывшем оазисе к северу от Хиссара. Помнится, тогда его поразили бараньи рога, словнобы вросшие в ветви. Здесь тоже были окаменевшие рога, хотя среди кедров они производили не такое зловещее впечатление, как в том оазисе.
«Тлан-имасы. Это они. Их высохшие, морщинистые лица глядят на нас отовсюду. Их темные глазницы следят за нашим продвижением по лесу. Здесь место погребения, но не смертных предков тлан-имасов, а их самих. Существ, шагнувших за грань жизни и смерти».
Историк вспомнил видения капрала Листа о древних войнах. Теперь явь показывала ему последствия этих войн. Разрушенные временем каменные надгробия. Некоторые из них были украшены прихотливой каменной резьбой. Они высились, словно пальцы каменной руки. Сколько костей было погребено под каждым из таких «пальцев»?
«Когда отгремели войны, оставшиеся в живых принесли сюда тела своих погибших товарищей, сделав лес их вечным домом. Их недаром называли неумершими. Души тлан-имасов не могли пройти через врата Клобука; они не могли покинуть темницы, где томились их иссохшая плоть и кости. Даже само погребение условно, ибо их останки по-прежнемуглядят друг на друга и на редких смертных путников, которых заносит в Ватарский лес».
Видения капрала Листа были слишком яркими и живыми; они погружали несчастного парня в такие глубины, куда лучше не спускаться. Получаемые знания отнимали силы не меньше, чем сражения.
«Как странно устроена человеческая природа. Я знаю, что рассказ о новых видениях будет еще одним свидетельством зверств и ужасов былых времен. Разве нам мало собственных? И тем не менее я жажду услышать каждый новый его рассказ».
По пути стали попадаться нагромождения валунов, увенчанные каменными черепами. Лист объяснил историку, что валунами отмечены не только места погребений, но и места сражений, когда преследуемые джагаты вдруг останавливались и остервенело бились с тлан-имасскими кланами.
Под вечер дорога опять начала подниматься вверх и вывела их на каменную равнину, где известняк уступил место красноватому граниту. Вместо валунных нагромождений появились спирали, эллипсы и коридоры из валунов. Там, где они проходили, деревьев не было. Кедры как-то незаметно сменились соснами. Окаменевших деревьев стало меньше.
Дюкр и Лист двигались в последней трети «собачьей упряжки». Сзади раненых прикрывала заметно поредевшая пехота. Едва только последняя повозка, а также немногочисленный уцелевший скот достигли равнины, часть солдат сразу же рассыпалась по возвышениям и влезла на деревья, заняв наблюдательные и оборонительные позиции.
Лист остановил повозку, подпер калабашками ее колеса и посмотрел воспаленными глазами на Дюкра.
— Неплохой обзор, — сказал историк.
— С такой высоты всегда бывает неплохой обзор, — ответил капрал. — Если мы пройдем к началу колонны, то увидим первых.
— Каких первых? — не понял Дюкр.
Капрал побледнел. Должно быть, на него опять нахлынули картины далекого прошлого, видимые иными, нечеловеческими глазами. Потом он вздрогнул и вытер вспотевшее лицо.
— Я вам покажу.
Дюкр молча пошел за ним.
До ватарского побоища устройство лагеря всегда происходило довольно оживленно и шумно. Сейчас солдаты и беженцы двигались, словно деревянные куклы. Никто не ставил шатров; люди просто разворачивали подстилки, устраиваясь прямо на камнях. Историк вспомнил, как прежде взрослым приходилось одергивать расшалившихся детей. Нынче дети сидели по-старчески неподвижно, опустив головы.
Таким же был и лагерь виканцев. Всех, кто пережил ватарскую переправу, не отпускали мысленные картины недавних ужасов. Они сопровождали каждое движение, каждый взмах руки или поворот головы.
Казалось, у выживших отмерли все чувства. Но одно осталось: гнев. Злость. Горячая. Упрятанная очень глубоко. Это было последнее, что давало им силы жить.
«Так мы и живем, потеряв счет дням. Мы воюем на два фронта: с внешним противником и внутри самих себя. И на обоих фронтах мы бьемся яростно и решительно. Похоже, не один Лулль — мы все попали в мир бессвязных мыслей».
Лист привел историка туда, где стояли Кольтен, Балт и капитан Лулль. Перед ними ломаной линией выстроились уцелевшие саперы.
— Хорошо, что пришел, историк. Ты должен был это увидеть, — сказал Дюкру Кольтен.
— Я что-то пропустил?
— Пока еще ничего, — улыбнулся Балт. — Нам удалось решить чрезвычайно трудную задачу — собрать всех саперов вместе. Наверное, им было проще воевать с Камистом Рело. Там они чувствовали себя увереннее. А здесь… посмотри: они все время озираются по сторонам, как будто ждут засады или чего похуже.
— А вдруг?
Впервые за эти дни Дюкру захотелось улыбнуться. Улыбка Балта стала еще шире.
— Все может быть.
Кольтен вышел вперед.
— Я знаю: вы не больно-то цените награды за храбрость и прочие знаки отличия. Но что еще у меня остается? Сегодня ко мне приходили трое предводителей кланов, и каждый предлагал принять вас в свой клан. Возможно, вы не знаете, что стоит за таким редчайшим предложением… Впрочем, по вашим лицам вижу, что знаете. Я ответил им от вашего имени, поскольку знаю малазанских саперов лучше, чем большинство виканцев, включая и предводителей. После этого они забрали свои предложения назад.
Кольтен умолк, оглядывая саперов.
— Но я хочу, чтобы вы знали: этими предложениями они показали, насколько уважают и ценят вас.
«Ах, Кольтен! Даже ты недостаточно понимаешь саперов. Тебе их хмурые взгляды кажутся выражением недовольства и даже презрения. А ты когда-нибудь видел этих людей улыбающимися?»
— Но я обязан соблюсти традиции малазанской армии. Думаю, здесь вы возражать не станете. Когда мы переправлялись через Ватар, нашлось достаточно очевидцев ваших поступков. Я говорю не только о тех, кто сейчас стоит здесь, но и о ваших погибших товарищах. Мы сплели обрывки воспоминаний и составили более или менее целостную картину. Не побоюсь сказать: без того, что вы сделали, мы бы, скорее всего, проиграли сражение. А вам повезло, что среди вас нашелся солдат, взявший на себя обязанности командира. Его неоднократно видели в разных местах, и всегда он действовал спокойно и толково.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 [ 66 ] 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.