read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Омерзительные хари, кривляющиеся и гримасничающие, похожие на оживших горгулий с карнизов Собора Парижской Богоматери, на движущиеся иллюстрации к повестям Гоголя, на картины средневековых художников об Аде. Когтистые лапы — со всех сторон, вцепляются, тянут, рвут. Красные глаза — как фары, их все больше и больше; визг, хрип, сопение, стараются повалить.
— Прочь.
Женский голос? Да, женский. И — тихо. Очень тихо, так, что ломит в ушах
Олег стоял на тропинке, вытоптанной до твердости камня. Кругом — с боков и над головой — слоями неподвижно лежал туман, не серый, а какой-то голубоватый, но в то же время безрадостный, унылый. Может быть, именно от этой неподвижности, какой не бывает у тумана? Справа что-то мерцало — не поймёшь, но вроде бы полукруглый вход в пещеру.
Руки? Ноги? Мальчишка осмотрел себя. Он был голый, но не ощущал никакого холода. Да и не похоже, что вокруг — поздняя осень, совсем не похоже.
И еще не похоже, что это — вообще Мир.
Олег обернулся, ощутив чье-то присутствие — и попятился по тропинке. За его спиной стояла женщина.
Меньше всего мальчишку обеспокоило, что он — без одежды. Высокая светлокожая красавица с точеным лицом и безупречной фигурой была одета так, как одеваются славянки-горянки. Только не было ни головной повязки, ни вышивки на одежде цвета снега.
— Белая Девка, — выдохнул Олег. — Морана Смерть.
— Да, я, — наклонила она свою гордую голову.
— Значит, все, — Олег облизнул губы. — Да?
— Пойдем, — Морана протянула к нему руку, и Олег шарахнулся. — Не сходи с тропинки, — мягко попросила. Смерть. — И не бойся. Я провожу тебя… Да и подумай — куда тебе бежать?
— Да, — согласился Олег. И вздрогнул: — А… кто это был? Мары? Твои слуги?
— Эта мерзость? — Морана улыбнулась. — Нет у меня такой в слугах. За тобой из ада крещатого прибегали, — красивая рука в белом рукаве указала на красное пламя, — оттуда. Не то не для тебя.
— Не для меня? — Олег покосился в ту сторону и понял, что они с Мораной уже идут по тропе. — Но я ведь… я крещеный.
— А это не важно, — безразлично ответила Смерть. — Если сын Дажьбога не раб в душе, он пойдет этим путем. Обязательно пойдет со мной. На боевого коня не надеть ярмо. Сокол — не щегол. А славянин — не овца из стада паственного. Ну а кто раб — тот хоть ежеутренне Дажьбогу молись, заберут его те хари себе на потребу.
— А злые люди? — Олегу внезапно стало интересно, и он удивился тому, что может испытывать человеческие чувства. — Храбрые, но злые? С ними как?
— Для них свое испытание — впереди, — ответила Морана.
— А ты совсем не злая, — вырвалось у Олега.
— Зачем мне быть злой? — вроде бы удивилась Белая Девка. — На кого? Я не злая и не добрая. Я НИКАКАЯ, мальчик… Вот мы и пришли. Дальше сам.
Олег взглянул вперед — и у него захватило дух. Неподалеку, прорезая туман, прямо вверх полого уходило радужное семицветье, живо напомнившее Дорогу. Только это быланастоящая радуга — радужный мост в небо.
— Значит, это правда… — прошептал Олег неверяше. — Мост… и вир-рай за ним. Правда… Морана, куда я вернусь?! В племя Рысей — или как-то на Землю? Скажи?!
— Не знаю, — покачала головой Смерть. — Это не моя власть. Мое дело — сюда довести… и поцеловать. Но и целовать тебя я не стану.
— Почему? — растерянно и даже обиженно спросил Олег.
— У волхвов свои дороги, — ответила Морана и, повернувшись, пошла в туман. Небыстро — но Олег не успел и глазом моргнуть, как ее уже скрыла неподвижная голубизна.
Молча стоял Олег у радуги. Он пытался представить себе, что будет ТАМ, дальше, но не получалось. Может быть, родится ребенок ОТ НЕГО у Бранки? Или… или второй сын — у мамы на Земле? Он, наверное, потеряет себя, и только, может быть, где-нибудь во сне ТОМУ мальчишке привидится ЕГО, Олега, жизнь… Жаль немного, конечно. Интересно, чьи сны видел иногда Олег? Не деда, ведь дед был еще жив, когда он, Олег, родился…
Мост звал и манил. Но Олегу было не по себе. А что, если… если сейчас радуга подломится под ним — и к Кащею? Вот оно — испытание для отважных, но злых и жестоких. А он, Олег, он — какой? Он убивал и безоружных, и беззащитных… И не оправдаться ЗДЕСЬ ЗЕМНЫМИ словами. Остается одно — идти, и пусть будет, как будет.
Холодный мокрый нос ткнулся в ногу, и мальчишка, вздрогнув, увидел большого черного пса с умными глазами и вывешенным веселым языком. Пёс потерся лохматым боком о бедро (ну и здоров!!!) и подставил спину. Снова посмотрел и, мотая хвостом, подался вперед: не робей, хозяин!
Олег положил руку на теплую шерсть, набрал воздуху в грудь и сделал первый шаг, теперь уже уверенный — перейдет. Сварожичи принимают его, как своего, вот знак — Собака, верный помощник тех, кто, сражаясь со злом, невольно замарал и себя тоже…
…Исчезла теплая шерсть. Исчез и мост-радуга. Олег стоял вновь на утоптанной тропинке, а перед ним высились два великана.
Олег узнал их — величественно-хмурых, могучих и суровых. И, как полагается славянину, выпрямился в рост, готовый держать ответ, глядя в глаза старшим братьям, а не в затоптанный пол.
— Ты клялся брату моему в моей кузне? — голосом гулким, как гром, спросил серебряноволосый, золотобородый великан, опиравшийся на украшенный перуникой тупик. Глаза великана были неистовой синевы.
— Я, Перун Сварожич, — твердо ответил Олег.
— Ты Дорогу братьям нашим нашел? — спросил второй — золотоволосый витязь-воин — в броне, с закинутым за спину круглым щитом.
— Я Дажьбог Сварожич, — кивнул Олег.
— Берем его, брат, — пророкотал Перун, — да и пускай обратно идет. Такими земля не скудеть, а полниться должна!
— Погоди, брат, — витязь поднял руку, сверкнувшую кольчужные пленением. — Видится мне — не время его брать. Недаром мост загудел, недаром Морана его целовать остереглась. А скажи, брат, — Олег понял, что это назвали его, и выпрямился еще больше, — много ли дел недоделанных ТАМ оставил?
— Много, — согласился Олег. — Очень много.
— И не в одном мире, — улыбнулся Дажьбог. — Вот и девицу вижу, и друга, с которым разлаялся, да и не помирился, и родителей, что ждать не устали еще… Нет, Вольг Марыч, рано тебе в вир-рай идти. Да и человек ты теперь не простой. Такие ТАМ нужнее.
— Ну и добро, — согласился Перун и тоже усмехнулся:- А хорош! Хорош воин! Молод только… Так как, брат?
— Ступай, — сказал Дажьбог — и что-то нестерпимо полыхнуло у Олега перед глазами…* * *
Все кончилось утром. Самое нелепое, что утро было обычней обычного — снова падал снег, дул ветер… и обнаружилось, что врагов нет. Просто — нет, и на том все. Кончено.Только вдали чернели на свежих вырубках заносимые снегом кучи лагерного хлама.
Данаваны переломились. Никто не знал, на сколько — до следующего лета, или на много лет. Но переломились. Ушли.
Защитники долго не верили, что это произошло. Нет, все ЖДАЛИ этого, все ЗНАЛИ, что это ДОЛЖНО служиться. Но вот произошло — и трудно было поверить.
А когда поверили — не очень удивились.
И не очень обрадовались.
Редко в каком племени уцелел один из трех дружинников или ополченцев. Всё больше — один из пяти. Гоймир собрал едва три десятка своих. Ну раненых, что подальше отправили — еще десяток. Ну, может ещё кто объявится, позже… Все равно — получалось, что все та же пятая часть уцелела из Рысей. Да из тридцати с хвостиком бойров — одиннадцать.
Рыси собрались в овражке, среди кустов. Снег перестал, выглянуло совсем зимнее небо. Никто не разговаривал. И никто не верил, что победа пришла.
А она пришла. Трехсоттысячная армия данванов, поддержанная техникой, была побита тридцатью тысячами горцев, лесовиков и добровольцев. И как бы дальше не сложилась жизнь, ЭТОГО уже никто не мог у них отнять.
Четыре десятка оборванных, замерзших, израненных и СМЕРТЕЛЬНО УСТАЛЫХ людей, стариков и мальчишек, сидели в овраге у потрескивавшего на расчищенной от снега площадке костерка. Сидели с оружием, по-прежнему готовые к бою. Сидели плечом к плечу. А рядом с ними — наверно — сидели их друзья. Те, кто пал в боях на горных тропах и перевалах, в лесах и на берегах речек и озер. Те, кто лег в могилу… или на траву, снег, камень, в холодную воду. Мёртвые сели рядом с живыми, чтобы подтвердить единство братства по оружии и право называться победителями, перед которыми Смерть — только слово.
И каждый ощущал их — погибших — рядом яснее, чем в недалекую уже ночь под Корочун.
Йерикка, поднявшись, отошёл от костра и, проседая в снег, поднялся на край оврага. Свежий снег искрился голубоватый сиянием — на мороз. "Будет ли все это там, куда нам придется уйти?" — подумал рыжий горец и сморгнул слезу, сделав вид, что вытирает глаза от ветра. Он лучше остальных понимал, что победа — временная, и им все равно придется уходить. Всем. Чтобы просто выжить.
Из-под этого солнца. Из-под этого неба. От этого снега и морозного воздуха. Они найдут себе планету по душе, и уже их дети станут ЕЁ звать Родиною… но как быть ему, рожденному под этим небом?!
— А что ты таишься? — услышал он и, повернувшись, увидел рядом Гоймира. Он смотрел мимо Йерикки глазами, в которых не было слез, похожими на светлые льдинки. — Не таись, что ты, — голос князя звучал странно-тепло. — Я бы сам заплакал, да вот, — он неловко покривился, — не выходит. Больно…
— Мы победили, и мы живы, — сказал ему Йерикка. — Но я не знаю, рад ли этому.
Они шли сюда умирать, они готовы была умереть… а предстояло жить. Делать самую трудную вещь на свете — жить, снова и снова принимая решения, опять и опять сражаясь за себя и за тех, кого уже больше не будет.
Легко быть мертвецом… А жизнь вовсе не добра к людям, и бывает время, когда все кажется бессмысленным, а победа не приносит радости — лишь опустошение, и ты можешь только смотреть вокруг и удивляться, что солнце по-прежнему сияет, и небо синеет, и ветер дует, и день сменяет ночь, когда внутри у тебя ровным серым слоем лежит неподвижный пепел.
А солнце будет сиять по-прежнему, и небо будет синеть, и ветер дуть и день — сменять ночь. Пепел растает, и ты снова научишься улыбаться, и научишься спокойно спать, и в памяти сотрется тоска и ужас…
И все-таки капля горечи останется на дне души.
И ты не сможешь предать своих друзей — живых или мертвых. Даже если вдруг очень захочешь, даже если устанешь, даже если испугаешься — не сможешь.
Мертвых не предают. Это вдвойне подло.
Ведь они беззащитны…
ИНТЕРЛЮДИЯ:
О ТЕХ, КТО ВЕРНУЛСЯА их не видно в этой суете…Их, как и всех, мотает. Вертит. Кружит.Но, говорят, глаза у них не те…Но, говорят, глаза — у них не те!А души?.. Души?! Души?.!Но вот приходят мальчики с войны…Какие ж это мальчики? Мужчины.Не рождены — войной СОТВОРЕНЫ,Где штык-ножом стал ножик перочинный…Где каждый смерти заглянул в глазаИ видел очень много. Даже — слишком.Где знали, что не все придут назадИ гнали прочь проклятую мыслишку!И так случается обычно на войне —(Ну что поделать — вновь случилось, братцы!)Один из них седой пришел совсем…Другому будет вечно восемнадцать…А небо там не то, и снег не снег!А в эту жизнь — как в сказку… или — в омут.Но продолжают воевать во сне,Во сне спасают друга боевого…А их не видно в этой суете…Их, как и всех, мотает… вертит… кружит,Но говорят — глаза у них не те.А души?..А души?..(Стихи 0.Сорокина.)* * *
С разлапистых еловых веток медленно падал искристый сухой снег. Сечень-февраль напоследок выдал минус тридцать, и Большей Сполох горел в небе уже не только длинными морозными ночами, но и в короткие ясные дни. Правда, дни вот уже полтора месяца как понемногу отращивали хвосты, и старики говорили извечное: "Солнышко на лето, зима на мороз", — и оказывались правы…
На пятнадцатилетие Олег подарил себе и Бранке прогулку по лесу. Несколько часов, не чувствуя холода, они ходко и весело бежали на широких здешних лыжах (напоминавших охотничьи лыжи Земли) по замершему, онемевшему от холода и красивому зимнему лесу.
Бранка ходила на лыжах в сто раз лучше Олега и уже не раз над ним посмеялась. Он отшучивался, с удовольствием следя, как девчонка ловко кружит вокруг, а сам в которыйуже раз вспоминал визит Йерикки — тогда, полтора месяца назад, когда он, Олег, только начинал ходить по комнате, поднимаясь после ранений…
… - Мы начинаем уходить, — Йерикка выглядел озабоченным и даже разбитым. Он сел на лавку, не дожидаясь приглашения, бросил на стол отороченные белым мехом краги. —Данваны с фрегатов сожгли еще один город. На юго-западе. Планету подобрали, все будем делать ночами.
— Трудно, — задумчиво заметил Олег. Йерикка поморщился:
— Справимся… Я не за этим пришел. Через две недели я сам туда еду. Если хочешь, едем со мной. Ты выплатил свои долги с перебором, тебе пора возвращаться. Незачем ждать марта, да и безопасней тут, чем пробираться на юг.
Олег задумался. Коснулся кончиками пальцев меча, висевшего над постелью, и, не глядя на друга, нехотя сказал:
— Я лучше весной… У вас же связь прямо с городом, а Дорога куда-то в Сибирь выводит, там, может, тысяча километров до людей. Нет, я правда весной.
— Ладно, — без удивления согласился Йерикка. Посидел еще… но перед уходом без обиды, только чуть насмешливо, сказал: — Мне-то зачем врешь? Тысячи километров…
…Олег передернул плечами. Но не разговор, вспомнившийся сейчас, заставил его это сделать.
В начале марта он уедет на юг, чтобы отправиться домой. Или надо будет уходить с Рысями… но уходить уже СОВСЕМ. Отказываясь от всего и всех на Земле.
Это было выше его сил. Он и так, случалось, просыпался по ночам и, стиснув зубы, мысленно даже не просил — вымаливал прошение у мамы. И у отца — тоже, но в первую очередь — у мамы. Потом приходил день, а с ним — улыбка Бранки, и мучило уже другое — как оставить ее?!
Я думалось: это тоже выше человеческих сил.
— Вольг! — Бранка повернулась, смеясь из-под мохнатой, здоровенной лисьей шапки. — А в обрат-то не поспеть нам засветло. Побежим, не то в лесу ночь ночуем?
Олег огляделся. Промороженный, таинственно-тихий, заключенный в объятья зимы лес немного пугал. Он сбил с плеч нападавший снег:
— Берлогу откопаем?
Бранка ловко развернулась ига месте, подошла, шурша лыжами, встала бок о бок и склонила голову на плечо мальчишки. Он приобнял девушку рукой. В безмолвии оба услышали звон недалекого ручейка, оттенявший холодную тишь. И Олег понял, что нет у него желания возвращаться из леса в город…
…Расчистив от снега квадрат земли, они довольно быстро соорудили из лыж и двух шестов каркас стенки, который усилили лапником. Тем же лапником Олег выстилал основание получившейся П-образной стенки с навесом, пока Бранка ловко рубила пазы чеканом в принесенных — приволоченных — трех полутораметровых толстенных обрубках сосны-сухостоины. Потом они вдвоём, пересмеиваясь и поругиваясь, сдвинули две обрубка вместе, а на них, поверх уложенной в паз растопки, взгромоздили третий. К тому времени, когда это было сделано, звезды над головами приобрели цвет расплавленного серебра и заперемигивались.
Пока разгоралась заранее подожженная растопка, Олег и Бранка нагребли на стенку с внешней стороны снегу — сыпучий, он держался плохо, но все-таки. Когда, успев замерзнув, они вернулись в свое убежите — там было уже почти тепло.
— Здорово, — оценил Олег, раскатывая меховые одеяла. — Вот и пригодились.
…Выпив настоящего чаю из котелка и перекусив салом с хлебом, оба притихли, даже дыхание сделалось тише. Олег заметил, протягивая ладони к неяркому, но жаркому огню:
— Моранина ночь…
— Не говори про нее, — попросила Бранка, — страшно… Вот в такую пору она по лесу и кружит, только к костру не подойдет. Знаешь, — Бранка под накинутыми на плечи одеялами прижалась к мальчишке, — она любит издали смотреть на огонь и мечтать согреться хоть раз в жизни. Да как согреть холод вечный? Душу его как согреть? Душа холода — Морана…
Олег погладил ее по волосам. Где-то в лесу с треском расселось дерево, потом завыл дрожаще волк. Олег выпростал руку, придвинул «сайгу» с полным магазином и спросил:
— Ничего, то я тебя уговорил сюда идти?
— А я бы не оглянулась с тобой, и вовсе в лесу жить, — просто ответила Бранка. — Не страшно — с тобой-то. Без тебя и в городе, и среди людей — все одна…
— Не надо… — попросил Олег. — Бранка, я ведь скоро…
Ладошка девушки легла на его губы — теплая и чуть вздрагивающая, и ее шепот щекотнул ухо:
— А не сей день, не сей час — ну и добро.
Олег прерывисто вздохнул, опустил, склоняясь, голову на колени к Бранке, и ее пальцы принялись ерошить волосы мальчишки, подрезанные, но все равно длинные:
— А тут седина немного, — Бранка легко коснулась висков. Олег промолчал, ему не хотелось ничего говорить. И Бранка повторила: — Не сей час, не сей день — и добро. Хоть и вздох, да наш с тобой, мой да твой, любый мой…
…Они лежали под одеялами лицом к лицу, молча, только по временам касаясь губами лиц друг друга, и морозный лес слушал внимательно и сумрачно тихий шепот:
— Никто мне не нужен, только ты, — шептал Олег, — никто, никто… как же мне быть, Бранка, как…
— И мне не быть без тебя, не быть… — эхом откликалась Бранка.
Потом они уснули, утомленные и счастливые хотя бы на час. А вокруг медленно тлеющего костра стонал от мороза лес. Бесшумно стонал — под искристыми крупными звездами, под Оком Ночи — умерший до весны горный зимний лес….
…Олег проснулся до рассвета, потому что начал тухнуть костер, а Бранка завозилась позже — почувствовала, как проснулся Олег. В рассеянное сумраке она улыбнулась сонно, по тянулась под одеялами всем телом и спросила:
— Утро уж… Холодно, йой… Где тут рухлядь наша?
— Я ее под бок запихал, — Олег нашарил ногой сбившуюся туда одежду. — Хорошо, что на снег не вытолкнули — радости было бы одевать… Встаем, в городе может уже ищут…
— Погоди, — попросила Бранка и приподнялись на локте. — Я сказать хочу. Я помню — привезли тебя в город мертвого. Холодного и серого, что камень, а губы — приоткрыты так и синие совсем…
— Бранка… — коснулся ее Олег, но она отстранилась:
— Я те губы тронула — а дыхания нет. Думалось мне — ушел ты. И так то было, что солнышко среди бела дня на ясном небе углем жухлым почернело для меня. Думалось — уйдешь, и я жить не стану.
— Бранка… — снова попросил Олег, но девчонка положила пальцы на его губы:
— Дай скажу… Долго я думала. Не можешь ты не уйти. А мне выше сил — тебя терять другой раз. С тобой я пойду, любый мой. Как там ни есть на твоей Земле, кем мне там ни быть — с тобой мне дорожка. Вольг…
…С ближайших деревьев осыпался волнами снег от ликующего мальчишеского крика.
ИНТЕРЛЮДИЯ:
КОСТЕР НА СНЕГУВ краю, где пурга свистит,Где ветер и снег,Вдруг может на полпутиУставь человек.Начнет отступать, начнетругать пургу,Но друг разведетКостер на снегу.Кто ночь раздвигал плечомУ скал Ангары,Тот знает, они почем,Такие костры.Утихнет пурга, и жизньпридет в тайгу,И друга спасетКостер на снегу.Сейчас за окном цветы,И в мире тепло…Но если заметишь ты,Что мне тяжело,Что я отступить могу,упасть могу —Ты мне разведиКостер на снегу.Пускай не трещат дроваВ ладонях огня —Скажи мне, что я права,Что ты — за меня,И будет назло бедеплясать в кругуКостер на снегу.Костер на снегу…(Стихи А. Зацепина.)* * *
Из учебной горницы доносился голос одного из бойров, рассказывавшего о Начале Беды. Звучал только он один — младшие ребята сидели молча, притихнув, и Йерикка представил себе их внимательные глаза и приоткрывшиеся рты. Он сам в их возрасте учился в другой школе, но то время вспоминать не хотелось.
Вытянув ноги под стол, он вздохнул и отключился от посторонних шумов, перебирая листки бумаги с записями порядка ухода. "Графики эвакуации, — подумал он. — Такое уже было когда-то, но в те времена уходящим не могли помешать данваны, а сейчас любой день, любая маленькая ошибка могут стать для них сигналом, указанием… И тогда онине пожалеют сил — просто уничтожат все горы… Так… Племя Рыси: травень…"
Он оторвался от бумаг и огляделся. Всего через два месяца?! Так скоро?! Уйти — и не будет больше ничего этого, только в снах увидится кремль и город, и яблони, оберегаемые каменными откосами от суровых зим…
"Отец! — отчаянно воззвал. Йерикка. — Помоги, подскажи, я запутался! Остаться, может быть?! Не страшно, страшно останься и погибнуть без смысла… Отец, отец…" Он спрятал лицо в руках и сидел так, пока не вошел Гоймир. Молча сел напротив, положил на стол руки. Улыбнулся левой стороной лица — правая, рассеченная тесаком, так и осталась неподвижной, как ни стирались лекари и сам Йерикка… Ну, шрам — это ерунда. Дважды за эти два месяцы уже намекали Гоймиру слы из других племен — неплохо бы молодому князю хозяйку в дом. Причем во второй раз — были это слы от Серых Медведей. Конец старой вражде… И с Орлами — конец, он, Йерикка, решил по весне играть свадьбу, не испытывать больше судьбу. В нем тоже княжеская кровь, а та, что ждала его, о которой рассказал он, готовясь погибнуть, Олегу, дочь князя, сестра княжичи… Старый боец живым вернулся с гор, а внук его погиб.
Бывает так… Нет, не уйти нельзя — как ЕЕ бросишь?
Но до каких пор?! Злость неожиданно вскипела в Йерикке. До каких пор будет позволено данванам уродовать людей и кривить пути целых народов?? До каких пор даже победанад ними будет оборачиваться поражением?!
— Недобрые мысли, — сказал Гоймир. В нем почти ничего не осталось от того мальчишки, каким должен был быть пятнадцатилетний. — Верно?
— Верно, — с трудом перевел дух Йерикка.
— А я перед походом нашим гадал, — вдруг вспомнил Гоймир. — Как сказано — конем гадал.
— А мне ничего не сказал? — удивился Йерикка. — Ну и куда он упал?
— То-то и оно, — странным голосом отозвался Гоймир. — Не оправо, не облево. На грудь он лёг, а чекан мой обломился. Вот и думай — к чему… Слышишь, Йерикка; не все уходить согласны.
— Я бы удивился, будь наоборот, — вздохнул Йерикка.
Хлопнула дверь, и вошел Олег — румяный с мороза, пушистая ушанка из песцового меха — в руке. Весело сказал:
— Чуть свет уж на ногах — и я у ваших ног! Привет.
— Здоров будь, — Гоймир встал, кивнул Йерикке: — Пойду.
— Погоди, — задержал его Олег. Положил руку на плечо. — Постой, князь. Уходить собираетесь, так?
— Сам ведаешь, — сдержанно ответил Гоймир, — так что спрашивать?
— А то, что Бранку с собой беру.
Что Гоймир — Йерикка поднялся из-за стола. Гоймир же просто побледнел — Олег не заметил, кажется, а Йерикка — заметил и горько подумал, что двоюродный брат еще надеялся: в ином мире, вдали от Олега, Бранка со временем снова будет его, Гоймира…
— И она согласна? — изумился Йерикка. Олег, не в силах сдержать счастливой улыбки, кивнул:
— Сама предложила, и надеяться не смел!
— Как же вы там, на Земле? — спросил еще Йерикка. Олег отмахнулся:
— Где один, там и двое. Предки не съедят, а если и съедят, так всё с ней на пару…
— Чего ж, — наклонил голову Гоймир, — то добро. По чести… Пойду я.
— Ну погоди, — Олег его удержал, заглядывая в лицо. — Ну пойми ты. Ну так получилось. Что ж теперь?!.
— Ладно, — Гоймир приобнял Олега, потом толкнул кончиками пальцев в лоб и вышел. Олег посмотрел ему вслед, вздохнул — но уже снова улыбался, когда повернулся к Йерикке. Рыжий горец все еще стоял за столом и спросил:
— Ума хватит — на юг ее везти?
— О том и пришел говорить, — Олег сел. Йерикка продолжал стоять. — Ты мне друг или портянка?
— Как посмотреть, — осторожно ответил Йерикка и засмеялся. — Так, что? Вы когда уходите?
— В мае.
— А за мной приедут в начале марта, так?
— Так…Ты что, хочешь до мая задержаться?
— Я бы задержался. С милой душой, — Олег потер висок. — Но понимаешь… себе самому противен становлюсь. Я тут ем, пью, сплю и веселюсь, а дома-то через три месяца по мне год справлять будут. Понимаешь?! Так что я с ней все обговорил. Я уеду в марте. А в мае, когда уходить вам — ты ее отправь Дорогой на Землю вместе с ребятами из «Славяна», там трое или четверо собираются возвращаться, Сашка тот… Адрес я дам, они ее и доставят. Четырнадцать лет друг без друга жили, два месяца потерпим!
— Сделаю, — Йерикка сел. Олег потянулся через стол, пожал ему плечо. Задумался и внезапно сказал грустно:
— Не так все кончается.
— Не так, — согласился Йерикка. — Ты об этом тоже думал?
— Думал, — отмахнулся Олег. — Победа, а вы спасаетесь, они вон города ваши жгут… И я тоже как-то не так… Мне ведь остаться надо, я понимаю.
— Ты и так уж столько сделал для нас… — Йерикка не договорил. Олег посмотрел на него:
— И с тобой больше не увидимся… Вот проклятая жизнь! — он стукнул кулаком по столу: — Ты, Богдан… Вы мне как родные стали! Ты говоришь — я там для вас что-то сделал… А сколько вы для меня сделали? Да нет, не то: это же вы меня СДЕЛАЛИ! И как мне теперь на Земле?! Я же знаю — там всем данваны заправляют! Что же — просто так жить, и все?!
— Разберешься, — ответил Йерикка. — Горожане наши тут остаются. Связи остаются… Если захочешь — найдешь и людей, и пути, и союзников отыщешь. Только поживи хоть лет пять нормально. Рано все это, Вольг, рано…



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 [ 42 ] 43 44 45
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.