read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


– Уверен, – голос Шарлея оставался довольно холодным, – что это не бегунка.[191]Бегунка проявляется иначе.
– Однако, – в голосе аббата все еще звучала нотка подозрительности, – вы же не духовные лица.
– Духовные. – У Шарлея даже веко не дрогнуло. – Я уже объяснял это брату-инфирмеру. А то, что одеваемся мы по-светски, так это для камуфляжа. Дабы ввести дьявола в заблуждение и захватить его врасплох.
Аббат быстро взглянул на Шарлея. «Ох, скверно, скверно, – подумал Рейневан. – Он далеко не глуп. Это и вправду может плохо кончиться».
– Так как же, – аббат не спускал с Шарлея испытующего взора, – вы намерены поступить? По Авиценне? А может, следуя рекомендациям святого Исидора Севильского, содержащимся в известном труде под названием… Ах, забыл… Но вы, ученый экзорцист, несомненно, знаете…
– «Etymologiae». – У Шарлея и на этот раз не дрогнуло веко. – Конечно, я использую содержащиеся в нем знания, однако это знания элементарные. Как и«Denatura rerum»того же автора. Как«Dialogus magnus visionem atque miraculorum»Цезаря Гайстербахского. И«De universo»Рабана Мавра, архиепископа Майнцкого.
Взгляд аббата немного смягчился, но было видно, что подозрения покинули его не вполне.
– Да, вы ученые, несомненно, – сказал он язвительно. – Можете это доказать. А дальше что? Сначала попросите накормить и напоить? И заранее заплатить?
– Об оплате и речи быть не может. – Шарлей выпрямился так гордо, что Рейневан не мог скрыть удивления. – И речи быть не может о деньгах, ибо я не купец и не ростовщик. Удовлетворюсь подаянием, весьма скромным подаянием, к тому же отнюдь не вперед, а лишь по окончании дела. Что же до еды и напитка, то напомню вам, преподобный отец, слова Евангелия: злых духов изгоняют только молитвой и постом.
Чело аббата прояснилось, а глаза помягчали.
– Воистину, – сказал он, – вижу, что с праведными и благочестивыми христианами имею я дело. И скажу вам: Евангелие Евангелием, но как же так, порадовав уши, приступить к делу с пустым животом? Приглашаю наprandium.[192]Скромный постныйprandium,ибо сегодняferia sexta,пятница. Бобриные плюски в соусе…
– Ведите нас, почтенный отче аббат, – громко проглотил слюну Шарлей. – Ведите.
Рейневан вытер губы и сдержал отрыжку. Поданный с кашей бобриный плюск, то есть хвост, тушенный в густом хреновом соусе, оказался настоящим деликатесом. До сих пор Рейневан лишь слышал о таком блюде, знал, что в некоторых монастырях его ели во время поста, потому что по неизвестным и теряющимся во мраке веков причинам он считался чем-то подобным рыбе. Однако это был достаточно редкий деликатес, не у каждого аббатства были неподалеку бобриные гоны[193]и не каждый получал право на охоту. Впрочем, колоссальное удовольствие, доставленное съеденным деликатесом, портила весьма беспокойная мысль об ожидающей их задаче. «Но, – думал Рейневан, тщательно протирая миску хлебом, – того, что я съел, у меня уже никто не отберет». Шарлей, мгновенно расправившийся с довольно малой и к тому же постной порцией, разглагольствовал, делая весьма мудрые мины.
– По вопросу дьявольской одержимости, – болтал он, – высказывались различные авторитеты. Величайшие, которые, не сомневаюсь, почтенным братьям также известны. Это святые отцы и доктора Церкви, в основном Василий, Исидор Севильский, Григорий Нисский, Кирилл Иерусалимский и Ефрем Сириец. Вам наверняка также знакомы произведения Тертулиана, Оригена и Лактанция. Не так ли?
Некоторые из присутствовавших в трапезной бенедиктинцев активно закивали головами, другие головы опустили.
– Однако это весьма общие источники знания, – продолжал Шарлей, – а посему серьезный экзорцист не может только ими одними ограничивать свой опыт.
Монахи снова закивали, при этом тщательно выскребая из тарелок остатки каши и соуса. Шарлей выпрямился, откашлялся.
– Мне, – известил он не без гордости, – известны:«Dialogus de energia et operatione daemonum»Михаила Пселла. Знаком вразбивку«Exorcisandis obsessia daemonum»,труд авторства папы Льва III, воистину прекрасно это и полезно, когда наместники Петровы берутся за перо. Читывал я«Picatrix»,переведенный с арабского Альфонсом Мудрым, ученым королем Леона и Кастилии. Знаю«Orationes contra daemonicus»и«Flagellum daemonum».Знаю также «Книгу таинств Еноха», но здесь хвалиться нечем, это известно всем. А вот мой ассистент, мужественный магистр Рейнмар, изучил даже сарацинские книги, хотя осознавал риск, который несет за собой контакт с колдовством нехристей.
Рейневан покраснел. Аббат благосклонно улыбнулся, сочтя это проявлением скромности.
– Действительно, – возгласил он. – Вижу я, ученые вы мужи и опытные экзорцисты. Любопытствую узнать, есть ли и бесовская сила у вас на счету?
– По правде говоря, – Шарлей опустил глаза, скромный, как клариска-новичок, – с рекордами мне не сравняться. Самое большое количество дьяволов, коих удалось мне изгнать за один прием из одержимого, всего девять.
– Действительно, – явно обеспокоился аббат. – Не так уж и много. Я слышал о доминиканцах…
– Я тоже слышал, – прервал Шарлей, – но не видел. Кроме того, я говорю о дьяволах первой гильдии, а ведь известно, что у каждого одного дьявола первой гильдии ходятна услугах по меньшей мере тридцать чертиков поменьше. Впрочем, этих малых чертей уважающий себя экзорцист при изгнании дьявола в счет не берет, ибо если он изгонит главаря, то сбежит и мелкая сошка. Однако если по методике братьев-проповедников считать всех, то вполне может оказаться, что я запросто могу идти с ними в парагон.[194]
– Истинная правда, – согласился аббат, однако не очень уверенно.
– К сожалению, – холодно и как бы мимоходом добавил Шарлей, – я не могу дать письменную гарантию. Прошу это учесть, чтобы потом не было претензий.
– Не понял?
– Святой Мартин Турский, – Шарлей и на сей раз глазом не моргнул, – у каждого экзорцированного дьявола брал подписанный его личным дьявольским именем документ, обязательство, что данный черт уже никогда-преникогда не решится опутать данную особу. Многим известным святым и епископам впоследствии такое также удавалось, но я, скромный экзорцист, подобного документа получить не сумею.
– А может, оно и к лучшему. – Аббат перекрестился, остальные братья последовали его примеру. – Матерь Божья, царица небесная! Пергамент, подписанный рукой Врага? Это ж отвратность! И грех! Нет, нет, не желаем, не желаем…
– И очень даже хорошо, – обрезал Шарлей, – что не желаете. Однако вначале обязанности, потом удовольствия. Надеюсь, пациент уже в часовне?
– Несомненно.
– Все же, – неожиданно проговорил один из младших бенедиктинцев, долгое время не спускавший глаз с Шарлея, – чем вы объясните, мэтр, что брат Деодат лежит колода колодой, едва дышит и пальцем не шевелит, а ведь почти все поименованные вами ученые книги утверждают, что опутанный дьяволом человек обычно дергает всеми своими членами и что через него дьявол не прекращая болтает и кричит. Нет ли тут какого-либо противоречия?
– Каждая болезнь, – Шарлей глянул на монаха сверху вниз, – в том числе и одержимость, есть дело рук Сатаны, разрушителя трудов Божиих. Каждая болезнь вызывается одним из четырех Черных Ангелов Зла: Махазеля, Азазеля, Азраэля либо Самаэля. То, что одержимый не мечется, не кричит, а лежит аки мертвый, доказывает, что им овладел один из демонов, подчиненных именно Самаэлю.
– Господи Христе! – перекрестился аббат.
– Однако ж, – добавил Шарлей, – я знаю, как быть с такими демонами. Они летают по воздуху, а человека опутывают тихарем и украдкой, через дыхание, то естьinsufflatio.Тем же самым путем, то естьexsufflatio,я прикажу дьяволу покинуть больного.
– Как же это, однако? – не сдавался юный монах. – Дьявол в аббатстве, где колокола, требник и святость? Опутывает монаха? Как же это так?
Шарлей ответил ему колючим взглядом.
– Как учит нас святой Григорий Великий, доктор Церкви, – проговорил он сурово и отчетливо, – однажды монахиня проглотила дьявола вместе с листком салата, сорванным на монастырской грядке. Ибо пренебрегла обязательностью молитвы и знаком креста перед съеданием. Интересно, с братом Деодатом не случались ли подобные провинности?
Бенедиктинцы опустили головы. Аббат кашлянул.
– Ваша правда, – забормотал он. – Слишком уж светским ухитрялся бывать брат Деодат, слишком светским и малообязательным.
– И тем самым, – сухо констатировал Шарлей, – становился легкой добычей для Злого. Проводите меня в часовню, преподобный.
– Что будет потребно, мэтр? Святая вода? Крест? Бенедикционал?[195]
– Только святая вода и Библия.
В часовне было холодно, к тому же она тонула в полумраке, освещаемом лишь огоньками свечей и косым лучом цветного света, просачивающегося сквозь витраж. В этом свете на накрытом полотном катафалке возлежал брат Деодат. Он выглядел точно так же, как час назад в монастырской инфирмерии, когда Рейневан и Шарлей увидели его впервые. Восковое, желтоватое, словно вываренная мозговая кость, лицо, впалые щеки и рот, прикрытые глаза, а дыхание было настолько неглубоким, что его почти невозможно было заметить. Сейчас Деодат лежал, скрестив на груди покрытые ранками от кровопускания руки, в бессильных пальцах которых еле-еле держался молитвенник и фиолетовая епитрахиль.
В нескольких шагах от катафалка, опершись спиной о стену, сидел на полу огромный остриженный наголо мужчина с затуманенными глазами и лицом недоразвитого ребенка.Богатырь держал во рту два пальца правой руки, а левой прижимал к животу глиняный горшочек. Каждые две-три секунды великан страшно шмыгал носом, отрывал грязный, липкий горшочек от грязного и липкого халата, вытирал пальцы о живот, совал их в горшочек, набирал меда и отправлял в рот. Затем ритуал повторялся.
– Это сирота, подкидыш, – упредил вопрос Шарлея аббат, видя его недовольную мину. – Нами окрещен Самсоном, потому как тело у него и сила соответствующие. Монастырский уборщик, немного недоразвитый… Очень брата Деодата любит, щенком за ним всюду ходит… Ни на шаг не отстает… Поэтому мы подумали…
– Хорошо, хорошо, – прервал Шарлей. – Пусть сидит где сидит, лишь бы не шумел. Начинаем. Магистр Рейнмар…
Рейневан, подражая Шарлею, повесил себе на шею епитрахиль, сложил молитвенно руки, наклонил голову. Не зная, притворяется Шарлей или нет, сам он молился искренне и истово. Он, что уж говорить, страшно трусил. Шарлей же выглядел совершенно уверенным в себе, властным, и в нем аж хлюпало от самозначимости.
– Молитесь. ЧитайтеDomine sancte, – велел он бенедиктинцам, а сам встал у катафалка, перекрестился, начертал знак креста над братом Деодатом. Кивнул Рейневану, тот покропил одержимого святой водой. Одержимый, само собой, не отреагировал.
– Domine sancte, Pater omnipotens, – гул монашеской молитвы вибрировал эхом, повторяемым звездообразным потолком, –aeterne Deus propter tuam largitatem et Filii tui…
Шарлей, крепко откашлялся, прочистил горло.
– Offer nostras preces in conspectu Altissimi, – проговорил он громко, разбудив еще более сильное эхо, –ut cito anticipent nos misericordiae Domini, et apprehendas draconem, serpentem antiquum qui est diabolus et satanas, ac ligatum mittas in abyssum, utпоп seducat amplius gentes. Hunc tuo confisi praesidio ac tutela, sacri ministerii nostri auctoritate, ad infestationes diabolicae fraudis repellendas in nomine Iesu Christi Dei et Domini nostri Fidentes et securi aggredimur.
– Domine, – включился по данному знаку Рейневан, –exaudi orationem meam.[196]
– Et clamor meus ad te veniat.
– Аминь!
– Princeps gloriosissime caelestis militiae, sancte Michael Archangele, defende nos in praelio et colluctatione. Satanas! Ecce Crucem Domini, fugite partes adversae! Apage! Apage! Apage!
– Аминь.
Брат Деодат на катафалке не подавал признаков жизни. Шарлей незаметно промокнул лоб концом епитрахили.
– Итак, – не опустил он глаз под вопрошающими взглядами бенедиктинцев, – вступление позади. И известно одно: мы имеем дело не с каким-то худосочным дьяволом, ибо таковой уже б убежал. Придется выкатить бомбарды потяжелее.
Аббат заморгал и беспокойно пошевелился. Сидящий на полу Самсон-великан почесал себя в промежности, харкнул, пустил ветры, с трудом отлепил от живота горшочек с медом и заглянул в него, проверяя, осталось ли там еще.
Шарлей обвел монахов взглядом, который, по его личному мнению, был вдохновенным и одновременно мудрым.
– Как учит нас Священное Писание, – проговорил он, – Сатана спесив. Именно спесь неизмеримая подвигла Люцифера на бунт против Господа, за кою спесивость он поплатился тем, что был сброшен в адскую бездну. Однако от спеси своей не избавился! Потому первейшая задача экзорциста – уязвить дьявольскую спесь, зазнайство и самовлюбленность. Короче говоря: крепко оскорбить его, проклясть, обидеть, обозвать, обругать. Унизить, и тогда он умчится, вне всякого сомнения.
Монахи ждали, уверенные, что это еще не конец. И были правы.
– Посему сейчас, – тянул Шарлей, – начнем черта оскорблять. Если кто-то из братьев восприимчив к грубым выражениям, пусть не мешкая удалится. Подойди, магистр Рейневан, возгласи слова Евангелия от Матфея. А вы, братья, молитесь.
– И запретил ему Иисус; и бес вышел из него; и отрок исцелился в тот же час. Тогда ученики, приступивши к Иисусу наедине, сказали: почему мы не могли изгнать его? Иисус же сказал им: по неверию вашему.[197]
Гул читаемой бенедиктинцами молитвы перемешивался со словами Рейневана. Шарлей же, поправив на шее епитрахиль, встал над неподвижным и окаменевшим братом Деодатом и распростер руки.
– Мерзкий дьявол! – рявкнул он так, что Рейневан заикнулся, а аббат аж подпрыгнул. – Приказываю тебе: немедленно изыди из тела сего, нечистая сила! Прочь от этого христианина, ты, грязная, жирная и развратная свинья, бестиарейшая из всех бестий, позорное семя Тартара, мерзость шеола. Изгоняю тебя, щетинистая жидовская свинья, в адский свинарник, дабы ты утопился там в говне!
– Sancta Virgo virginem, – шептал аббат, –ora pro nobis…
– Ad insidiis diaboli, – вторили ему монахи, –libera nos…
– Ты, дряхлый крокодил! – рычал Шарлей, наливаясь кровью. – Подыхающий василиск, обосравшийся кочкодан.[198]Ты, надутая жаба, ты – хромой осел с исхлестанным задом, ты – запутавшийся в собственной паутине тарантул! Ты – оплеванный верблюд! Ты – омерзительный червь, копающийся в падали, смердящей на самом дне Геенны, ты – навозный жук, сидящий в испражнениях. Послушай, как я называю тебя твоим истинным именем:scrofa stercorata et pedicosa,грязная завшивленная свинья, о ты, наиподлейший из подлых, о наиглупейший из глупых,stultus stultorum rex,ты – угольщик тупой! Ты – сапожник спившийся! Ты – козел с распухшими яйцами!
Лежавший на катафалке брат Деодат и не подумал шевелиться. Хоть Рейневан без меры кропил его святой водой. Капли бессильно стекали по застывшему лицу старца. Мышцына щеках Шарлея задрожали. «Приближается кульминация», – подумал Рейневан. И не ошибся.
– Изыди из тела сего! – завопил Шарлей. – Ах ты, в жопу трахнутый катамит!
Один из самых юных бенедиктинцев убежал, заткнув уши и вотще призывая имя Господне. Другие либо предельно побледнели, либо столь же предельно покраснели.
Стриженый силач стенал и поёкивал, пытаясь засунуть в горшочек с медом всю пятерню. Задача была невыполнима, ибо рука в два раза превышала размеры горшочка. Тогда гигант высоко поднял сосуд, задрал голову и раззявил рот, но мед не вытекал, его просто было уже очень мало.
– Ну и как там, – осмелился пробормотать аббат, – с братом Деодатом, мэтр? Что со злым духом? Иль уже вышел?
Шарлей наклонился над экзорцируемым, чуть ли не приложил ухо к его белым губам.
– Уже совсем на выходе, – сообщил он. – Сейчас мы его изгоним. Надо лишь поразить его вонью. Черт очень восприимчив к вони. А ну-ка, братья, принесите сковороду, жаровню и кружку дерьма. Будем поджаривать его под носом у одержимого. Впрочем, годится все, что хорошо смердит. Сера, известь, асафетида[199]… А лучше всего – провонявшая рыба. Ибо гласит книга Товита:incenso iecore piscis fugabitur daemonium.[200]
Несколько братьев помчались выполнять заказ. Сидящий у стены гигант поковырял пальцем в носу, осмотрел палец, вытер о штанину, потом снова взялся выбирать остатки меда из горшочка. Тем же пальцем. Рейневан почувствовал, как съеденный бобриный хвост подступает ему к горлу на вздымающейся волне хренового соуса.
– Магистр Рейневан, – резкий голос Шарлея вернул его к реальности. – Не следует прекращать усилий. Евангелие от Марка, пожалуйста, соответствующий абзац. Молитесь, братья.
– И Иисус, видя, что сбегается народ, запретил духу нечистому, сказав ему: «Дух немой и глухой! Я повелеваю тебе, выйди из него и впредь не входи в него».[201]
– Surde et mute spiritus ego tibi praecipio, – грозно и приказным тоном повторил склонившийся к брату Деодату Шарлей. –Exi ab eo! Imperet tibi dominus per angelum et leonem! Per deum vivum! Justitia eius in saecula saeculorum!Пусть сила Его изгонит тебя и заставит выйти вместе со всей твоей бандой!
– Ego te exorciso per caracterum et verborum sanctum! Impero tibi per clavem salomonis et nomen magnum tetragrammaton!
Пожирающий мед недоумок вдруг закашлялся, оплевался и усморкался. Шарлей отер со лба пот.
– Тяжелый и трудный есть сей казус, – пояснил он, избегая все более подозрительного взгляда аббата. – Придется применить еще более сильные аргументы.
Несколько секунд стояла такая тишина, что было слышно отчаянное бренчание мухи, которую паук поймал в паутину, растянутую в оконной нише.
– Именем Апокалипсиса, – раздался в тишине уже немного охрипший баритон Шарлея. – Через слова коего Господь поведал то, что наступить должно, и подтвердил сказанное устами ангела, собою присланного, проклиная тебя, Сатана!Exorciso te, flumen immundissimum, draco maleficus, spiritum mendacii!
– Семью подсвечниками златыми и одним подсвечником меж семью стоящим! Гласом, коий есть глас вод многих, говорящим: Я есть тот, кто умер, и тот, кто воскрес, тот, кто живет и жить будет вечно, кто держит в попечении своем ключи от смерти и ада, говорю тебе: изыди, дух нечистый, знающий кару вечного проклятия!
Результата как не было, так и нет. Лица взирающих на все это бенедиктинцев отражали разные, ну очень разные чувства. Шарлей набрал побольше воздуха в легкие.
– Да поразит тебя Агиос, как поразил он Египет! Да умертвят тебя каменьями, как Израиль умертвил каменьями Ахана! Да истопчут тебя ногами и возденут на вилы, как воздели пятерых царей Аморрейских! Да приставит Господь к челу твоему гвоздь и ударит по тому гвоздю молотком, как сделала Сисаре женщина Иаиль! Пусть у тебя, как у проклятого Дагона, лоб вражий и обе руки будут отрублены! И пусть у тебя хвост укоротят по самую задницу твою дьявольскую!
«Ох, – подумал Рейневан, – это скверно кончится. Скверно кончится».
– Адский дух, – Шарлей резким движением простер руки над по-прежнему безжизненным братом Деодатом, – заклинаю тебя Азароном, Эгеем, Гомусом, Афанатосом, Исхиросом, Акодесом и Альмахом! Заклинаю тебя Аратоном, Бефором, Фагелой и Огой, Повелем и Фулем! Заклинаю тебя могущественными именами Шмиеля и Шмуля! Заклинаю тебя наичудовищнейшим из имен, именем могущественнейшего и жутчайшего Семафора!!!
Семафор подействовал не лучше, чем Фуль и Шмуль. Скрыть этого не удалось. Шарлей тоже это видел.
– Жобса, хопса, афья, альма! – заорал он дико. – Малах, Берот, Нот, Беривet vos omnes[202]Хемен этан! Хэмен этан! Хау! Хау! Хау!
«Спятил, – подумал Рейневан. – А нас сейчас начнут бить, а может, и ногами пинать. Сейчас сообразят, что все это бессмыслица и пародия, уж не настолько же они глупы. Сейчас все это окончится страшным избиением».
Шарлей, уже до предела вспотевший и здорово охрипший, умоляюще взглянул на него и подмигнул, совершенно недвузначно прося поддержать, и просьбу свою подкрепил достаточно резким, хоть и незаметным окружающим жестом. Рейневан воздел очи горе, то есть к своду часовни. «Всё, – подумал он, стараясь вспомнить древние книги и беседыс дружески расположенными к нему колдунами, – это все-таки лучше, чем хау, хау, хау».
– Гакс, пакс, макс, – взвыл он, размахивая руками. – Абеор супер аберер! Айе Серайе! Айе Серайе! Альбедо, рубедо, нигредо!
Шарлей, тяжело дыша, поблагодарил его взглядом, жестом велел продолжать. Рейневан набрал в легкие воздуха.
– Тумор, рубор, калор, долор!Per ipsum et cum ipso, et in ipso! Jopsa, hopsa, et vos omnes! Et cum spiritu tuo!Мелах, Малах, Молах!
«Сейчас-то уж точно нас будут бить, – лихорадочно подумал он. – А может, даже и пинать ногами. Сейчас. Через минуту. Через дольку минуты. Ничего не поделаешь. Надо идти до конца. Переходить на арабский. Не покидай меня, Аверроэс! Спаси, Авиценна!»
– Куллу-аль-шайтану-аль-раджим! – рявкнул он. – Фаанасахум Тариш! Квасура аль-Зоба! Аль-Ахмар, Бараган аль-Абайяд! Аль-щайтан! Хар-аль-Сус! Аль Цар! Мохефи аль релиль! Эль фойридж! Эль фойридж!
Последнее слово, как он туманно помнил, означало по-арабски женский половой орган и не имело ничего общего с экзорцированием. Он понимал, какую глупость делает. Темсильнее удивил его эффект.
Ему вдруг показалось, что мир на мгновение замер. И тотчас же, в абсолютной тишине, меж застывшей на фоне серых стенtableau[203]бенедиктинцев в черных рясах, что-то дрогнуло, что-то произошло, что-то движением и звуком нарушило мертвый покой.
Сидящий у стены тупоглазый «тюфяк» резко, с отвращением и брезгливостью откинул грязный и липкий горшок с медом. Горшок ударился о пол, однако не разбился, а покатился, взрезая тишину глухим, но громким тарахтеньем.
Гигант поднес к глазам липкие от сладкого пальцы. Несколько мгновений рассматривал их, а на его распухшей лунообразной физиономии вначале отразилось недоверие, а потом ужас. Рейневан смотрел на него, тяжело дыша. Он чувствовал на себе подгоняющий взгляд Шарлея, но был уже не в силах произнести ни слова. «Конец, – подумал он. –Конец».
Великан, продолжая глядеть на пальцы, застонал. Душераздирающе.
И тотчас же лежащий на катафалке брат Деодат заохал, закашлял, захрипел и дрыгнул ногами. А потом выругался. Вполне по-светски.
– Святая Ефросиния… – простонал аббат, падая на колени. Остальные монахи последовали за ним. Шарлей раскрыл рот, но тут же закрыл. Рейневан прижал руки к вискам, не зная, то ли молиться, то ли бежать.
– Вот зараза, – проскрипел Деодат, садясь и свешивая с катафалка ноги. – Ну и сухотища в горле… Что? Неужто я проспал вечерню? Мор на вас, братишки… Я просто хотелвздремнуть… Но ведь просил же разбудить…
– Чудо! – выкрикнул один из стоявших на коленях монахов.
– Пришло царствие Божие. – Второй пал крестом на пол. –Igitur pervenit in nos regum Dei!
– Аллилуйя!
Сидящий на катафалке брат Деодат водил кругом ничего не понимающими глазами, переводя их со стоящих на коленях конфратров[204]на Шарлея с епитрахилью на шее и Рейневана. От Рейневана – на гиганта Самсона, все еще рассматривающего свои руки и живот, с молящегося аббата – на монахов, которыев этот момент прибежали с кружкой дерьма и медной сковородой.
– Кто-нибудь, – спросил бывший одержимый, – объяснит мне, что тут происходит?
Глава тринадцатая,в которой Шарлей после того, как они покинули монастырь бенедиктинцев, излагает Рейневану свою философию бытия, сводя ее – в порядке упрощения – к тезе, что в жизни бывает достаточно спущенных штанов и минутного невнимания, чтобы какой-нибудь недоброхот добрался до твоей задницы. Через минуту жизнь подтвердила эти рассуждения во всей их полноте и деталях. Из затруднительного положения Шарлея спасает некто, кого читатель уже знает, вернее, ему кажется, будто знает
Экзорцирование у бенедиктинцев – хоть оно в принципе и увенчалось успехом – еще больше усилило неприязнь Рейневана к Шарлею, неприязнь, возникшую, можно сказать, с первого взгляда и усилившуюся после случая с дедом-попрошайкой. Рейневан уже понимал, что полностью зависит от демерита и без него не управится и что в принципе у операции по освобождению его любимой Адели в одиночку исчезающе малые шансы на успех. Понимание пониманием, зависимость зависимостью, однако неприязнь была, докучала и злила, как полусломанный ноготь, как ломанный зуб, как заноза в подушечке пальца. А позы и высказывания Шарлея ее только усугубляли.
Спор или, скорее, диспут разгорелся вечером, после того как они покинули монастырь и находились, если верить демериту, совсем недалеко от Свидницы. Парадоксально, но Рейневан вспомнил экзорциские шельмовства Шарлея и принялся ему указывать на них во время поглощения даров, обретенных именно в результате шельмовства, потому что благодарные бенедиктинцы вручили им на прощание солидный сверток, в котором оказались ржаной хлеб, десяток яблок, несколько яиц вкрутую, кружок копченой говяжьей колбасы и толстая кишка по-польски, набитая гречневой кашей.
В том месте, где уже разрушенная частично плотина перегораживала речку и образовывался разлив, путники сидели на сухом склоне у опушки бора и вечеряли, посматривая на опускающееся все ниже к верхушкам сосен солнце. И дискутировали. Рейневан пустился было в восхваление этических норм и порицание любых обманов. Шарлей тут же осадил его.
– Я не принимаю, – заявил он, выплевывая скорлупки не до конца облупленного яйца, – моральных поучений от людей, привыкших трахать чужих жен.
– Сколько еще раз, – взъерепенился Рейневан, – ты прикажешь повторять, что это совершенно разные вещи. Несравнимые.
– Сравнимые, Рейнмар, сравнимые.
– Интересно!
Шарлей упёр краюху хлеба в живот и отрезал новый ломоть.
– Нас отличает, – начал он, набив хлебом рот, – как легко заметить, опыт и жизненная мудрость. Потому то, что ты делаешь инстинктивно, руководствуясь простым детским стремлением к удовлетворению склонностей, я делаю подумав и планово. Но в основе всегда лежит одно и то же. А именно убежденность, кстати, совершенно справедливая, что следует принимать во внимание самого себя, свое благо и свое удовольствие, остальное же, ежели оно моему благу и моему удовольствию ничего не дает, может спокойно провалиться пропадом, ибо какое мне дело до всего прочего, если оно ни в чем не может мне служить. Не прерывай. Прелести твоей возлюбленной Адели были для тебя вроде конфетки для ребенка. Чтобы поиметь возможность лизнуть ее, ты забывал обо всем. Важно было только твое удовольствие. Нет, не пытайся оправдаться любовью, цитировать Петрарку и Вольфрама фон Эшенбаха. Любовь – тоже удовольствие, к тому же одно из самых эгоистичных, какие мне известны.
– И слушать не хочу.
– In summa, – спокойно продолжал демерит, – наши жизненные программы ничем не различаются, поскольку исходят изprincipium:все, что я делаю, должно служить мне. Значение имеет мое личное благо, удовлетворение, выгода и счастье, а все остальное – пропади оно пропадом. Различает же нас…
– Ага, все-таки…
– …умение мыслить перспективно. Я, несмотря на частые искушения, сдерживаюсь по мере возможности от хендоженья чужих жен, поскольку перспективное мышление подсказывает, что это не только не принесет мне пользы, но совсем наоборот – причинит хлопоты. Нищих, как тот позавчерашний дед, я не балую подачками не из-за скупости, а лишь потому, что такое добродейство мне ничего не дает и даже наоборот – мешает… деньги убивают, а о человеке складывается мнение как о дурне и простофиле. А поскольку простофиль и дурнейinfinitus est numerus,[205]постольку я сам выманиваю у кого и сколько удастся. Не предоставляя никаких льгот бенедиктинцам. И другим монашеским орденам. Ты понял?
– Понял, – Рейневан откусил от яблока, – за что ты сидел в каталажке.
– Ничего ты не понял. Впрочем, времени научиться у нас хоть отбавляй. До Венгрии путь далек.
– А я туда доберусь? Целым и невредимым?
– Что ты хочешь этим сказать?
– А то, что слушаю я тебя, слушаю и чувствую себя все большим простофилей, который в любой момент может стать жертвенным барашком на алтаре твоего личного блага. В числе тех «остальных», на которых тебе плевать.
– Смотри-ка, – обрадовался Шарлей, – а ты, однако, делаешь успехи. Начинаешь рассуждать разумно. Если забыть о бесподобном сарказме – ты уже начинаешь улавливатьосновной жизненный закон: закон ограниченного доверия. Суть которого в том, что окружающий нас мир непрестанно тебя подлавливает, ни за что не упустит оказии унизить тебя, подстроить неприятность или обидеть. Что он только и ждет, когда ты спустишь портки, чтобы тут же приняться за твою голую задницу.
Рейневан фыркнул.
– Из чего, – не дал себя сбить с мысли демерит, – следуют два вывода.Primo:никогда не доверяй и никогда не верь в намерения.Secundo:если ты сам кого-то обидел или поступил несправедливо, не майся угрызениями совести. Просто ты оказался шустрее, действовал превентивно…
– Замолкни!
– Что значит замолкни? Я говорю истинную правду и исповедую принцип свободы слова. Свобода…
– Замолкни, псякрев. Я что-то слышу. Сюда кто-то подбирается…
– Не иначе – оборотень! – хохотнул Шарлей. – Жуткий человековолк! Ужас здешних мест.
Когда они покидали монастырь, заботливые монахи предостерегли их и посоветовали быть внимательными. В округе, сказали они, особенно во время полнолуния, уже некоторое время разбойничает ликантроп, то есть человековолк, или оборотень, или человек, силами ада превращенный в волкообразного монстра. Предупреждение здорово развеселило Шарлея, который на протяжении нескольких стае смеялся до упаду и измывался над суеверными монахами. Рейневан тоже не очень верил в человековолка и оборотней, однако не смеялся.
– Я слышу, – сказал он, – чьи-то шаги. Кто-то приближается. Это ясно как день.
В чаще предупреждающе заскрипела сойка. Зафыркали лошади. Хрустнула ветка. Шарлей заслонил глаза рукой, заходящее солнце слепило.
– Чтоб тя черт, – проговорил он себе под нос. – Только этого нам недоставало. Нет, ты глянь, кто к нам приперся.
– Неужто… – заикаясь начал Рейневан. – Это же…
– Бенедиктинская дубина, – подтвердил его подозрения Шарлей. – Монастырский великан. Беовульф Мёдоед. Горшколаз с библейским именем. Как там его? Голиаф, что ли?
– Самсон.
– И верно, Самсон. Не обращай на него внимания.
– Что ему тут надо?
– Не обращай внимания. Может, уйдет. Своей дорогой, куда бы она ни вела.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 [ 13 ] 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.