– Фонарь.
– Зачем?
– Я хочу, чтобы ты видел меня, милый.
Джелика размотала плотную шаль, и крохотный закуток осветил желтоватый свет фонаря, его хватило, чтобы глаза Джелики заиграли искорками.
Повесив фонарь на гвоздь, она отошла на два шага и сказала:
– Смотри, я хочу, чтобы тебе все понравилось...
С этими словами она скинула через голову длинную рубашку, и Питер судорожно сглотнул.
– Ты прекрасна, Джелика.
– Я знаю, милый.
Она приблизилась к нему и, привстав на носочки, поцеловала. Руки Питера скользнули по ее горячему телу, и он почувствовал, что неуверенность отступает. Эта девушка была лекарством от долгого, страшного периода в его жизни, свидетельством того, что он все еще оставался человеком.
– Я люблю тебя, – сказал Питер. Она не ответила и потянула его к себе.
– Джелика...
Потом они еще долго лежали, отдыхая.
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Питер.
– Питер? Как смешно.
– Почему?
– Потому, что так звали нашего батрака – я тогда еще маленькой была, но помню, что этот Питер был полный неумеха. То ведро с водой уронит, то свиней в огород выпустит...
– Я тоже неумеха?
– Нет, ты молодец.
Джелика склонилась над его лицом, ее длинные волосы стали щекотать Питеру уши. Она поцеловала его, потом еще раз, он начал отвечать ей и вскоре почувствовал, как снова загорается страстью.
– Подожди-подожди, – придержала она его.
– Почему?
– Солома мешает, – пояснила Джелика и тихо засмеялась. – Все, теперь можно.
А потом они снова отдыхали, глядя на мерцающий огонек фонаря.
– А ты не боишься, что твой отец узнает? – спросил Питер.
– Нет, не боюсь, ведь это он подослал меня.
– Он подослал тебя ко мне? – поразился Питер, приподнимаясь.
– Вообще-то не к тебе, а к твоему товарищу, – просто ответила Джелика. – Он и покрепче, и постарше.
– К Крафту, что ли?
– Ну, значит, к Крафту.
Неловкие сюрпризы для Питера никак не заканчивались.
– А ты что? – осторожно спросил он, опасаясь еще какой-нибудь новости.
– А мне ты понравился. Я как тебя увидела, так сразу решила – только с тобой.
– Но зачем вам это, то есть твоему отцу?
– Ему нужны помощники. Мой брат с женой бездетные, семь лет вместе живут, а ничего не получается, вот отец и пытается что-то сделать. Говорят, колдовство на нас наложено, может, и правда. Ты уже третий, кто мне ребеночка пытается сделать, у тех других ничего не вышло.
Джелика вздохнула, а Питер подавил возглас и свалился на солому, глядя в потолок.Он-то думал, что эта встреча – следствие взаимной симпатии, может, даже любви с первого взгляда, но оказалось, что все намного проще – им нужен ребенок, а он, Питер, всего лишь ее третья попытка.
– А кто были эти двое... до меня? – спросил он. Почему-то это казалось ему очень важным.
– Ой, это давно было.
– Что значит давно?
– Первый был, когда мне только пятнадцать исполнилось, но он потом уже признался, что бездетный, хотя и женат был. Второй только через год нашелся, в смысле – приличный. Других-то хватает, да только отец их и за порог не пускает. Чтобы приличный нашелся, долго ждать нужно.
– А я, значит, приличный?
– Нет, не ты, отцу этот Крафт показался... А мне – ты.
– Что же на вас за колдовство такое? – спросил Питер, чтобы сменить тему.
– Не знаю, я ведь самая младшая. Меня отец от прохожей женщины прижил.
– Что значит от прохожей женщины? Это ты свою мать так называешь? – снова поразился Питер.
– Я ее совсем не помню, мне лет восемь было, когда отец ее выгнал...
– За что?
– Она на нашу скотину порчу наводила.
– Но зачем, ведь это была и ее скотина?
– Уехать хотела, не нравилось ей тут, а отец говорил – здесь наше хозяйство, здесь и жить будем. Вот она и решила скотину перевести, чтобы мы отсюда съехали.
«Ну и обычаи», – подумал Питер, сдерживая вздох.
– Только я думаю, убил он ее, – продолжала Джелика, глядя в потолок и пожевывая соломинку.
– Почему ты так думаешь, ты же сказала – выгнал?
– А непохоже это на нашего отца, чтобы за четыре павших коровы он ее просто выгнал. Убил – это точно, к тому же братья, как ни расспрашивала, молчат, только глаза отводят и мычат что-то невнятное.
Они замолчали, каждый думая о своем. Вдруг Джелика приподнялась и, в упор взглянув на Питера своими черными глазами, сказала:
– Знаешь что, милый, давай еще разок, чтобы уж наверняка, а то мне семнадцать уже – очень ребеночка хочется.
Под окошком словно наперегонки залаяли два пса и, сорвавшись, понеслись куда-то прочь.
– Чего они? – спросил Питер, чувствуя на себе настойчивую руку Джелики.
– Да мало ли, они так всю ночь гоняются... Все им... неймется...
Дыхание Джелики становилось все горячее, и Питер почувствовал, что для него уже не имеют значения все эти неприятные открытия и откровения.
Только она и он, только он и она, и больше ничего вокруг.
=66=
Джелика ушла тем же путем, каким и приходила – через окно. Оставшись один, Питер попытался как-то осмыслить произошедшее с ним, но не мог, все мысли куда-то улетучились, осталась одна пустота и изнеможение.
«Нужно поспать, завтра нас разбудят рано, и мы пойдем своей дорогой, а Джелика – останется».
Питер глубоко вздохнул, закрыл глаза и стал засыпать. В углу застрекотал сверчок, но ему это уже не мешало. Собаки зарычали и стали носиться вдоль частокола, корова ударила рогом в ясли, однако даже эти звуки Питер не различал, его молодое тело набирало силы, потраченные за день и половину ночи.
Вот понеслись во сне морские змеи, Питер вспомнил, что они ему уже снились – тогда, на галере. А вот старый хозяин Даувпирт, весь израненный, бросается на стену манукаров, но те машут мечами, как мельницы, и тела молоканов оседают у их ног.
«Это сон или я вижу былое?»
А вот стремительный поток туранской конницы и всадник, повисший на рогатке Питера.
«Сбрось его, сбрось!» – над самым ухом кричит капитан фон Крисп, который мечется вдоль строя и своими громкими командами возвращает решимость близким к панике солдатам.
– Питер! Питер, проснись!
Это уже не сон. Питер открыл глаза и сразу схватился за рукоять меча.
– Кто здесь?
Неужто все это приснилось и Джелика только сейчас лезет в окно?
Смоленский Вадим
Майер Стефани
Муркок Майкл
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Орлов Алекс