read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


— К сожалению, я должен откланяться, — сказал он и вздохнул.
— Я просто восхищаюсь вашей волей, — призналась женщина.
«На празднестве Геддероны это вряд ли тебя восхитит», — мысленно ответил Муриллио, поднимаясь со стула. Вслух же сказал:
— Я был счастлив, что судьба подарила мне эту встречу с вами. До вечера, госпожа Орр.
— До вечера, — ответила жена советника, делая вид, что рада окончанию скучной встречи.
Эта игра для публики вряд ли помогла ей. Несколько пар женских глаз видели их встречу.
Улица Моруля-ювелира оканчивалась у Серповидных ворот. Раллик прошел мимо двух караульных и, ощущая на своей спине их ошеломленные взгляды, двинулся дальше. Узкий проход в стене Третьего яруса вывел его на пандус, плавно поднимающийся вверх. Оцелот велел ему не таиться. Судя по жестам Муриллио, только слепец не разглядел бы в нем сейчас ассасина, но приказ есть приказ. Хотя, если честно признаться, сам Раллик тоже чувствовал себя довольно непривычно.
Караульные могли думать что угодно. Иметь внешность убийцы и быть убийцей — вещи разные. В этом городские законы отличались строгостью. Правда, на улицах Жемчужной Россыпи, куда сейчас шел Ном, к нему будут присматриваться очень внимательно. Ну и пусть. Он не собирался таиться. Даруджистанская знать держала целую свору караульных и шпионов, денно и нощно оберегающих ее покой.
«Вот и пускай отрабатывают свой хлеб», — подумал Раллик.
Аристократию он не жаловал, однако не испытывал к ней и свойственной простолюдинам ненависти. Их спесь, раздутое самолюбие, уязвляемое любой мелочью, наконец, их постоянные свары между собой приносили гильдии ощутимый доход.
Конечно, когда сюда придет Малазанская империя, гильдия, скорее всего, перестанет существовать. У малазанцев сообщества ассасинов — вне закона. По слухам, доходившим в Даруджистан из захваченных империей вольных городов, наиболее опытных и смышленых ассасинов малазанцы брали в свой «Коготь». Остальные просто исчезали. Да и аристократам не позавидуешь. Вон их сколько в Крепыше погубили. С появлением малазанцев здесь начнется совсем другая жизнь, и Раллику вовсе не улыбалось становиться ее частью.
Мысли мыслями, а дело делать нужно. Интересно, сумел ли Муриллио договориться насчет приглашений? От этого зависело все. Вчерашней ночью у них с Муриллио вышел по этому поводу затяжной и довольно горячий спор. Этот хлыщ предпочитал вдовушек. С замужними путаться он никогда не любил. Но Раллик твердо стоял на своем, и Муриллио наконец согласился.
Ассасин до сих пор гадал: почему же Муриллио так упорно отказывался? Первой мыслью Раллика было: возможно, боится дуэли с Турбаном Орром. Но Муриллио прекрасно владел шпагой. Они вдвоем достаточно упражнялись в разных укромных местечках. Казалось бы, в случае чего опасаться нужно не Муриллио, а Орру.
Нет, страх тут ни при чем. Скорее всего, у Муриллио существовало что-то вроде внутреннего кодекса чести. Они никогда не говорили о подобных вещах, и эта особенность характера его друга приоткрылась совсем случайно.
Раллик раздумывал о возможных последствиях такой щепетильности Муриллио, когда среди уличной толпы вдруг мелькнуло знакомое лицо. Ассасин остановился и огляделся по сторонам. Он даже не заметил, куда забрел. Раллик нахмурился и стал следить за знакомой фигурой.
Над головой синело предполуденное небо, кое-где подернутое серебристыми облачками. Крокус шел по Лазурной улице. Его окружало привычное столпотворение: торговцы, покупатели, праздношатающиеся. К стене Третьего яруса отсюда можно было подняться по любой из десятка улиц, ведущих вверх. Воришка задрал голову. Под солнцем зеленела патина крыши на колокольне Круля. Древняя башня как будто соперничала с помпезным Залом Величия, проглядывавшим между особняками Жемчужной Россыпи. Домишки Нижнего города, мимо которых шел сейчас Крокус, напоминали людей, израненных в сражениях или изможденных непосильным трудом. Их окна казались зрачками воспаленных глаз, сердито взирающих на пышность «оплота власти».
Крокус подумал, что колокольня Круля, должно быть, с язвительной насмешкой поглядывает на своего грузного соседа. Как ни пыжься, а ей пыль в глаза не пустишь — не такое видела. Он не любил ни Зал Величия, ни тех, кто там заседал. Чувство это не было изначальным, к Крокусу оно перешло от дяди Мамота — тоже язвительное и насмешливое. Оно подогревалось изрядной долей юношеского презрения ко всему, что имело запашок власти. Вряд ли Крокус особо задумывался над тем, что все его воровские похождения, по сути, обусловлены не чем-то иным, а все тем же язвительным презрением. До сих пор не думал он и о другой стороне своего ремесла: ведь он вторгался в чужие жилища и наносил ущерб хозяевам. Однако с некоторых пор Крокусу ни днем ни ночью не давало покоя видение: спальня младшей дочери Дарле и она сама, погруженная в безмятежныйсон.
Постепенно до него дошло: видение повторяется не просто так. Крокус стал раздумывать и понял: ему нельзя было проникать в спальню девушки. Все эти знатные ублюдки, что толкались возле нее и пускали слюни, мечтая на ней жениться, никогда не ступали за порог ее спальни. Там был особый мир, куда, наверное, могли входить лишь мать и горничная. В том мире жили тряпичные куклыеедетства (знакомые женщины рассказывали Крокусу, что девушки порой любят поверять куклам свои сердечные тайны). Там было святилище. Храм, который он осквернил своимвторжением. Он украл не только драгоценности. Он похитил нечто более дорогое, чем золото и камни, — ееуединенность.
Крокус пробовал спорить с собой, убеждая себя, что дочь Дарле — всего-навсего одна из богатеньких молодых аристократок. Ей повезло родиться там, где люди не уповают на покровительство Моури. Быть может, она даже понаслышке не знает обо всех тяготах и невзгодах другого,настоящегомира, сильно отличающегося от ее уютного, защищенного мирка… Для Крокуса вторжение в ее спальню было сравнимо с изнасилованием. Напрасно он твердил себе, что и пальцем не тронул дочь Дарле. Ее-то не тронул, но жестоко нарушил цельность ее мира…
Раскаяние накатывало на Крокуса волнами. В таком плачевном состоянии он добрался до улицы Анисы-кудесницы и пошел дальше. Он мог сколько угодно твердить себе, что ненавидит богатых и знатных. Но их мир оказался изощреннее, показав Крокусу не оскаленную пасть, а кроткий лик. Жизненная дорога, столь простая и прямая, разбилась на сто тропинок, и каждая грозила увести в неизвестность. Ветерок расплескивал в воздухе сладковатые и терпкие ароматы лавок, торгующих пряностями и благовониями. У Крокуса царапало в горле, саднило в душе. Он слушал крики играющей ребятни, и они почему-то настраивали его на сентиментальный лад.
Миновав Гвоздичные ворота, Крокус вошел в переулок Оссерка. Отсюда начинался подъем к Жемчужной Россыпи, где в роскошных домах обитала даруджистанская знать. За спиной послышался цокот копыт. Воришке пришлось буквально вжаться в стену, пропуская внушительного вида карету. Он сразу узнал, кому принадлежит экипаж. Лошади неслись, сердито пофыркивая, равнодушные ко всем и вся, что оказывалось у них на пути. Люди торопливо отбегали прочь с дороги. Карета горделиво неслась по пандусу. Что ж, каков сам Турбан Орр, таковы у него и лошади. Говорят, высокомерие заразительно.
Когда Крокус достиг усадьбы Орра, карета давно успела проехать через внешние ворота. Четверо рослых караульных из личной охраны сановника вновь заняли свои места.Стена за их спинами была никак не ниже пятнадцати футов; вдобавок сверху торчали заржавленные железные шипы. Пространство стены ярко освещалось даже ночью — фонари располагались вдоль стены на расстоянии десяти футов. Не обращая внимания на караульных, Крокус прошел мимо. Попутно он прикидывал толщину стены. Где-то фута четыре. Основание стены по традиции было сложено из квадратных футовых плит. Крокус прошел еще немного и как бы невзначай повернул голову, оглядывая стену со стороны вливающегося в улицу тесного переулка. Ага, задняя дверь здесь всего одна и выходит почти на угол. Крепкая. Скорее всего, дубовая и с бронзовыми накладками.
Больше всего воришку порадовало отсутствие караульных возле задней двери. Переулок узкий, да еще и соседний дом тень отбрасывает. Крокус юркнул во влажный полумрак переулка. Он успел пройти не более трех десятков шагов, и вдруг чья-то рука, протянувшаяся сзади, зажала ему рот. Одновременно в бок уперлось острие кинжала. Крокус примерз к месту. Рука бесцеремонно развернула его назад. Глаза напавшего были хорошо знакомы воришке.
Раллик Ном убрал кинжал и отступил. Лоб ассасина был сердито нахмурен. Крокус облизал пересохшие губы.
— Раллик? Клянусь дыханием Беру, ну и напугал же ты меня!
— Это хорошо, что напугал, — ответил ассасин и приблизился к юнцу вплотную. — Слушай внимательно, Крокус: про усадьбу Орра и думать забудь. И чтобы я тебя здесь больше не видел.
Воришка неопределенно пожал плечами.
— Я всего лишь шел мимо. Возникла мысль.
— Так выкинь ее из головы, и поскорее.
Ассасин не шутил. Глядя на его поджатые губы, Крокус торопливо кивнул.
— Ну хорошо. Спасибо, Раллик, что предупредил.
Крокус быстро добрался до конца переулка и вновь попал в полосу яркого солнечного света. Глаза Нома он ощущал на себе до тех пор, пока не свернул в другой переулок, прозванный Предательским. Столь позорного названия переулок удостоился по одной-единственной причине: он оканчивался возле холма Верхних Висельников. На склонах пестрели яркие цветы. К вершине вели пятьдесят три ступени, поднимавшиеся спиралью. Над пятью помостами с перекладин свисали веревки. Ветер слегка раскачивал их петли, заставляя раскачиваться и черные тени, падавшие на помосты. Здесь казнили только важных преступников знатного происхождения. Последний из них был повешен несколько лет назад, зато в другом месте — гадробийских Нижних Висельниках — веревки растягивались, и их меняли каждую неделю.
Крокус сердито мотнул головой. Ему никак не удавалось остановить лавину вопросов, захлестывающих мозг. Интересно, Раллик видел, куда он пошел? Вряд ли. Скорее всего, ассасин оказался возле особняка Орра с определенной целью — убить сановника или кого-то из его окружения. Не каждый возьмется за такое. Но у кого же хватило смелости нанять ассасина для расправы с Орром? Наверняка кто-то из таких же аристократов. И все же его смелость бледнела перед смелостью Раллика, согласившегося осуществить чужой замысел.
Как бы там ни было, легковесно относиться к предупреждению ассасина нельзя. Так что о визите к Орру действительно придется забыть. Хотя бы на время. Крокус засунул руки в карманы. Мысли все так же неслись куда-то и упирались в невидимые стены. Неожиданно пальцы нащупали в недрах одного из карманов что-то круглое и твердое. Монета!
Крокус достал ее. Эту монету он подобрал в ночь расправы над ассасинами. Воришка вспомнил, как тогда, на крыше, нагнулся за ней и уберег голову от арбалетной стрелы. Откуда появилась монета — этого он не знал и даже не стал терзать себе мозги. Потом он и вовсе забыл про нее. Крокус остановился и стал разглядывать монету. На одной ее стороне красовался профиль молодого щеголя в странной плоской шляпе. У щеголя было удивленное лицо. По краю шли какие-то письмена. Они сильно отличались от знакомого наклонного шрифта его родного языкадару.
Крокус перевернул монету. Ну и диковина! На этой стороне было выбито лицо женщины, глядящей в противоположную сторону. И письмена тоже отличались; они залегали влево, чем-то напоминая игольные стежки. Лицо женщины (как и у мужчины, оно было молодым) поразило воришку своей холодностью и непреклонностью.
Металл был старинным, с медными прожилками и следами латуни вокруг профилей. Монета оказалась на удивление тяжелой. Если она и представляла хоть какую-то ценность,то исключительно своей редкостью. Крокусу доводилось видеть монеты из Каллоса, Генабариса, Амателя, а однажды он увидел сегулейскую монету с зазубренными краями. Но таких ему еще не встречалось.
Откуда же все-таки она появилась? Может, поддел ногой, пока пробирался по крыше? А может, прихватил у дочери Дарле вместе с драгоценностями? Оставалось лишь недоуменно пожимать плечами. Но что ни говори, очень вовремя он тогда за ней нагнулся!
К этому времени юный воришка добрался до Восточных ворот. Сразу за ними, вдоль дороги со звучным названием Трясучка, начиналось скопище лачуг и полуразвалившихся доми-Щек. Поселение называлось не менее звучно — Перетряс. Туда-то и направлялся Крокус. Днем Восточные ворота не закрывали. Через их узкое пространство лениво ползла вереница крестьянских телег. Протискиваясь между ними, Крокус заметил первые повозки беженцев из Крепыша. Этим людям посчастливилось убраться из города еще до начала штурма. Оставалось только гадать, каким чудом они проехали через расположение малазанских войск. Не меньшим чудом был их путь через засушливую Ривийскую равнину и Гадробийские холмы. Измученные, отчаявшиеся, они с удивлением смотрели на хлипкие оборонительные сооружения Даруджистана и понимали: здесь их ждет лишь короткая передышка. Однако усталость притупляла все остальные чувства.
Взбудораженный увиденным, Крокус прибавил шагу и вскоре подошел к покосившемуся деревянному строению местной таверны — самому крупному зданию во всем Перетрясе.Над дверью болталась вывеска, намалеванная задолго до рождения Крокуса. На вывеске было изображено странное существо — трехногий козел. Крокус забредал сюда достаточно часто и всякий раз удивлялся: ну при чем тут козел, если таверна называлась «Кабаньи слезы»? Вертя в руке монету, воришка толкнул дверь и вошел.
Несколько голов лениво обернулось в его сторону. Интерес был праздным, ибо сидевшие тут же вернулись к прерванной еде или питью. В сумраке дальнего угла Крокус заметил знакомую фигуру, отчаянно жестикулировавшую обеими руками. Облегченно улыбнувшись, воришка двинулся в угол.
— … и тогда Крюпп выскользнул из саркофага с такой умопомрачительной быстротой, что никто из стражников правителя этого даже не заметил. И стал думать Крюпп: ведьтам было столько жрецов. О, как же им хотелось, чтобы затхлое дыхание мертвого правителя стало реже и он испустил бы дух. А сколько таких разгневанных духов Крюпп видел в глубочайших ямах Дрека. Они бубнили длинные перечни своих прижизненных грехов и умоляли о помощи, но мудрого Крюппа не обманешь! Духи мечтали лишь об одном — поглотить мою душу. Даже сейчас я вспоминаю об этом с содроганием. Крюпп всегда оставался недосягаемым для этой своры призраков с их жалкими взываниями к милосердию.
Крокус положил руку на широкое вспотевшее плечо Крюппа. Тот сразу же умолк и обернулся к юнцу.
— А, вот и ты! — воскликнул толстяк и обратился к своему единственному собеседнику: — Правильно говорят: ученик является, когда наступает время трапезы. Не знаю, готов ли он вкусить пищу мудрости, но от иной пищи явно не откажется. Крокус, дружище, устраивайся поудобнее… Эй, красавица! Неси сюда вашего лучшего вина, и поживей!
Крокус вперился глазами в человека, сидящего напротив Крюппа.
— Кажется, я помешал вашей беседе, — произнес воришка. Для собеседника Крюппа эти слова явились спасительной соломинкой. Он порывисто встал.
— Нет, молодой человек! — воскликнул он. — Не волнуйтесь, я и так собирался уходить. Честное слово! Всего наилучшего, дорогой Крюпп. Был рад с вами увидеться.
Коротко поклонившись, он удалился.
— Вечно он куда-то спешит, — пробормотал Крюпп и потянулся к оставленной кружке. — Нет, ты только взгляни! Он едва сумел выпить треть. Настоящее расточительство.
Крюпп залпом вылил в себя содержимое и вздохнул.
— Не зря говорят: то, что не выпьешь сам, может достаться Дессембрию.
— Это твой посредник? — спросил Крокус.
— Хвала небесам, нет, — ответил Крюпп, вытирая рот. — Беженец из Крепыша, потерявший не только дом, но, похоже, и смысл жизни. К счастью, блистательное чутье Крюппа вовремя подсказало, когда…
— Найдется благовидный предлог спровадить его с глаз подальше, — со смехом договорил Крокус.
Крюпп проворчал что-то невразумительное. Служанка принесла глиняный кувшин. «Лучшее вино» откровенно попахивало кислятиной. Крюпп наполнил кружки.
— А теперь Крюпп не может не задаться вопросом: зачем опытному в нечестивых делах оболтусу понадобилось вдруг увидеться с его старым учителем? Или удача вновь тебе улыбнулась и ты явился сюда с добычей, которую нужно надлежащим образом пристроить?
— В общем, да… то есть не совсем.
Крокус оглянулся по сторонам и наклонился к уху Крюппа.
— Я насчет того, что приносил в прошлый раз, — прошептал он. — Ты ведь продал мой навар?
Крюпп тоже пододвинулся ближе.
— Ты говоришь о штучках из дома Дарле? — прошептал толстяк, шевеля бровями.
— Да, о них. Ты их распродал?
Крюпп вытащил из рукава носовой платок и обтер вечно потеющий лоб.
— Мой юный друг. Все эти нелепые слухи о войне переполошили перекупщиков. Я очень рассчитывал продать твой навар, но пока не успел, в чем Крюпп и вынужден сознаться.
— То, что надо!
Крюпп мог ожидать от юнца чего угодно, только не такого восклицания. Он зажмурил глаза, потом чуть приоткрыл и кивнул.
— Понимаю. Мой юный друг желает получить все упомянутые вещицы обратно, чтобы попытаться сбыть их где-нибудь на более выгодных условиях.
Крокус растерянно заморгал.
— Нет… то есть да. Я хочу их забрать. Но я не собираюсь искать других посредников, Крюпп. Я и дальше буду притаскивать все тебе. Ты мне эти вещи верни. Нужно.
Крокус густо покраснел. Хорошо, что в сумраке Крюпп не видел его пунцовые щеки.
— Пойми, Крюпп, тут особый случай.
На круглом лице толстяка появилась лучезарная улыбка.
— Я все понимаю, мой юный друг. Наша жизнь непредсказуема, и в ней возникают неожиданные ситуации. Если бы некоторые прислушивались к словам Крюппа… Хорошо. Сегодня вечером ты все получишь назад. Договорились? И больше об этом ни слова… Дружище, а что ты вертишь в руке? Еще какая-нибудь безделушка?
Крокус недоуменно посмотрел на Крюппа, потом на собственную руку.
— Совсем забыл. Да, какая-то монета, — объяснил воришка, показывая монету Крюппу. — Подобрал ее ночью, когда навещал Дарле. Странная она. На каждой стороне — по лицу. Видишь?
— На каждой? Как интересно. Не позволишь ли ты Крюппу разглядеть ее получше?
Крокус подал ему монету, а сам потянулся за кружкой.
— Знаешь, я подумывал заглянуть в гости к Орру, — небрежно бросил юнец, не сводя глаз с толстяка.
— М-да. — Крюпп безостановочно вертел монету. — Отвратительная чеканка, — пробормотал он. — И сплав никуда не годится. Говоришь, хочешь заглянуть к Орру? Крюпп посоветовал бы тебе быть очень осторожным. Дом сановника хорошо охраняется… Нет, литейщика, который позволяет себе плодить такое барахло, Крюпп прямиком отправил бы на виселицу. Поскупился на хороший металл, взял черновую медь*{3}.И латунь из дешевых сортов. Жара пожалел, скупец… Крокус, я могу попросить тебя об одолжении? Выйди наружу и посмотри, не видно ли на дороге красно-зеленой повозки? Тут один торговец должен ехать в город. Мне нужно с ним свидеться. Крюпп будет тебе очень признателен.
Крокус встал и вышел на крыльцо. По дороге ехало достаточно повозок, но ни одна даже близко не напоминала указанную Крюппом. Пожав плечами, воришка вернулся обратно и плюхнулся на стул.
— Сколько ни смотрел — ничего похожего, — сказал он.
— Спасибо, что не поленился взглянуть.
Крюпп положил монету на стол.
— Безделушка; таковы слова мудрого Крюппа. Может, правда, и найдется любитель диковин, который купит ее у тебя. Но стоит она сущие гроши.
Крокус опустил монету в карман.
— Оставлю себе. На удачу.
Крюпп удивленно вскинул брови. Глаза у него радостно вспыхнули, но Крокус смотрел не на толстяка, а на кружку с вином. Крюпп вздохнул.
— Мой юный друг, я вынужден тебя покинуть. Дела, вечные дела не дают бедному Крюппу спокойно посидеть. Вечером надеюсь вновь с тобой увидеться.
Крокус торопливо допил остатки вина.
— Можем пойти вместе.
— Замечательно. — Крюпп грузно поднялся и отряхнул крошки. — Так идем?
Крокус удивленно разглядывал свою руку.
— Мой юный друг, чем вызван твой удрученный взгляд? — торопливо спросил Крюпп.
Воришка стыдливо отвернулся и опять покраснел.
— Да ничего особенного. Воск забыл из кармана вытащить. Сунул руку, а он расплавился. Сидел, видно, на нем.
Крокус потер пальцы о штанину.
— Пошли, Крюпп.
— Сегодня на редкость великолепный день для прогулок, о чем со свойственной ему мудростью возвещает Крюпп.
Улица вполне оправдывала свое название — Круглая. Она вилась вокруг заброшенной башни, радуя глаз многочисленными разноцветными навесами над лавками. Лавки, где торговали драгоценностями, соседствовали с мастерскими золотых дел мастеров и ювелиров. Столь дорогой и деликатный товар нуждался в надежной охране. Она в этом месте была своя, и караульные неустанно вышагивали взад-вперед, поглядывая на публику. Кое-где лавки стояли не впритык, а разделялись узкими кривыми проходами, и каждыйнепременно упирался в полуразвалившуюся башню.
С башней Советника (так она называлась) было связано немало историй об умопомешательстве и загадочных смертях. Особенно их любили рассказывать владельцы лавок, чьи кладовые почти вплотную примыкали к «нечистому» месту.
Над Круглой улицей, как, впрочем, и над всем Даруджистаном, опускались сумерки. Толпа прохожих значительно поредела, а лица караульных сделались настороженнее. То здесь, то там лязгали опускаемые решетки. К этому времени мастерские и большинство лавок уже закрылись, а возле пока еще открытых зажглись газовые фонари.
Спустившись с Третьего яруса, Муриллио неторопливо шел по Круглой, поглядывая на зарешеченные окна лавок. На нем был ярко-синий плащ, купленный в одном из самых дорогих торговых заведений. Богатый горожанин, забредший сюда в довольно поздний час, вызывал меньше подозрений, чем какой-нибудь оборванец.
Дойдя до нужной лавки, Муриллио толкнул ее дверь. Окна двух соседних лавок были темны. Хорошо, лишние глаза ни к чему. За прилавком, словно хищная птица, примостился хозяин — узколицый человек с крючковатым прыщавым носом. Его морщинистые руки покрывала паутина тонких сероватых шрамов, чем-то похожих на следы птичьих лап, отпечатавшихся во влажной глине. Хозяин негромко барабанил одним пальцем по темному дереву прилавка. Услышав шаги, он сразу же устремил на вошедшего свои цепкие блестящие глазки.
— Это заведение Карута Тальентского? — спросил Муриллио.
— Да. Карут перед вами, — мрачно сообщил лавочник, словно избранное ремесло было его тяжким жизненным бременем. — Не угодно ли взглянуть на тальентские жемчуга, оправленные в червонное золото, добытое на приисках Моапа и Золотого пояса? Ничего подобного вы больше не сыщете во всем Даруджистане.
Наклонившись вперед, хозяин вдруг сплюнул на пол. Муриллио невольно отступил вбок.
— Вижу, день не баловал вас покупателями? — спросил щеголь в синем плаще, поднося к губам шелковый носовой платок.
Лицо Карута помрачнело еще сильнее.
— Всего один, — признался он. — Смотрел гоалисские самоцветы. Камешки редчайшие. Встречаются не чаще драконьего молока. Земля очень не любит с ними расставаться.Их приходится забирать у нее силой. Каждый самоцвет стоил жизни едва ли не сотне рабов.
— Раллик? — позвал он. — Ты здесь, Клобук тебя накрой?
— Ты опоздал, — послышалось сзади.
Муриллио стремительно обернулся, одновременно успев выхватить из ножен дуэльную шпагу и перебросить ее в левую руку. В правой блеснул короткий кинжал. Муриллио встал в оборонительную позицию и… тут же убрал оружие.
— Что за дурацкие шутки, Раллик? — сердито прошипел он. Ассасин, ухмыляясь, смотрел на рукоятку шпаги, которая еще мгновение назад могла проткнуть ему живот.
— Приятно видеть, друг мой, что ты не утратил проворства. Вино и сласти не сделали тебя неуклюжим. Похвально.
— Я думал, ты ждешь меня внутри башни.
— Ты что, спятил? — испуганно покосился на него Раллик. — Это ж нечистое место.
— А я думал, что ассасины просто напридумали разных небылиц, чтобы меньше народу сюда шлялось, — сказал Муриллио.
Раллик направился к низкой террасе. Когда-то с нее открывался вид на сад. Белые каменные скамейки, видневшиеся в желтоватых зарослях травы, казались костями какого-то чудовища. Догнав друга, Муриллио увидел под террасой мутный, забитый водорослями пруд. Оттуда доносилось переливчатое кваканье лягушек. В воздухе надсадно звенели комары.
Раллик принялся очищать скамейку от прошлогодних листьев.
— Бывают ночи, когда духи собираются возле арки. Если они заметят человека, то начинают умолять выпустить их наружу. Или угрожать разными бедами, если он этого не сделает. Но за пределы арки им не выйти.
Муриллио смотрел на башню.
— А дух Советника — он тоже здесь?
— Нет. Говорят, что этот безумец спит внутри. Все духи заперты в его кошмарных снах. Он крепко держит их, и даже Клобук бессилен прижать их к своей холодной груди. Хочешь узнать, откуда появились эти духи? — ухмыляясь, спросил Муриллио. — Войди под арку и сам все узнаешь.
Лавочник поежился и стрельнул глазами по сторонам.
— Я держу их в кладовой. Опасно выставлять такой товар на всеобщее обозрение. Не ровен час, кто-то поддастся искушению завладеть ими. А нам здесь кровопролития не надобно.
Муриллио кивнул.
— Мудрое правило. И как, купил он что-нибудь?
Карут осклабился, показывая сгнившие зубы.
— Всего один, зато самый лучший. Идемте, я покажу вам остальные.
Лавочник открыл боковую дверь.
— Ступайте за мной.
Муриллио оказался в помещении со стенами, занавешенными черным. В воздухе пахло застарелым потом. Держа в руке фонарь, Карут отодвинул занавеску и прошел на другуюполовину. Здесь зловоние ощущалось еще сильнее. Лавочник пропустил Муриллио и тут же задернул занавеску.
— Я стараюсь не держать на прилавке ничего ценного. Так, камешки-блестяшки. Но оставлять надолго лавку тоже не могу. Мало ли кого принесет нелегкая.
Карут толкнул часть задней стены, оказавшейся потайной дверью. Дверь неслышно повернулась на хорошо смазанных петлях.
— Ползите к своему Раллику и передайте ему, что гильдии не нравится его щедрость относительно наших секретов. Он поймет. Ну, ступайте!
Муриллио встал на колени, ибо только так можно было протиснуться в узкий лаз. К счастью, дальше лаз расширялся и выводил наружу. Дверь за ним закрылась. Пачкая богатое одеяние, Муриллио сделал несколько шагов и выбрался на свежий вечерний воздух. Башня Советника находилась совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Дорожка с остатками каменных плит вела к темной входной арке. Что находилось внутри — разглядеть было невозможно.
Дорожка давным-давно поросла кустарником. Муриллио шел осторожно, чтобы не зацепиться и не порвать свой великолепный плащ. Так он добрался до арки.
Муриллио поднялся с явным намерением последовать совету, однако Раллик с силой ухватил его за полу плаща и выразительно замотал головой.
— С этим не шутят.
— Благодарю за предупреждение, — язвительно бросил Муриллио, снова усаживаясь.
Раллик отмахнулся от прилипчивых комаров, потом спросил:
— И как наши успехи?
— Можешь убедиться. — Он достал из плаща изящный свиток, перевязанный голубой ленточкой. — Госпожа Орр прислала с самым надежным из ее слуг. Два приглашения на празднество к Симталь, как и обещала.
— Мило. У Крюппа нос не вытянулся от зависти?
— Он пока не знает. Кстати, днем я его видел. Похоже, наш толстяк был озадачен странным требованием Крокуса. — Муриллио задумался. — Правда, все сплетни и новости имеют странное обыкновение стекаться в мозг Крюппа. Но, думаю, вряд ли этот коротышка подозревает, что мы завариваем кашу.
— О каком это странном требовании Крокуса ты сказал? — спросил Раллик.
— Сам до сих пор удивляюсь. Вчерашним вечером я заглянул в «Феникс». Представляешь, Крюпп возвращал Крокусу последний навар мальчишки. Не думаю, чтобы наш сопляк решил выбраться из-под прикрытия Крюппа — тогда бы об этом сразу стало известно.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 [ 21 ] 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.