Чтение 37–й страницы книги ~Истребивший магию~

Он взревел страшно, Барвинок присела в ужасе, когда эта громадная туша с неожиданной ловкостью метнулась на волхва. Олег вытянул руки навстречу, но длинные лапы гиганта ухватили его за горло раньше.

Барвинок видела, волхв начал задыхаться, но лицо оставалось злым и сосредоточенным. Здоровяк ревел, как зверь, и сжимал горло противника, не прибегая ни к каким хитрым уловкам, а волхв подгреб под себя ноги и с силой ударил гиганта подошвами в грудь. Барвинок не поверила глазам: исполин пролетел через всю комнату и с силой ударился о стену, та затряслась и затрещала.

Волхв вскочил, на всякий случай изготовился к бою. Гигант почему-то не сползает вниз, ноги слабо болтаются на три ладони от пола, а из груди… торчит огромный окровавленный шип.

Половинки каменной двери дрогнули и начали сползаться одна к другой. Барвинок жалобно вскрикнула, Олег обернулся так быстро, что Барвинок увидела только смазанное движение. Он моментально подхватил огромный валун-сиденье и вбросил между сдвигающимися половинками так ловко, что створки ударились в камень, отодвинулись и начали ударяться, тупо пытаясь сблизиться.

Глыба упорно отстаивала свое право быть там, где она есть, а Барвинок сказала, шумно дрожа:

— Какой он… жуткий.

— Уже нет, — поправил Олег.

— Как ты вовремя нашел нужный амулет!

— Опыт, — ответил Олег. — Пойдем, пусть это повисит, как бабочка на стене.

— Ты добр, — сказала она.

Он посмотрел с удивлением.

— Правда?

— Не дал его раздавить…

Он буркнул:

— Вообще-то я оставил проход для нас. Нам туда.

Барвинок вскрикнула, за их спинами каменные плиты пола затрещали и начали подниматься уродливым горбом. Олег ухватил ее за руку, Барвинок вскрикнула от боли, а он прыгнул в щель и вдернул ее за собой, как щенка на веревочке.

Барвинок еще летела по воздуху, когда он развернулся и сильным пинком вышиб глыбу. Половинки стены торопливо пошли навстречу друг другу. Горб рассыпался, на его месте с грохотом поднялось, разбрасывая камни, нечто вроде огромного черного дерева, уперлось вершиной в потолок и начало быстро заполнять хищными ветвями-лапами комнату.

Стены сблизились и закрыли щель. Одна ветвь успела просунуть отросток за добычей, но каменные плиты ударились друг о друга и, к великому облегчению Барвинок, срослись, не оставив и трещины.

Отросток упал наземь, и хотя выглядел твердым и даже отливал металлом, но, отсеченный от родительского древа, превратился в мерзкую слизь и растекся грязной лужицей.

Олег опустил Барвинок на пол, она так и висела на нем, обхватив руками и ногами, сказал быстро:

— Не отставай! Теперь он уже знает, где мы.

На той стороне дверь из золота, Олег вышиб ее с разбега, Барвинок вбежала за ним, и ей показалось, что попали в ад. Стены просторной комнаты в багровых языках огня, бешено мечутся и лижут жадно потолок, тот уже раскалился докрасна и дышит жаром. Барвинок начала задыхаться, не сразу поняла, что пламя хоть и скачет по стенам, но ненастоящее, воздух даже прохладный, а пол, весь из горящих пурпурных углей, не обжигает ноги.

Олег сразу вперил взгляд в поднявшегося им навстречу из-за стола очень старого и худого человека в длинном, до пола роскошном халате голубого цвета. Халат шит золотом, но золотых нитей столько, что выглядит сшитым из золота целиком, с добавлением голубых вставок. На груди три связки амулетов и талисманов, покатые плечи переходят в широкие рукава, откуда торчат тонкие руки, капюшон за плечами откинут, большой и просторный. Его, как поняла она, маг набрасывает на голову и, скрыв лицо, бродит по своим владениям.

Лицо мага злое, хищное, с сильно запавшими щеками и крючковатым носом, он проговорил ровным злым голосом, но Барвинок уловила сильнейшее изумление:

— Как ты… сумел?

Олег ответил так же ровно:

— Я не стал тратить время на все ловушки, западни и обваливающиеся в преисподнюю плиты. Хотя да, это было бы красиво, героически, а ты следил бы с великим интересом… Но мы с тобой мыслители, нам ли драться примитивно, как простые крестьяне? Или даже как герои-воины, что для нас вроде муравьев?

Колдун медленно приходил в себя, Барвинок видела, как он все еще ошеломлен, но изменения на умном злом лице говорят, что лихорадочно продумывает, что делать дальше.

Перед ним на столе высокий кувшин из позеленевшей меди, два старинных кубка, изъеденных временем, явно из древних раскопок. Она видела, как его рука протянулась было к кувшину, но волхв следил за ним исподлобья, и колдун нехотя отдернул руку.

— И что ты, — спросил он неестественно спокойным голосом, — хочешь?

За его спиной на стене вспыхнула кровавым светом и медленно начала пульсировать огромная пентаграмма, заключенная в круг. Линии зловещей звезды изогнуты, пульсация становилась чаще, а цвет падал до темной багровости, затем нарастал почти до слепящей белизны.

Олег покосился на нее бесстрастно, блики от страшной звезды падают на его лицо и то накаляют до вишневости, как железо в горне, то высвечивают до смертельной бледности.

— У меня к тебе только один вопрос, — проговорил он. — Ты слуга Черного Мага?

Колдун медленно раздвинул губы в мрачной ухмылке.

— Я никому не служу, — прозвучал его холодный нечеловеческий голос. — Но власть Черного Мага признаю. Почему? Да хотя бы потому, что его сила во много раз больше моей.

— Хорошо, — одобрил Олег, — хорошо, когда признается какая-то власть. Власть — это порядок.

Колдун мерил его насмешливым взглядом.

— Я даже знаю, что ты скажешь дальше, — произнес он.

— Что? — спросил Олег.

— Ты заявишь, что я должен признать твою власть, — сказал он размеренным голосом. — Ты это должен сказать, иначе бы сразу все начал крушить и рушить.

Барвинок удивленно воззрилась на волхва, он кивнул с удивлением в зеленых глазах.

— Ты умнее, — сказал он с почтением в голосе, — чем я думал. И прозорливее. Значит, ты заранее обдумал ответ?

— Да, — ответил колдун. — Вот он…

Барвинок охнула и закрылась рукой от внезапного огня, что охватил всю комнату. В лицо полыхнуло настоящим жаром, колдун с торжеством потрясал обеими руками. С потолка и стен выстреливались шипящие, как громадные змеи, струи оранжевого пламени, но, странное дело, Барвинок чувствовала жар, но не такой, чтобы обожгло кожу или воспламенило одежду.

Олег недобро ухмылялся, медленно разжал кулак. На его ладони пульсирует, как крохотное сердце, амулет размером с лесной орех, багровый, словно раскаленный уголек из костра.

— Тебе не повезло, — сообщил он без всякого злорадства, — как раз на этот случай у меня защита.

Колдун напрягся, лицо его перекосилось, он дико вскрикнул:

— Но от этого… нет!

С потолка обрушилась огромная, сверкающая в багровом свете льдина, что должна заполнить всю комнату от стены до стены. Олег не сдвинулся с места, продолжал смотреть на колдуна насмешливо и даже с некоторой печалью.

— Представь себе, есть, — ответил он.

Льдина превратилась в облако шипящего пара, словно на огромную раскаленную сковороду плеснули воды. На Барвинок посыпались горячие капли.

Олег сделал быстрый шаг к колдуну.

— Мой ход, — сказал он.

Он уже не опирался на посох, а держал его, как воин копье. И, еще не закончив говорить, с силой ударил тупым концом в живот. Колдун охнул и согнулся, Олег молниеносно развернулся вокруг своей оси, второй удар обрушился на голову.

Колдун рухнул вниз лицом с таким грохотом, что вздрогнула вся комната, а стол подскочил. Из кувшина плеснула желтая жидкость, на столешнице заплясали зеленые огни, побежали по ножке стола на пол.

Барвинок боязливо смотрела на этого грозного и величественного человека, сейчас раскинувшего беспомощно руки. Под ним быстро растекается темно-красная лужа, а волхв словно и не рад победе, смотрит все так же невесело, только отступил от странной жидкости, что растекается по плитам пола слишком быстро.

— Как нехорошо, — произнес он с сожалением. — Умный же человек…

— А ты? — спросила она нервно.

Он виновато опустил голову.

— Я еще умнее, что понятно… Но, как два дурака, деремся просто и по-мужицки.

Она сказала ядовито:

— А ты хотел по-женски?.. Что это течет под ноги? Я боюсь!

— Не знаю, — ответил он невесело, зеленые глаза все еще не отрывали взгляда от распростертой фигуры. — Да и знать не хочу.

— Какой ты нелюбознательный, — упрекнула она нервным голосом, только бы что-то говорить, иначе увидит, как у нее мелко-мелко трясутся губы, а колени дрожат.

— Даже странно.

Глава 10

Тело колдуна задергалось, одежда на нем моментально истлела и рассыпалась серыми хлопьями пепла. Плоть испарялась медленнее, над нею клубился серый туман, Олег наблюдал очень внимательно, а когда на полу остался серый, изуродованный болезнями скелет, тяжело вздохнул и буднично отряхнул ладони.

— Все то же, — буркнул он. — Как они любят ходить протоптанными тропками! Никакого воображения.

Она проблеяла:

— А что… должно… быть?

Он сдвинул плечами.

— Не знаю. Но хоть что-то! Почему все хватаются за самый простой вариант и не хотят хотя бы продумать дальше?

— А тебе нужны неожиданности? — спросила она пугливо. — Неожиданное и так случается в жизни чаще, чем ожидаемое!

— Это для кого как, — сообщил он. — Я вот давно уже не вижу ничего нового. А хочу!

Струйка со стола продолжала сбегать на пол все так же бурно и безостановочно, словно он опрокинул не кувшин, а котел царя Арианта. Огоньки не казались опасными, но вэтой странной луже, как устрашенно заметила Барвинок, тают даже камни, словно это не монолитные глыбы, а мед в горячей воде.

Олег проследил за ее взглядом.

— Ты права.

— Ну да, — сказала она дрожащим голосом. — Как всегда!.. А в чем?

— Надо выбираться.

— Как? — сказала она испуганно. — Эта лужа перекрыла дорогу…

— Вот так, — ответил он.

Она вскрикнула, его сильные руки бесцеремонно ухватили ее, она ощутила толчок, а навстречу ринулась стена. Она в ужасе вытянула руки, решив, что волхв ее швырнул к выходу, однако ладонями все еще упиралась в его каменную грудь и сообразила, что он ухитрился перепрыгнуть широкую лужу непонятной и потому такой страшной жидкости, не выпуская ее из рук.

Еще одна дверь, Барвинок надеялась, что волхв откроет, не опуская ее на землю, однако он опустил на пол, придержал заботливо, словно поставил столбик без опоры и не уверен, что тот сразу же не упадет, и лишь тогда с силой пнул дверь.

Она с треском слетела с петель, ее пронесло почти до середины комнаты, но блеснул короткий огонь, и на пол с шипением вместо массивной двери обрушились горящие угли, соединенные раскаленными полосами металла, и оплавленная ручка.

Барвинок сжалась в ком, волхв вздохнул:

— Да, никакой выдумки…

Она пискнула пугливо:

— Это же хорошо?

— Нет…

— А зачем тебе неожиданности?

— Чтобы не распускаться, — ответил он. — А то вот уже пузо начинает расти…

Она посмотрела на его живот, плоский и в ровных кубиках, подумала с надеждой, что волхв сострил, но перевела взгляд на его скорбное и очень серьезное лицо, ну да, сострит, скорее начнет острить пол, по которому идут…

Его пальцы снова нащупывали нужный амулет, Барвинок пошла за ним со страхом, при каждом шаге горбилась, как черепашка, и втягивала голову в плечи, но ни огня, ни вспышки. Из щелей в стене высунулись было острия дротиков, но Олег укоризненно покачал головой, и они стыдливо втянулись обратно в норы.

— Все, — сказал он с облегчением, — все кончено.

— А, — проблеяла она, — все те люди… воины, колдуны?

— Их нет, — сообщил он равнодушно.

— Как это?

— Ну… если срубить голову, то руки и ноги уже драться не смогут. Или смогут?

— Ладно-ладно, — согласилась она с облегчением. — Я только рада. Мы пойдем снова через ворота?

— Увы, такой амулет был только один, — сказал он с грустью. — Придется идти там, откуда нас ждали.

Она вскрикнула испуганно:

— Ты шутишь?

Он удивился:

— Почему?

— Но там все ловушки?

Он хмуро улыбнулся.

— Да.

— Нас… не прибьет?

— Они все смотрят в ту сторону, — пояснил он. — А с этой идти безопасно. Не трусь, существо.

Она приосанилась и сказала обвиняюще:

— Ты почему такой грубый?

— Я предупреждал, — ответил Олег.

Грудь его все еще слегка вздымалась, однако говорил сравнительно ровно, не хватая ртом воздух.

— О чем?

— Что я грубый, — напомнил Олег. — Ты сказала, что сама грубая.

— Я не так сказала!

Вместо долгих объяснений он мотнул головой.

— Не отставай.

— Ты мне не приказывай, — ответила она вызывающе, но послушно пошла следом, как хвостик за поросенком.

Не оглядываясь, он пошел к выходу, а она бежала следом, бросая ему в спину обидные слова, что отскакивали, как горох от гранитной стены.

— Не отставай, — повторил он. — Сейчас здесь все начнет рушиться.

— Почему?

Он даже не повернул головы, она только уловила в его сильном голосе удивление:

— А ты не знала? Всегда со смертью колдуна рушится то, что он создал. Еще и поэтому магия… нехороша.

…За спиной грохотало, земля вздрагивала и подпрыгивала, а тяжелые глыбы рушились и рушились. Когда Барвинок решила, что сейчас вместо прекрасного дворца гора безобразных глыб, не утерпела и быстро оглянулась.

На месте дворца холм из старых, изъеденных временем камней, как ей показалось, однако и они становятся прямо на ее глазах все пористее, разламываются, превращаются в мелкие камешки, а те рассыпаются в песок.

Она догнала, Олег шагает насупленный, брови тяжко сдвинуты над переносицей, но мышцы расслаблены.

— Ты чего такой мрачный? — спросила она быстро. — Ты должен ликовать!

— Почему?

— Ты победил!

Он пробормотал:

— Таргитай в таких случаях отвечал, что не победил, а только убил. Я тоже не сразу начал понимать разницу. А вот Тарх умел и побеждать… Я же никак не могу понять: почему все умные люди не на одной стороне?

Она спросила язвительно:

— Конечно, на твоей?

Он покосился с некоторым недоумением.

— А как же иначе? Я же прав.

— А не приходило в голову, что хоть некоторые из них считают правыми себя?

— Но Черный Маг так не считает!

— То Черный Маг. А другие могут и считать.

Он нахмурился сильнее.

— Они что, все дураки? Не понимаю. Мне всегда казалось, именно умные должны находить общий язык друг с другом. Но почему-то все наоборот: умные вообще не могут договариваться, а вот дураки сразу… да что там сразу, они вообще начинают дружить. Не понимаю.

Она посматривала искоса, поражаясь и не понимая, только что он одолел сильнейшего мага, другому этого подвига хватило бы на всю жизнь для хвастовства, а этот морщитлоб над странным вопросом: почему умные не все заодно?

Она оглянулась еще раз, нет не только прекрасного белого дворца на горе, но и сама гора опустилась, как тающий снег весной, превратилась в неряшливый рыхлый холм.

— Вот и еще один могучий маг повергнут, — произнесла она, он посмотрел настороженно, не поняв интонации. — Олег, тебе этого не простят! Никогда.

Он угрюмо поморщился:

— Знаю.

— Знаешь и делаешь?

— Да.

— Почему?

— Надо, — ответил он тяжеловесно. — Люди должны работать, а не… Конечно, жажда разбогатеть ни с того ни с сего будет у людей всегда. Но когда такого шанса не останется, все будут работать.