Чтение 27–й страницы книги ~Близнец Бешенного~

– Чтото не так, Сергей Иванович? – наконецто до него дошло, что голос майора настроен совсем не оптимистично.

– А все не так! – с раздражением ответил Баринов.

– Как это?

– Как это? А так это! – передразнил старший Кум. – Как мне только что доложил дежурный по карцеру: твои «гладиаторы», мать их… – он с трудом сдержался, чтобы не выругаться матом, – пришли, одели маски, вошли к Понайотову, приказали прапорщику отвалить и открыть только тогда, когда они скажут…

– И что дальше?

– А дальше ничего! Около часа пробыли там, потом ушли оттуда…

– А твой подопечный?

– Готовится ко сну, как сказал дежурный, мать его… Богородица, – майор едва не рассмеялся от бессилия.

– Ничего не понимаю… Дайте мне, Сергей Иванович, минут пять: я позвоню Дорохину и сразу доложу вам, почему они не выполнили свою работу…

– Надеюсь, причина окажется достаточно уважительной… – угрожающе заметил Баринов.

Он бросил трубку на аппарат и настроился на долгое ожидание, однако как ни странно, а капитан отзвонился буквально через несколько минут:

– Это я, Сергей Иванович, – его голос звучал явно виновато и сконфуженно.

– Ну?

– Мы с вами не учли человеческий фактор…

– Какой ещё, к чёрту, капитан, человеческий фактор? – вспылил старший Кум.

– Афганский синдром…

– Причём здесь афганский синдром?

– Все, кто побывал в Афганистане, считают себя братьями и в любой ситуации встают на защиту друг друга, – спокойно пояснил капитан, потом вздохнул. – Сейчас я такого наслышался от Василия, что, честно говоря, даже мне стало стыдно… Так что, извините, товарищ майор, но ваше приказание выполнить не могу: готов на любое взыскание с вашей стороны, – официальным тоном проговорил Подсевалов.

– Дурак ты, капитан! – беззлобно бросил Баринов. – Какое на хрен здесь может быть взыскание? Это же был не приказ по службе, а просьба о дружеской услуге… – примирительно пояснил он: не хватало, чтобы об этом узнал ещё ктото. – Не получилось и не надо, не переживай: все нормально, привет жене и детям!

– Спасибо, Сергей Иванович, – совсем растерялся тот, потом добавил невпопад: – И вам того же… – и положил трубку.

– Ну ты и жук, гражданин Понайотов, – Баринов громко рассмеялся. – «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл…», – потом снова взял трубку и набрал номер.

– Будалов на проводе, – отозвался капитан.

– Здорово, дружище! – весело проговорил майор, с трудом сдерживая смех. – Это Баринов беспокоит.

– И тебе не хворать! – насторожённо ответил. – Есть народная примета, которая гласит: «Беспричинное веселье не к добру!» Я прав, Серёжа?

– Как никогда! Слушай, давай оттянемся повзрослому, как ты смотришь на это?

– А не поздно?

– Поздно для чего? – усмехнулся майор.

– Только в смысле времени суток, – не поддержал его игры Будалов.

– С каких это пор одиннадцать часов вечера стало для тебя вдруг поздно? Или мама не отпустит? – съехидничал Баринов. – А может быть я тебе планы какиенибудь ломаю? Свидание там или ещё чего?

– Никаких планов не было… – обречено возразил капитан и тут же предложил: – В «Поплавке»?

– Так в том же месте, в тот же час! – неожиданно пропел Баринов.

– Ох, не к добру, товарищ майор, не к добру ты веселишься! Чует моё сердце, что ты специально хочешь напоить меня, чтобы не слишком по мозгам садануло то, во что ты меня хочешь посвятить… Угадал?

– Вскрытие покажет… – хмыкнул Баринов.

– Хорошо, через сорок минут буду за нашим столиком у эстрады, – со вздохом проговорил Будалов.

* * *

Тем не менее несмотря на то, что сам назначил время, к удивлению Баринова, капитан опоздал более, чем полчаса. Остановившись с виноватой улыбкой перед их столиком, где сидел майор, Будалов смущённо объяснил:

– Извини, Сергей Иванович, перед самым выходом из кабинета дежурный по городу вызвал к себе. Ну, думаю, все: снова какоенибудь убийство и меня пошлют латать дыру. Попытался даже отговориться, мол, родственники ждут, мама плохо себя чувствует: ни в какую… К счастью, пришла ориентировка на бежавшего с сыктывкарской зоны зэка, прописанного в Омской области. Пока довёл информацию, пока то да се… Короче, это тебе, Серёжа, чтобы не держал на меня зла за опоздание, – капитан протянул Баринову коллекционную бутылку французского коньяка.

Ни слова не говоря, майор недовольно поморщился, но взял всётаки подарок, внимательно исследовал этикетку, после чего примирительно кивнул:

– Ладно, будем считать, что ты отбоярился за то, что мне пришлось скучать здесь в одиночестве, – потом улыбнулся и подмигнул. – Садись, выпей штрафную!

– Дай хотя бы закусить немного: с утра маковой росинки во рту не было! – в подтверждение своих слов Будалов взял из тарелки кусочек колбаски, положил на хлеб и принялся жадно жевать, запивая соком.

– Жуй, пока наливаю! – согласился Баринов, взял фужер для вина, наполнил его до краёв водкой и пододвинул капитану. – Валяй, догоняй меня: залпом!

Будалов быстро дожевал, картинно вздохнул, словно его заставляют совершить нечтото непосильное, взял фужер.

– Смерти моей хочешь? – обречено кивнул он. – Смотри, тебе же хуже будет!

– Отчего хужето?

– Свалюсь и тебе придётся на себе тащить пьяного капитана! – ответил тот.

– Ничего, какнибудь… если что, твоих коллег вызову: он тебя быстренько оформят в тёплое местечко!

– В камеру, что ли?

– В вытрезвитель, Коленька, в вытрезвитель! – рассмеялся Баринов.

– Ничего себе тёплое местечко нашёл! Ладно, хотя бы там меня поймут ребятишки, – сказал он и единым залпом опрокинул обжигающую жидкость себе в рот, потом смачно крякнул, демонстративно вытерся рукавом пиджака и только после этого с улыбкой отметив, – хороша, чертяка! – закусил кусочком солёного огурчика.

– А ты могешь! – заметил Баринов:

– Не могешь, а могешь! – весело подмигнул капитан: невооружённым глазом было заметно, что его глаза мгновенно осоловели.

– Ты закусывай, приятель, а то действительно быстро с копыт соскользнёшь, – посоветовал майор.

– Кто, я? Да я поллитровку могу залпом в себя влить и буду, как стёклышко! – заверил он.

– Ага, остекленевший! – язвительно подхватил майор. – Неа, поллитровку не хочу! Но по второй, чтобы пуля не пролетела между первой и второй, выпьем, – он снова взял бутылку «смирновской», разлил на этот раз по рюмкам и предложил: – Давай выпьем за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями! Как тебе мой тост?

– Очень хороший! – согласился Будалов. – Главное, многозначительный, особенно, для нас, не так ли! – он чокнулся с Бариновым, выпил, привычно крякнул, но на этот раз закусывать не стал, неожиданно спросил, глядя в глаза собеседнику: – Что, Серёжа, все так плохо?

– Плохо? – удивился майор, тоже выпил, не спеша поставил рюмку на стол, закусил долькой лимона и только потом спросил: – О чём ты?

– О нашем подопечном…

– А что ему сделается? – Баринов ехидно скривил губы. – С ним все в полном порядке…

– Как в порядке? – не понял Будалов. – Это что значит, твои хвалёные гладиаторы не справились с порученным делом или я чтото не понимаю?

– Не захотели справляться! – возразил майор.

– Как это не захотели?

– А так, не захотели и все тут! Братскую солидарность проявили, мать их… – чуть не выругался Баринов.

– О какой братской солидарности ты говоришь? Ктото из гладиаторов оказался братом Понайотова? – у капитана было такое ехидное лицо, словно он подумал, что старший Кум над ним подтрунивает, а потому даже спросил: – Аа, понял: это ты так шутишь?

– Какие в нашем деле могут быть шутки? – всерьёз возразил Баринов. – Ктото из «весёлых ребят» узнал нашего подопечного по Афганистану… А разве ты не слышал, как эти гребаные афганцы помешаны на фронтовой дружбе?

Да, слышал… – досадливо бросил капитан. – И уже не раз с этим сталкивался по службе… Прикинь, едем както на вызов в этот вот самый ресторан, приезжаем, а здесь трое афганцев молотят местных криминальных авторитетов… А у тех, мало что у каждого, по ножичку в руках, да ещё их едва ли не втрое больше! Афганцы все в крови, а стоят, опираясь на спины друг друга, и не падают, словно они все ещё там в Афганистане и продолжают воевать со своими смертельными врагами… Дошло до того, что криминальный авторитет, увидев нас, принялся умолять: «Начальник, останови этих бешеных, а то мне придётся валить их, а Мотяручник ещё никогда „по мокрому“ не ходил и ходить совсем не хочет: я Вор, а не мокрушник!»

– И что?

– А ничего, выдали и тем, и другим по пятнадцать суток, и «Гуляй, Вася!»

– И что же мы будем делать с нашим подопечным? – вернулся Баринов к их сакраментальной теме.

– Знаешь, есть хорошая народная мудрость: «Не получается крыть матом, давай крыть патом!»

– Ты, Коля, уверен, что это народная мудрость? – засомневался Баринов.

– Не уверен… – мотнул головой капитан, – Может, это я сам придумал…

– И как перевести твою «народную» мудрость на нормальный человеческий язык?

– Не можем сломать его физически, сломаем морально, – пояснил Будалов, разлил водку и предложил: – Давай выпьем за твой тост, но немного его переиначим: выпьем за то, чтобы наши возможности совпадали с нашими желаниями!

– Не понял, в чём разница, но давай! – согласился майор.

Выпили. Закусили.

– И что ты предлагаешь? – спросил Баринов.

– Ну, вопервых, придумать возможность сообщить ему о самоубийстве невесты….

– Его невеста наложила на себя руки? – нахмурился Баринов. – Вот не везёт бедолаге, – искренне посочувствовал он. – И как это произошло?

– Повесилась…

– А тыто как узнал об этом?

Судьба! – капитан картинно вздел глаза кверху, потом не выдержал и рассмеялся. – Шучу! Прикинь, в моё дежурство звонок: труп по такомуто адресу… Выезжаю: самоубийство! Казалось бы… все понятно, ан нет, перед тем как повеситься, девушка была изнасилована…

– И тебе поручили заняться этим расследованием?

– Вот именно!

– Удалось отыскать насильника?

– Какое там… – капитан махнул рукой. – Эта припадочная дурочка…

– Про мёртвых или хорошо или никак! – недовольно оборвал его Баринов.

– Ты прав, конечно… – моментально согласился Будалов. – Короче, самоубийца тщательно себя вымыла, оделась в подвенечное платье и в петлю… А отпечатков своих насильник не оставил… Попытался я и так и этак столкнуть дело с мёртвой точки – ни в какую! Пришлось дело отправить в архив. Но во время следствия я и выяснил, что у неё именно с нашим подопечным и был назначен день свадьбы…

– Ничего себе: судьба у парня! – с огорчением вздохнул майор. – Мало того, что сам загремел за решётку, так ещё и невесту изнасиловали, но и этого мало: она ещё и ушла из жизни… И как символично: в подвенечном платье, словно со смертью обручилась… – майор покачал головой. – А наш парень что, не знает о том, что произошло с его невестой?

– Откуда? Мы его накануне арестовали на прямо месте происшествия, ограбления, то есть… – капитан както странно посмотрел на Баринова.

– И что, никто ему не сообщил?

А кому сообщатьто? Сам он – сирота, а родители девушки в таком шоке от того, что произошло… Им, конечно же, не до него… Представляешь, каково им было узнать и увидеть свою единственную дочь болтающейся на верёвке?

– Да, зрелище не для слабонервных… – со вздохом жалости согласился майор, после чего, немного подумав, нерешительно предложил своему приятелю: – Послушай, Серёжа, а может, достаточно с него?

– Пожалел? – укоризненно заметил Будалов и тут же неожиданно спросил: – А ты знаешь, что он вовсе и не хотел этой свадьбы? – капитану хотелось так очернить Серафима, чтобы его приятель сам разочаровался в нём и захотел принять активное участие в задуманном.

– Как это не хотел? – не понял Баринов. – Тебето это откуда известно?

– А ты не забыл, что именно я расследовал оба дела: и его невесты и его самого, а? – недовольно напомнил капитан.

– И что?

– А то! Этот подонок, который так неожиданно вызвал твоё сочувствие, сам и навёл насильника на свою невесту, чтобы потом предъявить ей измену и расторгнуть помолвку!

– Ничего не понимаю: если это так, то почему ты говоришь, что дело об изнасиловании пришлось отправить в архив, если насильник тебе известен? – удивился Баринов.

– В томто все и дело, Серёжа, что выяснить имя насильника не удалось…

– Не понимаю, но откуда тебе известно, что Понайотов и натравил насильника на свою невесту? – не унимался майор.

Господи, Серёжа, какой же ты дотошный! – недовольно пробурчал себе под нос Будалов: он понял, что несколько заигрался в придуманных обвинениях и теперь искал разумный выход из тупика, в который сам себя и загнал, и вдруг вспомнил одну народную истину: «Повинную голову меч не сечёт!» – Если честно, Серёжа, то по моей вине случилось так, что человека, который слышал, как Понайотов пытался найти насильника для своей невесты, я не сразу вызвал к себе на допрос… – он виновато скривил губы. – Промедлил, как говорится…

– И что случилось с этим свидетелем? – догадливо спросил Баринов.

– Поехал на рыбалку и утонул по пьяни… – на ходу придумал Будалов.

– Или ему помогли утонуть? – предположил майор.

– Это тоже подверглось проверке в первую очередь, но… вместе с утопленником находилось трое его приятелей, которые в один голос утверждали, что рядом с ним никого не было: они пили, и никто из них, кроме несчастного, никуда не отлучался… А тот отошёл, как они сказали, «до ветру», и они о нём просто забыли, а через полчаса вспомнили, стали кричать, звать его… И когда не услышали от него никакого ответа, забеспокоились, пошли искать и обнаружили на берегу…

– На берегу?

– Ноги с опущенными штанами на берегу, а голова в воде… Видно, пописать хотел, да поскользнулся и упал головой в воду… – капитан нагромоздил столько подробностей в этой вымышленной им самим истории, что, казалось, сам в неё поверил. – Был пьяный и тут же захлебнулся…

Даа, – протянул Баринов. – Не повезло тебе: мог раскрыть дело, а пришлось сдать в архив… – и снова собрал в кучу морщины на лбу. – Одного я в толк не возьму: если они назначили день свадьбы, то почему он, ни с того, ни с сего, решил отделаться от своей невесты, да ещё столь жестоким способом?

– Ему стало известно, что она забеременела, – не моргнув глазом, сочинил капитан очередную мерзость. – А парень молодой, ему учиться хотелось, да и погулять ещё хотелось… А здесь пелёнкимеленки…

– Так вот он какой, оказывается, гусь! Такую мразь, действительно, гнобить нужно! Ишь, белым и пушистым прикидывается!

Баринов не на шутку разозлился на того, кто столько раз окунул его – майора советской армии! – и в грязь лицом! Но ещё больше злился на себя за то, что выразил сочувствие такому подонку!

– И что ты предлагаешь?

– Например, сделать так, что бы этот ублюдок срок получил по максимуму! Но сначала нужно придумать, как… – капитан задумался, не без усилий наморщил лоб. – Например, можно ему нужного нам адвоката подставить, чтобы тот направил его мысли в нужное нам русло… – предложил он.

– А можно на другую статью раскрутить! – тут же воскликнул Баринов.

– Как это?

– Пока не знаю: думать нужно!

– Вот именно: думать!

Будалов явно повеселел, довольный тем, что ему удалось так легко исправить допущенную оплошность во время своих фантазий о Серафиме.

– Что нужно делать всегда! – заметил майор.

Этто точно! – подмигнул Будалов. – Послушай, Серёжа, дружбан мой, а чего это мы все о грустном, да о грустном? – скривился он. – Не пора ли начать веселиться? Кстати, нет желания по бабам пройтись?

– Проституток снять, что ли?

– Зачем проституток, в нашей копилке имеются и «честные давалки»! – хитро прищурился капитан…

Глава 26
СТРАШНОЕ ИЗВЕСТИЕ – ПОДСТАВНОЙ СТРЯПЧИЙ

Пока недоброжелатели нашего Героя строили для него коварные планы и предавались пороку, Серафим не находил себе места от того, что не имел возможности проверить свои предположения. Он нервно мерил шагами небольшое помещение камеры карцера, не зная, как избавиться от сомнений по поводу своей любимой Валентины. Да, умом он ЗНАЛ, что её НЕТ среди живых, но сердце отказывалось принимать это знание.

В этот момент снова послышался характерный шум задвижки, и «амбразура» распахнулась: в окне железной двери показалось лицо Никитича:

– Привет, непотопляемый и, к счастью, непробиваемый – с доброй улыбкой сказал старший прапорщик.

– Что, уже знаете?

– Об этом вся тюрьма уже знает! – заверил он.

– Это хорошо или плохо? – спросил Серафим.

– Для кого как: если для тебя, то очень даже хорошо, а что касается руководящего состава данной тюрьмы, то мне думается – не очень…

Никитич хитро прищурился и почти сразу же заметил в глазах Серафима печаль и тоску:

– Откуда, приятель, у тебя вселенская грусть? – стерев улыбку, спросил он.

Серафим тоже со всей внимательностью посмотрел в глаза старого прапорщика, не зная, что ответить. Не мог же он ему объяснить, как ему удалось узнать о том, что с его невестой случилось чтото непоправимое. И вдруг Серафима осенило: именно Никитич и может ему помочь.

– Поговорить бы? – он вопросительно взглянул на него.

Никитич взглянул на часы, пожал плечами:

– Минут тридцать мы можем спокойно поговорить и здесь, – и тут же пояснил, – мёртвое время: начальство сидит на личном приёме сотрудников, а потому одни на приёме, другие зарплату получают, третьи заняты своими служебными обязанностями… – он скрежетнул ключом, открыл дверь и вошёл в камеру, но дверь оставил открытой, при этом пояснил Серафиму: – Это на всякий случай, чтобы не подумали чего противозаконного: если шум какой или шаги услышишь, то сразу руки за спину и лицом к стенке…

– Как бы навроде шмона, что ли?

– Точно так! Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо… Ладно, говори, о чём хотел поговорить?

– Никитич, вы могли бы меня выручить? – с надеждой спросил он. – Понимаете, если бы для меня не было бы так важно, то не стал бы просить…

– Смотря в чём выручить: если пронести чтонибудь запрещённое сюда, в тюрьму… – серьёзным голосом заговорил Никитич.

– Господи, командир, как вам в голову такое пришло, что я мог пойти на риск для вас и хоть в чёмто вас подставить? Ни в коем случае! Просто мне позарез нужно, чтобы вы узнали об одной вещи…

– Какой вещи? – не понял Никитич.

– Точнее сказать, не о вещи, а о человеке! Узнать, все ли в порядке с ним? – Серафим вдруг смутился.

– И этим человеком, конечно же, является девушкакрасавица, не так ли? – догадался он.

– Это не простая девушка: она моя невеста!