Чтение 19–й страницы книги ~Ворлок из Гардарики~

– Живой! – улыбнулся от уха до уха Асмунд, повернулся к Гуннару: – Что, борода, проспорил ты кольцо?

– Да мне и два не жалко! – отвечал кормщик. – Теперь удача снова с нами!

– Вратко! Мы так за тебя боялись! – схватила парня за рукав Мария Харальдовна. Оказалось, она тоже идет со всеми вместе. Ну, что же… Тинг – не сражение. Поглядеть можно, если так уж любопытно.

Рианна тоже была здесь. Улыбалась и кивала. Наверное, от волнения позабыла все урманские слова, которые выучила.

– Что с тобой было? Хродгейр сказал, только ведро нашли, и все… – расспрашивала королевна. – Мы уж думали: саксы тебя украли.

– Саксам я на что? – удивился словен. – Это свои позаботились.

Он не сомневался, что еще на полпути до Йорка из него вытянут все подробности его злоключений. Ничего, пускай. Мария плохого не посоветует. Может, она знает, что это за Грааль такой. Святой, говорил Кетильсон. Наверное, реликвия какая-то. Во всяком случае, королевна должна быть готова, что Бернар хочет от нее узнать его местонахождение.

Вратко начал рассказывать. Негромко, чтобы не привлекать излишнего внимания дружинников. Дочь конунга слушала и кивала.

Хродгейр тоже прислушивался, задумчиво дергая себя за ус.

Вдалеке замаячили домики Стэмфордабрюгьера. В яблоневых садах алели крупные плоды. Новгородцу так захотелось с хрустом откусить душистое яблоко, что рот наполнился слюной. Козье молоко – это, конечно, полезно для здоровья, но не очень-то вкусно…

Неожиданно впереди ряды норвежцев заволновались. По колонне прошел сдержанный гул:

– Саксы! Саксы!

Вратко даже головой затряс. Кажется, все это уже было? Дорога, топот многих ног, встреча с саксонским войском…

– Что там? – Парень поднялся на цыпочки, но все равно ничего не мог разглядеть за лохматыми головами урманов.

– Саксы на том берегу, – пояснил Олаф, который благодаря великанскому росту видел все лучше других. – Много саксов. Пожалуй, войско целое.

– Я вижу королевские знамена! – воскликнул Хродгейр. – Неужели Гарольд Годвинссон подоспел?

Новгородец заметил, как у знамени «Опустошитель земель» забурлил людской водоворот. Харальд Суровый, выделяющийся горделивой осанкой и могучим сложением, отправлял посыльных к своим ярлам, которые командовали отдельными частями войска.

Вскоре хевдинг Торир Злая Секира прокричал, перекрывая гам толпы:

– Строить круг щитов! Самых крепких воинов – вперед! Лучникам быть в средине!

Хродгейр озабоченно проговорил:

– Асмунд и Сигурд! Выведете Марию… Пусть уходит к кораблям! Головой отвечаете!

– Вождь! – опешил рыжий викинг. – Мне из боя идти?

– И пойдешь! Я приказываю! – Черный Скальд оскалился, сжимая кулаки.

Асмунд отшатнулся. Должно быть, раньше он не видел предводителя таким.

– Погоди-ка, – вмешался Сигурд. – Я старый, от меня в бою толку не много, но…

– Он все равно щит держать не может – рука порченая! – бросил через плечо Хродгейр. И вдруг словно вспомнил: – И Подарка Ньёрда выведешь – он и так на ногах еле стоит. И Рианну.

Асмунд засопел носом, набычился, но кивнул.

– Не пойду никуда! – нахмурилась Мария. – Вы тут сражаться будете, а я по кустам прятаться?

– Пойдешь, дроттинг! – твердо ответил Черный Скальд. – Дело мужчин – сражаться. Но это – не занятие для женщин, стариков и детей!

– Ну, спасибо! – развел руками Сигурд. – Меня уже в дряхлые старцы записали! – произнес он с обидой в голосе. И уже спокойнее добавил: – Погоди чуток. Может, до драки не дойдет дело…

Хродгейр хотел возразить, но появившийся рядом Годрёд Крован заставил его прекратить спор. Мария Харальдовна отвернулась, надвигая шапку поглубже на глаза.

– В круг! В круг! – подгонял замешкавшихся викингов ярл. – Приказ Харальда! Ждем саксов на этом берегу. Пускай сунутся! Готовимся к обороне! Те, кто стоит впереди, пусть воткнут в землю древки своих копий, а острия направят в грудь рыцарям, если они поскачут на нас. Те, что стоят за ними, пусть наставят копья в грудь их коням. Слышали? Приказ Харальда. Выполняйте!

Когда военачальник ушел, Хродгейр словно через силу бросил:

– Будьте в середине хотя бы… В драку не лезьте. Асмунд и Сигурд, охраняйте их здесь.

Скальд тронул за плечо Марию:

– Прошу, дроттинг, береги себя…

Девушка ничего не ответила. Просто кивнула.

Тем временем норвежское войско выстраивалось в огромный, сплюснутый круг. «Опустошитель земель» реял в середине. Под ним собрались отборные бойцы: хирдманы конунга и дружина Тостига Годвинссона. Когда начнется битва, они ударят в то место, где успехи саксов будут слишком уж велики.

Саксы не теряли времени, приблизившись к берегу Дервента. Вратко подивился их числу. Если за английским королем и пришло воинов поменьше, чем за Харальдом, то не намного. Из войска выделялся отряд рыцарей. Отлично вооруженные, укрытые добротными кольчугами, шлемами, они сидели на крепких конях, тоже защищенных доспехами. Продолговатые щиты украшали замысловатые узоры и гербы.

Вратко окинул глазами окружавших его викингов. Они, спору нет, бойцы хоть куда, но попались в ловушку собственной беспечности и тщеславия. Отправились на тинг налегке. И теперь у саксов будет преимущество в бою. А если они еще и лучников привели хотя бы несколько сотен…

По рядам норвежцев прошел говор. Дружинники передавали друг другу вису, сказанную конунгом:Идем строгимВперед строемБез кольчуг,С мечом синим.Блещут шлемы,А я – без шлема.Лежит в ладьяхВооруженье.[91]

Это верно. Свою кольчугу Эмму Харальд Суровый оставил на корабле. Броня могла бы сделать его почти неуязвимым, а теперь его жизнь зависела от любой случайности. Но конунг-скальд не унывал, и вскоре по рядам передали, что он счел первую вису некрасивой.

– Это было плохо сочинено, нужно мне сочинить еще одну вису, получше первой, – сказал правитель-полководец. И продолжил:Смело в лязг мы леземЛьдин кровавой давкиПод щитами. Так ведьТруд велела ленты.Вдавне Наль монистаМне велела шлемаВзлобок взнесть высокоВ звоне грозном дротом.[92]

Даже здесь, на чужой земле, в преддверии кровавой битвы, которая неизвестно в чью пользу еще завершится, Харальд сын Сигурда Свиньи вспомнил Елизавету Ярославну, оставшуюся далеко, на Оркнейских остовах.

Викинги одобрительно шумели. Каждый из них готов был умереть за конунга, так славно умеющего слагать стихи.

Мария Харальдовна, стоявшая рядом с Вратко, глубоко вздохнула и, кажется, всхлипнула. Неужели она подумала, что начинают сбываться ее дурные предчувствия?

От английского войска отделились два десятка рыцарей и неторопливой рысцой подъехали к норвежцам. И саксов, и их коней защищали кольчуги, над шлемами трепетали раскрашенные перья, вились по ветру узкие, заостренные знамена.

– Здесь ли граф Тостиг? – приподнимаясь в стременах, выкрикнул рыцарь, едущий впереди прочих. Наглазники шлема закрывали лицо сакса до самого рта, обрамленного русыми усами и короткой, ровно подстриженной бородой.

– Я здесь! – зычным голосом, не вязавшимся с маленьким ростом, ответил брат английского короля. – Глупо было бы это скрывать!

Рыцарь повертел головой, выглядывая мятежного графа в строю дружинников. Снова заговорил:

– Гарольд, брат твой, шлет тебе привет и предлагает тебе жизнь, а кроме того, графство Нортумбрию. Переходи на его сторону, он уступит тебе треть своей державы. Что скажешь, граф Тостиг?

– Радостно мне слышать добрые слова! – отвечал коротышка-граф. – Это иное предложение, нежели оскорбления и угрозы, которые рассыпал мой брат, король Гарольд, нынешней зимой! Когда бы он нашел в себе силы произнести эти слова тогда, многие из тех, кто ныне мертв, остались бы жить. И мы вместе боролись бы за целостность и процветание Англии.

– Так что ответишь ты, граф Тостиг?

– А что пообещает король Англии конунгу Харальду сыну Сигурда, если я соглашусь принять его дружбу и Нортумбрийское графство в придачу?

– Конунгу Норвежскому, с мечом явившемуся на эту землю, король Гарольд может предложить лишь семь стоп земли. Или больше, ибо слышал король Англии, что Харальд Сигурдассон выделяется среди людей ростом и крепостью телесной! – выкрикнул рыцарь с гневом в голосе.

Викинги заволновались, возроптали. Кто-то, не выдержав обиды, схватился за лук.

Норвежский конунг движением руки заставил их опустить оружие и ждал ответа Тостига Годвинссона. Казалось, Харальду самому интересно узнать, что же скажет его союзник посланцу английского короля.

Коротышка-граф откашлялся и громко выкрикнул. Так, чтобы слышали все воины северного войска, а также чтобы его слова не миновали ушей рыцарей, застывших перед рядом щитов.

– Поезжай, рыцарь, и скажи королю Гарольду, чтобы он готовился к битве. Норвежцам не придется говорить, что Тостиг, граф Нортумбрийский, покинул конунга Харальда сына Сигурда и перешел в войско его противников, в то время когда тот должен был сражаться на английской земле. Лучше уж все мы выберем одну судьбу – либо с честью погибнуть, либо с победою получить Англию. Я все сказал. Ступай!

Тостиг величественно махнул рукой, отпуская послов. В этот миг Вратко показалось (да и не только ему, должно быть), что невысокий, плотненький, как гриб-боровик, графвдруг вырос, раздался в плечах, едва ли не сравнявшись с Харальдом Суровым. Человек, всю жизнь искавший собственную выгоду, ссорившийся с братьями, споривший с отцом, восстававший против своего короля, грабивший и убивавший подданных английской короны, не пошел против чести. Он предпочел в грядущей битве, исход которой скрывался за туманом многих случайностей и стечений обстоятельств, сохранить верность клятве, которую он принес норвежскому конунгу.

Урманы оценили его слова по достоинству.

Заревели одобрительно в тысячу луженых глоток. Рукояти мечей застучали по щитам. Это был вапнатак – высшее одобрение чьих-либо слов или поступков, которое только встречалось у народов севера.

Рыцарь, который вел переговоры, скривился, будто отведал прокисшего вина, без нужды огрел плетью коня, развернулся и ускакал прочь в сопровождении свиты.

Через некоторое время по войску расползлась весть, что Харальд-конунг сказал, глядя вслед послу:

– Невысокий муж, но гордо стоял в стременах. Кто был этот речистый муж?

И граф Тостиг ответил, понурив голову:

– Это был Гарольд Годвинссон, король Англии.

Норвежский правитель побелел от гнева, и, когда повернулся к коротышке Тостигу, сакс отшатнулся. Харальду случалось убивать одним ударом людей, пошедших против его воли либо обманувших надежды конунга.

– Слишком поздно ты сказал это, друг мой и союзник, – проговорил он, сурово сдвинув брови. – Они настолько приблизились к нашему войску, что этот Гарольд не остался бы в живых для того, чтобы поведать о смертельных ранах наших людей…

Граф закусил губу. Но ответил твердо:

– Это верно, государь. Неосторожный поступок для правителя страны, и могло бы случиться так, как ты говоришь. Мы много враждовали с Гарольдом и помириться по-настоящему уже не сможем никогда. Но я понял, что он тяготится этим, а потому хочет предложить мне жизнь и власть. Я отказался от его дара. Но я ценю его поступок. И я бы сделался его убийцей, если бы сказал, кто он. Я предпочел, чтобы он был моим убийцею, нежели я – его.

Харальд смолчал. Не срезал Тостига ни гневным словом, ни острой шуткой. Возможно, задумался, как бы он сам поступил на месте Годвинссона. Вспомнил брата своего, Олафа Святого, которого в детстве таскал за усы, а позже сражался с ним плечом к плечу на поле Стикластадира против бондов.

Конунг через силу улыбнулся и воскликнул:

– Эгей, скальды! А ну, кто скажет лучшую вису к сегодняшнему сражению? Чьи слова и чье имя будут повторяться снова и снова на пирах храбрых мужей?

Немалое войско притихло. Викинги, кажется, даже дыхание затаили, ожидая: кто первый откликнется на призыв правителя?

Тьодольв сын Арнора из Исландии пробасил тогда так громко, что каждый из воинов, держащих строй, услыхал его:Коль вождь – пусть вершитсяСуд Господен – сгибнетОт оружья, княжьихСынов я не покину,Досель не рождалосьОтроков под кровомОтчим, лучше этих,Меч носивших в сече.[93]

– Хорошо! – одобрил конунг. – Хорошо, старый друг мой, но мрачно! Найдется ли кто из скальдов, кто вдохнет в нас не только желание умереть достойно, но придаст сил победить и добыть заслуженную славу?

Сигурд легонько подтолкнул новгородца локтем, стараясь не задеть раненое плечо:

– Давай, Подарок Ньёрда! Порадуй нас и Сурового правителя!

– Нет. – Вратко покачал головой. – Не буду…

– Почему? – удивленно шепнула Мария.

– Если в моих словах и правда сила заключена, боюсь по неосторожности причинить больше вреда, нежели пользы… – ответил словен. Он, сам того не понимая, говорил возвышенным слогом, наслушавшись благородных речей графа Тостига и конунга Харальда. – Не рискну. Равновесие и так слишком хрупкое…

Он пытался еще объяснить, хотя бы для себя, нежелание участвовать в неожиданном состязании скальдов, но тут в полусотне шагов правее послышался знакомый хрипловатый и насмешливый голос. Халли Челнок. Как же без него!

– Коли все молчат, – выкрикнул исландец, – выходит, нужно мне пару слов сказать. Хоть я предпочел бы кусок жареной свинины самой славной сече, негоже бегать от опасности. Ведь что может быть достойнее смерти с мечом в руке?

Он откашлялся и продолжил:Слетались валькирииСлавной брани радуясь.Хильд, и Хлекк, и Скеггьельд,Рандгрид, Радгрид, Регинлейв,Гейр, Херфьетур, ГейрахедРеют – при предтечи.Славным – лад Вальхаллы!Саксам – брашно вранов!

Гул голосов и бряцанье мечей о щиты были ему ответом.

Харальд улыбнулся:

– Ты заслужил бочонок пива, а к нему не кусок свинины, а целого жареного кабана. Напомни мне после сражения, когда будем делить добычу. А что мне скажет Арнор СкальдЯрлов?

– Я привык говорить после битвы! – отозвался худощавый седой Арнор. – Тогда я могу восславить свершенные подвиги, а не будущие.

– Хитер! – оскалился конунг. – А почему молчит Хродгейр Черный Скальд из Хёрдаланда?

Хродгейр, в самом деле стоявший молча и шаривший взглядом поверх голов хирдманов, вздрогнул, поднял голову. И тут же приосанился, расправил плечи.

– Мне есть что сказать, Харальд-конунг. Слушай. И пусть слушают все ярлы и все дружинники:Клен кольчуги, влагиВальхаллы вкусивший,Громить ограду сечиГотов у врат града.Мост поможет выстоятьКостью в горле вражеском.Ждет дружина дружнаяРати вкруг дарителя.

На этот раз лязг стальных клинков об оковку щитов, как и крики викингов, показались Вратко гораздо громче.

– А теперь скальд из Гардарики! – Военачальник поискал глазами в толпе, и чья-то рука услужливо вытолкнула новгородца из-за спины Олафа. – Примани нам удачу, Вратко из Хольмгарда!

– Я не… – осипшим горлом начал было парень, но его уже подхватили под локти, поставили на щит и подняли над головами воинов.

– Скажи нам вису, Подарок Ньёрда! – почти весело проговорил Харальд.

– Давай, Подарок! Скажи! – подмигнул снизу Сигурд.

– Деваться некуда, говори… – сочувственно улыбнулся Хродгейр.

А Мария вздохнула и развела руками – никуда, мол, не денешься.

Вратко задумался. Под пристальными взглядами нескольких тысяч глаз он чувствовал себя неловко: язык немел, мысли путались, а слова никак не цеплялись друг за друга. Наконец он решился:Знамя взнес высоко —Знать, на битву – конунг.Рать собрал оружну,Брани ждет дружина.Метко стрелы мечут,Мечи…

Он запнулся, когда увидел заволновавшееся английское войско.

Саксы ровным строем двинулись вперед к мосту. Гарольд Годвинссон с ближним окружением оставался на пригорке. Отряд затянутых в кольчуги рыцарей ждал в стороне егокоманды – видно, король решил использовать их для решающего удара. Но и без всадников численность хускарлов, усиленных дружинами танов, не уступала войску викингов.

– Смотрите! – закричал словен. – Саксы идут!

Он взмахнул рукой, покачнулся и свалился со щита. Могучие руки викингов подхватили парня, не дав долететь до земли, но из-за толчка раненое плечо отозвалось острой болью. В глазах потемнело.

А когда, поддерживаемый Олафом и Асмундом, он поднялся, то увидел, как английское войско подошло к самому берегу Дервента, и голова колонны втянулась на мост.

– Эх… Тут бы ударить, – с тоской проговорил веснушчатый Игни. – Самое время! Чего ждет конунг?

– Нам надо время тянуть, – жестко ответил Хродгейр. – Харальд наверняка послал людей к кораблям. Нужно продержаться, пока Эйстейн Тетерев с подмогой не подоспеет.

– До берега почти полтысячи шагов, – пояснил Сигурд, потирая взмокший затылок. – Пока добежим, строй разорвем. Тут-то конница за нас и возьмется…

– Нужно строй держать. Рыцари будут налетать и отскакивать – не больно-то на наши копья попрешь, – рассудительно произнес Гуннар. – А мы их стрелами! А когда вымотаются саксы туда-сюда бегать, можно и в топоры их взять.

Медленно, очень медленно переползала на левый берег змея саксонского войска: сверкающая броней, ощетинившаяся копьями, прикрытая чешуей цветных щитов, – Вратко даже припомнился дракон, о котором рассказывала ведьма из фьорда. Несколько дружин, устав ждать, когда придет их черед у переправы, кинулись в воду и перебрались через Дервент вплавь.

Наконец по бревнам моста простучали копыта рыцарских коней.

Войска выстроились друг перед другом.

– Жаркий будет денек, – сказал Хродгейр, поглядывая на солнце, приблизившееся к полудню.

Гарольд Годвинссон поднял к небу меч и опустил его, указывая острием на знамя «Опустошитель земель».

Глава 20

Сражение у стэмфордского моста Развязка

Повинуясь команде короля, английское войско устремилось вперед. Туча пыли поднялась от топота многих ног. Заревели боевые трубы.

Норвежцы ответили дружным кличем:

– Харальд! Харальд! Харальд!

С обеих сторон полетели стрелы.

Саксы бежали размеренно и неспешно, бережно расходуя силы. Должно быть, они очень устали, ведь никто из северян и помыслить не мог, что Гарольд успеет к Йорвику так быстро. Шли и днем, и ночью, а теперь начинали сражение.

Урманы, хоть и попали в невыгодное положение, оставшись без доспехов, все-таки встречали врага выспавшимися и отдохнувшими.

Хродгейр строго-настрого запретил Вратко и Марии приближаться к переднему краю обороны. И даже поручил Асмунду приглядывать за ними. Рыжий викинг немножко обиделся на вождя – сказал, что от боя никогда не бегал, – но ослушаться не посмел. Теперь он стоял около новгородца, сжимая бесполезный меч, и аж пританцовывал на месте отволнения. Щитом, повешенным на левую, раненую руку, он прикрывал Марию Харальдовну и Рианну.

Перекошенные от ярости лица и открытые рты хускарлов приближались. Вот уже различимы потеки пота на щеках, пыль, покрывшая кольчуги и шлемы.

Еще ближе…

И вот передние добежали до норвежских щитов.

Вратко невольно зажмурился, ожидая треска и грохота. Но, видно, саксов отпугнул двойной частокол копий, торчащий впереди строя. Они, разбившись на небольшие кучки, умело закрываясь щитами от норвежских стрел, принялись наскакивать то здесь, то там, проверяя оборону на прочность. Пытались срубить копейные наконечники, дотянуться оружием до урманской руки или ноги.

Воины Харальда отбивались неторопливо и обстоятельно, как выполняют тяжелую, скучную, но привычную и жизненно необходимую работу. Не прощали врагу оплошностей, мгновенно ударяя стальными жалами в открывшиеся лазейки. Отбивали наскоки, посылали стрелы через головы стоявших впереди.

Дружине ярла Торира Злая Секира из Хёрдаланда выпало стоять на левом крыле, боком к Дервенту и лицом к Стэмфорду. Здесь противник особо не наседал, стараясь прорваться к «Опустошителю земель», реявшему в центре. И все-таки то один, то другой викинг падал, сраженный стрелами.

– Нам еще повезло, что саксы не ждали такой удачи, – пробурчал Асмунд. – Бронебойными бьют.

– И что? – не понял Вратко.

– Как что? У бронебойной стрелы жало узкое, граненое, чтоб между колец брони протискиваться. Такое даже если в тело попадет, рана маленькая будет. Если сердце, легкие, кишки не пробьет, заживет как на собаке. А вот когда они срезни пускать додумаются, мало не покажется. Положат половину войска…

Мария перекрестилась:

– Спаси и защити нас Иисус Христос. Дай сил и стойкости воинам отца моего… Дай мудрости и выдержки его ярлам…

Новгородец тоже перекрестился. Иисус – добрый Бог. К кому еще обращаться за помощью и защитой? Не к Перуну и не к Одину, это уж точно. От них дождешься поддержки… Вот в Вальхаллу погибшего заберут с радостью. Точнее, Один заберет. А еще точнее, валькирии, которых поминал Халли Челнок. Может быть, они и вправду уже носятся над полем боя на крылатых конях, выискивая среди павших воинов тех, чьи глаза уже не откроются никогда. Почетная смерть – пасть с оружием в руках. Быть таким героям эйнхериями – хирдом самого Отца Дружин.[94]Они вечно пируют в просторных палатах Асгарда и ждут последней битвы – Рагнарека. Тогда поплывут на корабле Нагльфаре мертвецы, пойдут в бой инеистые и огненные йотуны, вырвется волк Фенрир, и светлый бог Хеймдалль, охранник чудесного моста Бифрост,[95]вострубит в рог Гьяллархорн, призывая богов и людей на битву с нечистью. Вот тогда-то и помчат на бой эйнхерии плечом к плечу с девами-валькириями…

Стрела, просвистев у щеки парня, вонзилась в щит и загудела. Асмунд дернулся от толчка, а Мария зажмурилась. Рианна что-то звонко выкрикнула, сжимая кулаки. Смысла сказанного Вратко не понял, но по горящим глазам пикты догадался, что это наверняка проклятие пустившему стрелу саксу.

– Не бойся, дроттинг, – улыбнулся викинг. – Смелых стрелы не берут. Это я бояться должен. Если тебя хоть оцарапает, мне лучше самому голову о камень расшибить, пока Хродгейр не дознался.

– Я не боюсь, – почти без дрожи в голосе отвечала королевна. – Это от неожиданности. И ты не бойся. Если бы мне было суждено умереть сегодня, я бы почувствовала. Разве ты не знаешь, что я пророчествую иногда?

– Слышал, дроттинг. И все равно береги себя.

– Я берегу, – отмахнулась Мария. Она разговорилась и стала меньше внимания обращать на вяло текущую битву. – Вратко, а скажи мне: какие должны быть строчки висы, которую ты не договорил?

Новгородец не ожидал такого вопроса.

– Что? Какие строки?

– Ну, вису ты начал говорить. Дошел до слова «мечи».

– А! Сейчас скажу полностью.

– Говори. Может, она поможет нашим в битве?

– Может, и поможет. – Вратко вздохнул. Ему подумалось, что во всем войске норвежцев один только он и сомневается, что висами способен приманить удачу или изменитьпредначертание судьбы. – Слушай, Харальдовна, если хочешь:Знамя взнес высоко —Знать, на битву – конунг.Рать собрал оружну,Брани ждет дружина.Метко стрелы мечут,Мечи строй венчают.Льдинам плеска лезвийПлен страха неведом.

– Глянь-ка! – удивленно крикнул Асмунд.

С громким ржанием поднялся на дыбы рыцарский конь, замолотил широченными копытами над головой Олафа. Седок пошатнулся, пытаясь успокоить скакуна, схватился за повод двумя руками. Этим тут же воспользовался коренастый викинг, имени которого Вратко не помнил. Ткнул копьем в бедро, пробивая кольчугу. Тут же с другой стороны к саксу подскочил хевдинг Торир, двигавшийся стремительно, будто и не весил восьми пудов с лишним. Рубанул секирой, сбивая всадника наземь.

– Ага, подаются! – Хевдинг крутанул секиру над головой, стряхивая алые капли.

С размаху располовинил шлем у подвернувшегося под руку хускарла.