Чтение 14–й страницы книги ~Демон~

— Я покормлю ремесленников и пошлю их к тебе, Посланник, — пообещал Поруз. — Через час я попрошу советника Дравига послать тебе мысленное сообщение.

— Хорошо, — согласился правитель и откинулся на лесную подстилку. Хотя сам он и не участвовал в сражении, однако чувствовал себя так, словно битый час махал мечом.

— Раненые просят воды, — подошла к правителю Юлук. — А у нас ни у кого ни глотка нет.

— Сколько их всего? Вопрос повис в воздухе.

Девушки родились в Великой Дельте, прошли все побережье, Серые горы, пустыню, Приозерье и северное княжество. Они сражались с Магом, с людьми-лягушками, с северянами, с князем Граничным, с жуками, наконец. Они прошли все — голод, холод, гибель друзей, школу охоты на насекомых и уроки сражений на мечах. Однако по сей день никто не удосужился научить их ни считать, ни писать.

— Много? — переспросил Найл еще раз.

— Много, — кивнула девушка.

— Понятно, — зачесал в голове правитель. Он никак не рассчитывал на то, что ему придется застрять в лесу с полусотней беспомощных людей на руках. Юлук, если идти отсюда в сторону заболоченных мест, — Найл махнул в сторону реки, — то там можно найти воду. И еще. Пауки сыты, пусть немного поохотятся, а добычу отдадут вам. Костры теперь можно разводить, ничего не опасаясь. Дикари теперь не скоро созреют для очередного нападения.

— Хорошо, Посланник, — девушка отправилась отдавать необходимые распоряжения. Правда, никаких емкостей для воды братья с собой не брали, но раз Юлук не задала такого вопроса, значит знала, как поступить. Возможно, фляги нашлись на телах мертвых дикарей.

Посланник на несколько минут провалился в сон, из которого его вывал мысленный призыв Дравига.

— Посланник, раненые отказываются уезжать в тыл! — сообщил шериф Поруз, стоя перед смертоносцем. — Просто отказываются и все! Хотят наступать вместе с войсками!

— Они хоть легко раненые, — с усилием потряс головой, разгоняя дрему, Найл. — Сами идти смогут?

— Большинство — да. В повозках нуждаются рыцари и всего несколько стрелков.

— А сколько у тебя повозок?

— Шесть. Три под воздушными шарами, и три от последнего продовольственного обоза.

— Это плохо, — в этот миг правитель подумал не о нежелающих расставаться с боевыми друзьями стрелках, а о полусотне раненых рядом с тобой. Три телеги для них все равно что ничего. Ладно, Поруз, думай сам.

Посланник вспомнил еще об одном месте, где есть заботливые руки, крыша над головой и почти наверняка имеется пара десятков повозок — о столице Муравьиного баронства.

— Как там второй «жук»?

— Никак, — откликнулся шериф. Не вылезают. Может, они предпочли не сдаваться?

— Ну да, как же, — буркнул Найл. — Этим демократам только на чужие жизни плевать, а свою они берегут. Похоже, система защиты температуру огня «гасит». Не проймут ихваши костры.

— А что тогда делать?

— Подожди, дай подумать… — несколько минут Найл размышлял, оценивая устройство вездехода высшей защиты. Вроде, конструкторы позаботились о защите от всех мыслимых и немыслимых опасностей. Хотя… Найл усмехнулся: — Эй, шериф! У тебя там, вроде, пара десятков пращников должна быть?

— Да, есть. Из Северного Хайбада.

— А выведи-ка ты их, и поставь метров со ста по «жуку» пострелять.

— Так не пробьют железо-то, Посланник?

— А ты попробуй.

Шериф ушел. Но спустя полчаса правитель увидел одетых в легкие туники мужчин, раскручивающих ремни.

Вот один выпустил камень — от точного попадания пошел такой гул, что Найлу показалось, будто эхо донесло звук аж до его стоянки…

Потом послышался звук очередного попадания, потом еще одного. Отлично, — усмехнулся правитель. Посмотрим, сколько сможет высидеть водитель внутри громыхающей железной коробки.

Однако тут же стало ясно, что водитель также успел задуматься над этим вопросом: дверца вездехода распахнулась, на дно ямы, прямо в пылающий огонь, вывалилась женщина и тут же, на вскидку, открыла огонь из бластера. Прежде, чем северяне сообразили, что происходит она успела свалить четверых человек на краю ямы. Быстро вскарабкалась по бороне наверх, спрыгнула на землю, резко дернула вперед головой и упала лицом вниз. Из затылка торчало бумажное оперение арбалетного болта.

— Все, — подвел итог Посланник, — больше вас в долине ничего не задерживает. Собирайтесь, и двигайтесь в сторону поселка. В поселке ждите меня.

Ничего не поделаешь, обстоятельства сложились так, что повозки для раненых правителю придется добывать самому.

— Юлук! — окликнул он.

— Да, Посланник, — как оказалось, девушка оказалось совсем рядом.

— Воду принесли?

— Нет еще, — вздохнула Юлук. — Я послала десять человек, но они еще не вернулись.

— Тогда сделаем так, — Найл придал своим мыслям безапелляционную уверенность, которая исключала возможные возражения. Я возьму с собой тридцать девушек и тридцать пауков, а ты с остальными останешься здесь, у раненых, и будешь ждать повозки.

Юлук просто пожала плечами и пошла помогать подругам оттаскивать мертвецов в сторону, в небольшую, залитую водой котловинку, стремясь избавиться от тел до того, как они начали гнить.

Сборы оказались недолгими: смертоносцы спустились с деревьев, девушки подняли оружие и отряд по тропинке двинулся через лес.

Уничтожение ударного отряда дикарей отнюдь не означало, что в захваченных ими селениях больше нет постов и гарнизонов, поэтому, выйдя к окраине столицы баронства, Найл дождался темноты и только после этого начал прощупывание окружающего пространства.

Для начала Посланник мысленно отодвинулся от копошащихся в сознании вопросов, о том, что хорошо бы найти еды и воды, о том, что для раненых потребуется как минимум полтора десятка повозок, что из вездеходов выскочило всего два человека, а в экспедиции Флойда было семеро участников.

Он присел в сторонке, как садится рядом с тропинкой отдыхающий путник, и наблюдал, как клубящийся сгусток проблем шевелится в сознании и постепенно тает, не получая необходимого для своего существования интереса со стороны разума, ментальной поддержки.

Тренированный разум Посланника Богини из равновесия не могло вывести ничто, и суетливые мысли становились все более и более мелкими и незаметными, пока, наконец, не исчезли совсем. Разум правителя стал чист и гладок, как Серебряное озеро ранним тихим утром. И тогда Посланник разлил свое сознание вокруг себя.

Ничем не сдерживаемое внутри земной оболочки, не скрученное вихрями мыслей или проблемами тела, не зажатое рамками привычек или необходимостью действий, сознаниерасширилось во все стороны на много, много километров, и Найл увидел окружающий мир таким, каким видят его привыкшие к ментальному восприятию смертоносцы.

Мертвенный мрак над головой, темная холодная земля и серые силуэты деревьев.

Теплые розовые искорки мелких глупых существ, ухитрившихся скрыться среди ветвей, красные огоньки домашних животных алые точки от разумов людей.

Мир ментального плана. Только побывав здесь, становилось понятно, почему пауки не делят предметы на живые и мертвые.

Если человек привык считать себя, смертоносцев и жуков-бомбардиров существами разумными, прочих насекомых, рыб и животных глупыми, но обладающими сознанием, растения — живыми, но не имеющими сознания, а камни, песок, воду — мертвыми объектами, то пауки признавали имеющим разум все то, что только существует под солнцем.

Ведь оставить свой след в ментальном плане способен только разум. Если ушедшая в мир мысль ощутила присутствие камня — значит камень обязан обладать хоть мельчайшим, хотя бы крошечным сознанием.

В пространстве, занимаемым угловым домом, светилась только одна угловая точка. Найл потянулся к ней, ощутив теплое дыхание жизни, а потом прильнул всем своим существом — не принимая пищу почти двое суток, правитель чувствовал себя в ментальном плане холодным, замерзшим существом.

Часть живительного тепла передалась душе Посланника, а алая искорка, утратив часть энергии, заметно потемнела.

Несколько мгновений Найл «прислушивался» к ее состоянию, а потом потянулся сознанием дальше, в глубину поселка, легким жестом руки приказав отряду двигаться вперед. Он знал, что часовой в угловом доме спит, пока его душа получает от тела внезапно потерянную в коротком ментальном соприкосновении энергию. Ничего не поделаешь, сон во время военных действий — это гарантированный смертельный приговор.

Найл открыл глаза, стараясь не потерять состояние отсутствия разума, медитации, молитвенного экстаза, недеяния — как называлось оно в различных верованиях и религиозных конфессиях, и двинулся вперед, следом за пауками, первые из которых уже заматывали часового в кокон, и своими хладнокровными девушками.

В домах справа и слева тоже мельтешили огоньки — Найл потянулся сознанием туда, ощутил беспокойство и детях и урожае, расслабился: крестьяне.

Нет, крупного гарнизона здесь находиться не может. Основные силы должны были отправиться на уничтожение воинского лагеря в долине. А здесь где-то прячется максимум сторожевой дозор.

Посланник жестом разделил отряд пауков на две части и послал восьмилапых вправо и влево. Прощупывать сознание смертоносцы умели ничуть не хуже его.

Все, что требовалось от них в данный момент, так это убедиться в том, что в домах готовятся ко сну мирные люди, а не злобные дикари. Сам правитель двинулся в сторону замка, ведя за собой одних девушек.

Мысли обитателей пары домов, встреченных на пути, явно принадлежали крестьянам, а вот высокий барак, полный светлых белых разумов заставил Найла понервничать: он понял, что именно барак облюбовал для ночевок гарнизон соседнего селения.

Но нет — здесь в бараке содержали ездовых камнеедок, отдыхающих перед началом очередного трудового дня.

Обойдя барак, девушки вышли на площадь пред храмом Семнадцати Богов — точно таком же, как и у соседей. В окнах храма горел свет, а на ментальном уровне внутри горелосразу пять алых огоньков.

Один рядом со входом внутри, с трудом удерживающий себя от сна в ожидании полуночи, когда можно будет поднять следующую смену, трое в глубине здания, и еще один наверху, на втором этаже, под самой колокольней. В «верхнем» разуме сквозило беспокойство за ушедших наказать кровожадных жестоких феодалов друзей. По сообщению пилотас глиссера — вездеходы попали в ловушку, а все безмозглые дикари бесследно исчезли. Теперь требовалось найти людей и идти выручать девчонок, пока они не умерли с голодухи в своих железных коробках.

— Кажется, нашелся еще один этнограф, — одними губами прошептал Найл. — На первом этаже трое спят, еще один у дверей. Пойдем сами, или подождем восьмилапых?

— Сами, — беззвучно кивнула ближайшая девушка.

Прорываться через дверь правитель не захотел — выломать створки из толстых резных панелей было бы не так просто. А вот окна защищала всего лишь тонкая решетка. Девушки рассыпались по соседним дворам и вскоре нашли то, что требовалось: заготовленные то ли для ремонта, то ли для строительства толстые ошкуренные бревна. Стараясьне шуметь, девушки подняли два бревна и понесли к храму.

Нападающие разделились на два отряда по пятнадцать человек.

Десятеро взяли бревна, а группы по пять бойцов приготовились к броску. Разбег!

Бревна, легко снося решетки и рамы на своем пути, вошли в окна и легли на подоконники. Найл, первым со своей стороны, вскочил на ствол и первым забежал в окно. Внутри вскакивали на ноги еще не разобравшиеся в происходящем спросонок дикари.

Посланник резко выбросил вперед сулицу в направлении плечистого мужчины с татуировкой в виде глаза на груди — острие вошло точно в зрачок. Правитель выдернул оружие, побежал к двери, мимолетом отметив, что двух других толком не проснувшихся врагов уже успели тщательно истыкать другие братья.

Воин у двери вскочил с пола, издал какой-то кошачий угрожающий вопль, закрылся щитом и подхватил небольшой, совсем игрушечный на вид топорик. Запахнулся.

Найл, не дожидаясь его броска, метнул сулицу. Его копье легко пробило плетеный щит, но в дикаря не попало, пригвоздив щит к стене. На несколько мгновений двуногий отвлекся, избавляясь от перекосившегося орудия обороны, но именно в эти мгновения в него полетело еще несколько копий, пять из которых достигли цели, пронзив тщедушное тельце и войдя глубоко в стену.

— Уходим, уходим, — поторопил девушек Найл, скинул с тяжелых створок засов, первым выскочил на улицу, метнулся в сторону и затаился.

Все нападение заняло не более полуминуты. Посланник, стиснув зубы, громадным усилием воли изгнал из сознания всю нервозность, все нужные и ненужные мысли и, расслабившись, потянулся частью души назад в храм, туда, где шумно грохоча по ступеням бежит вниз астронавт, расслышавший звуки боя.

Вот он выскочил в молельный зал, поводя из стороны в сторону иглой бластера, остановился. Распластанные тела валяются под разбитыми окнами, ночной охранник приколот к стене несколькими копьями, но, как ни странно, еще продолжает жить, хрипя и роняя с уголков рта на пол розовую пену.

Астронавт пожалел несчастного — послышался легкий хлопок, мелькнула искра разряда, и раненый обмяк, избавившись от бессмысленных мучений.

Астронавту пришла в голову совершенно дикая мысль про какие-то «зеленые береты» — настолько дикая, что он сам удивился ее бредовости. Со стороны окон послышался шорох, и игла бластера мгновенно повернулась туда.

— А ведь там опасность, — попытался Найл проникнуться этой мыслью до мозга костей и толкнул ее в молельный зал. Там, за окном, творится что-то страшное и непонятное. Там затаились враги, готовые растерзать всех и все своими длинными страшными зубами, порвать клыками, растоптать тяжелыми копытами…

Посланник потихоньку скользнул в открытую дверь, бесшумно подкрался к замершему в напряженной позе астронавту и со всей силы опустил ему на голову меч — правда, плоской стороной. Двуногий осел на пол, колыхнулась под комбинезоном крупная грудь.

— Ну вот, опять женщина, — удивленно хмыкнул Найл, вышел на крыльцо и позвал к себе братьев. Думаю, в селении больше никого нет. Есть смысл поставить охранение и до утра лечь отдохнуть. Завтра будет тяжелый день.

— Нашли двоих дикарей и уничтожили, — услышал правитель мысленный отчет сходящихся к площади смертоносцев и удовлетворенно кивнул: — Да, несколько часов можно отдохнуть.

Братья по плоти выволокли на площадь тела убитых врагов и благополучно вытянулись на полу освобожденного храма.* * *

Ранним утром, когда крестьяне начали собираться на поля, оставляя, по общепринятым демократическим законам, своих детей на потеху захватчикам, несколько мертвые тела были замечены, и селяне, громко галдя, стали собираться возле храма.

— Рад видеть вас всех, — вышел к ним, протирая сонные глаза, Посланник Богини, и без дальнейших вступлений объяснил: — Я — командующий армией, пришедшей уничтожить дикарей и вернуть южные баронства под руку князя Граничного. «Железных жуков» мы уже испекли, но «костяной птице» пока удалось сбежать…

— Улла! — восторженно завопили крестьяне, кинулись на усталого, не выспавшегося и недовольного Найла, выволокли его на площадь и принялись подбрасывать на руках.

Те селяне, которым не удалось дотянуться до правителя Южных песков, ворвались в храм, похватали девушек и принялись подбрасывать их. Если девушки в ходе этой кутерьмы никого не убили, то только потому, что хорошо ощущали человеческие эмоции, и вовремя поняли, что опасность им не грозит.

— Хватит, хватит, — вырвался наконец Найл. — У меня раненые в лесу! Мне нужно пятнадцать повозок.

Селяне быстро закидали приготовленные к выезду в поле телеги свежим сеном и развернули их к лесу.

— Селение за перелеском проедете, — кратко объяснил Найл, — вырулите в поле, а там разбудите.

После чего Посланник Богини ловко запрыгнул в душистое сено, распластал руки в стороны и мгновенно заснул.

Разбудили правителя намного раньше — на изгибе дороги, огибающей крестьянские поля, его обоз из пятнадцати телег столкнулся с идущими к поселку отрядами стрелкови ремесленников. Посланник спрыгнул с телеги и, не удержавшись, обнял шерифа Поруза:

— Ну, как состояние войск?

— Я не смог отказать рыцарям, — повинился северянин, — и взял их с собой. Раненых стрелков оказалось всего четверо. После того, как я взял с собой всадников, отказывать им было бы бесчестно…

— Я понял, — кивнул правитель, не высказывая никакого недовольства, и мимо арбалетчиков поспешил к телегам.

На передней, рядом с незнакомым мужчиной, лежал Закий. Увидев Посланника, рыцарь попытался привстать, но Найл жестом предложил ему лежать:

— Ну, ты как? — Коня жалко, — вздохнул рыцарь. А мне ничего, только шкуру порезали. Пару хороших кусков мяса, кувшин красного вина, и завтра я опять буду на ногах.

— Молодец, — пожал Найл его руку и оглянулся на шерифа: — а где те стрелки, что первыми кол в колеса «жуку» засунули?

— Один в строю, — махнул Поруз в сторону начала колонны, а другой на третьей телеге. У него два ребра сломано, и легкое повреждено. Но лекарь говорит, выкарабкается.

Посланник подошел сразу к третьей телеге. Поруз глазами указал на одного из раненых, и правитель взял его за руку:

— Спасибо тебе, стрелок. Ты храбрец и настоящий воин. Жалко, сейчас мне нечем тебя наградить, но когда мы вернемся…

Арбалетчик слабо сжал руку Посланника. Говорить ему было слишком тяжело.

— Хотя нет, — спохватился Найл. — Лично я, от себя, попробую наградить тебя прямо сейчас… — правитель закрыл глаза. Как давно я этого не делал!

Посланник призвал в помощницы Великую Богиню Дельты, и резким, коротким усилием отсек все посторонние мысли. Теперь его интересовал только клубок, серебристый клубок энергии, который находится у каждого человека в области солнечного сплетения, хотя и не каждый способен его ощутить. Чистая серебряная нить — она с каждым вдохом наматывается на светящийся сгусток, с каждым выдохом частица ее покидает тело, чтобы вернуться еще большим отрезком, и копиться, копиться в душе, на случай голодного времени или беды.

Продолжая удерживать в сфере своего внимания энергетический клубок, Найл вытянул вперед руки и положил их арбалетчику на грудь — при физическом контакте намного легче ощущаются биологические поля.

Он ощутил, что в груди человека все энергетические потоки смешались в безобразный узел, и казалось невозможным понять, откуда притекает свежая энергия и куда стекают «отработанные» потоки.

Найл сосредоточился, совмещая узел с аурой своих ладоней, давая им слиться, протечь друг в друга, стать единым целым, а потом рывком сдернул этот энергетический комок со сломанных ребер.

Стрелок вскрикнул. Посланник инстинктивно вытер руки о тунику, немного подождал, потом снова положил ладони на поврежденное место. Здесь стремительно набирала силу, концентрировалась темнота: ткани легких, лишенные энергетической подпитки, находились на грани гибели. Найл мысленно «размотал» немного серебристой нити, направляя ее на темной участок, остановил развитие омертвения, а потом плавными продольными движениями восстановил нормальное, равномерное движение энергии.

Оставалось самое простое: Найл откинул назад голову с закрытыми глазами и прямо из живота начал отдавать свою энергию, разматывать свою «серебряную нить» в место перелома. Ребра и ткани легких, никогда не получавшие такого обильного питания, ожили на глазах, став стремительно развиваться, причем развиваться в направлении живительного потока — от одной ладони к другой. Разломы костей, оказавшиеся в самой «струе», стали поминутно сужаться и вскоре полностью исчезли.

— Ух-х! — тяжело выдохнул Найл, поднял руки к лицу, несколько раз сжал и разжал кулаки, потом встряхнул ладонями, словно избавляясь от налипших на пальцы остатков болезни. Арбалетчик лежал перед ним — слегка порозовевший, спокойно дышащий, но еще не понимающий, что с ним произошло.

— Хватит валяться, — усмехнулся Найл. — Слезай с телеги и ступай в строй.

Стрелок растерянно положил ладонь себе на грудь, ощупал ее, осторожно сел. На лице его было написано невероятное изумление.

— Пропусти мой обоз, Поруз, — оглянулся на шерифа Найл. — Я тороплюсь за раненными. И подожди меня в поселке. Дальше пойдем вместе.* * *

Не смотря на то, что ведшие обоз крестьяне охотно помогли вынести раненых и погрузить на телеги, время на все это ушло немало. На обратном пути обозу и войскам пришлось переночевать в покинутом селении, и назад, в столицу Муравьиного баронства, они вернулись только следующим днем, вскоре после полудня.

Здесь гудел веселый праздник. Селяне на время позабыли про горести, про гибель друзей и близких, про казнь захватчиками малолетнего барона. Они радовались освобождению, пили крепкую настойку на пшенице и еловых иголках, пели песни и плясали на площади перед храмом.

Найл же, пополнив свой кошелек золотыми монетами, отправился допрашивать пленную — и не нашел ее в храме.

— Где командирша дикарей? — выскочил он на улицу.

— Мы ее на улицу по нужде выводили, — рассказала девушка из братьев. Она стала кричать местным, что они должны защитить свою свободу и демократию, подняться все как один, перебить проклятых рабовладельцев и освободить ее. Ну, крестьяне ее голос услышали, подступили, да и забили подручным дрекольем насмерть.

Найл раздраженно сплюнул:

— Вечно все наперекосяк получается! И Поруз свою в тыл отправил, к князю. Вы хоть узнали у нее, где глиссер стоит? Куда он приземляется, откуда взлетает? Где его ловить?

Но вызнать все это у пленницы никто, разумеется, не догадался.

Следующим утром, оставив, несмотря на все протесты, раненых на руках крестьян, войска двинулись дальше.

Дорогу Найл проверил, совершив небольшое путешествие вперед в Ночном мире, вдобавок в воздухе, высоко над головой постоянно висел воздушный шар. Поэтому никаких происшествий на всем трехдневном переходе к пограничным селениям Вересковой долины не случилось. Суматохи не смогли вызвать даже два визита глиссера. Предупрежденные сверху о приближении «костяной птицы» люди и пауки благополучно скрывались под густыми лесными кронами.

Глиссер улетал в сторону княжества, возвращался, а отдохнувшие войска продолжали свое продвижение вперед.

На четвертый день армия вброд переправилась через пограничную речушку, поднялась на холм и стала обтекать нормальный — окопанный рвом и окруженный частоколом, поселок.

Для его гарнизона это стало совершенно невероятным сюрпризом: на вышке над воротами запрыгал, истошно вопя, полуголый часовой — створки стали медленно закрываться. Стрелки начали обустраиваться по привычному обычаю — на расстоянии двух выстрелов от стен. Но ближе к вечеру на вышке появилась женщина с бластером, и принялась стрелять.

Найл, не дожидаясь пока она в кого-нибудь попадет, приказал своим людям отступить и разбить лагерь за ближайшим взгорком, а землекопам — вырыть ночью десяток небольших окопчиков вокруг стен, на расстоянии арбалетного выстрела друг от друга.

Всерьез астронавтка верила, что бластер поможет ей защититься от регулярной армии, или нет Посланник так и не узнал: утром жители выбросили отрезанные головы пяти дикарей и их предводительницы через забор и открыли ворота. После двух дней отдыха армия снялась с лагеря. Основные силы под командой Поруза и Дравига пошли по главному тракту на баронский замок, а Найл с двумя десятками арбалетчиков, девушками и полусотней смертоносцев двинулся по узкой объездной дороге через мелкие лесные селения.

В лесу жители Вересковой долины жили в очень странных домах: длинные, высокие, со множеством очень узких щелей, они собирали под одну крышу сразу несколько семей. Возделанной земли здесь было мало — люди жили в основном охотой и собирательством.

Военного столкновения за все время не случилось ни одного.

Найл подводил войска к самым стенам закрывшегося и ощетинившегося копьями и стрелами дома, задавал один вопрос:

— Дикари у вас есть? — и, получив отрицательный ответ, просил разрешения нескольким воинам осмотреть здание. Местные жители не отказывали. Они прекрасно понимали, что устоять против крупного, по здешним меркам, отряда не смогут, и предпочитали решить вопрос миром. Найл так же стремился без повода туземцев не раздражать — емуне хотелось попасть на дороге в засаду или проснуться утыканным стрелами.

Дома стояли друг от друга примерно на половину дневного перехода, поэтому после осмотра отряд обычно вставал на ночлег, а поутру двигался дальше. Дорога становилась все глуше и глуше, дома встречались уже на расстоянии перехода друг от друга.

Жители радовались воинам, как неожиданным гостям, угощали, расспрашивали о жизни в далеком «внешнем» мире.

Было понятно, что про дикарей в этой глуши никто и слыхом не слыхивал. Однако на малохоженной дороге явственно просматривались следы гусениц, да и местные обитатели утверждали, что однажды мимо домов прогрохотали два огромных «железных жука», двигаясь в сторону земли смарглов.

Посланник уже давно потерял из вида воздушный шар, утратился мысленный контакт с отрядом Дравига — но Найл очень хотел знать, что делали вездеходы в этой глуши, и какой сюрприз оставили после себя.

После почти двухнедельного похода на восток, через сплошные лесные дебри, отряд наконец-то выбрался на широкое некошеное поле, вытянувшееся вдоль берега реки. Посланник решил дать людям и паукам несколько дней отдыха, а самому совершить небольшое путешествие по окрестным местам.

Попав в Ночной мир, Найл сразу нашел своего шестилапого скакуна, но вскоре выяснилось, что особой пользы от него не будет — прибрежный луг тянулся от силы на десятькилометров, после чего опять начинались густые лесные заросли. Правителю пришлось отпустить коня и, пригнувшись, ступить на уходящую под ветви тропу.

В первое мгновение Найл подумал, что тропка выведет его к человеческому жилью, к поселению нового, неизвестного племени, но вскоре стало ясно — люди здесь не ходят.Утоптанная дорожка, достаточно широкая для двух человек, но недостаточная, чтобы выпрямиться во весь рост. Такого просто не бывает! На человеческой дороге может случиться необходимым нагнуться раз или два — но и то в редко посещаемых местах. Для звериной тропы эта казалась слишком широкой и целенаправленной. Она не собирала множество мелких тропок, по которым животные и насекомые собираются на водопой, а просто вела из одного места в другое.

Вскоре Найл наткнулся на паутину. Не ловчую, натянутую между деревьями, а поднятое высоко над головой гнездо.

Паутинки казались светло-коричневыми от большого количества налипших на них мелких насекомых. Крупная самка, устроившаяся в самом центре, видима уже настолько объелась, что не обращала на пропадающую добычу ровным счетом никакого внимания.

Вскоре попалось еще одно гнездо, а следом за ним — еще пара, висящих близко друг над другом. Во всех трех сидели восьмилапые. На таком расстоянии Посланник не мог определить, самки или нет.

Дальше гнезда попадались все чаще и чаще — пустые, и с пауками, из свежей паутины и облепленные насекомыми, собранные в крупные сообщества и отдельно стоящие. Правитель понял, что попал в самый настоящий город пауков. Причем здесь не имелось никаких следов присутствия человека. Найл впервые встречал пауков-смертоносцев, живущих самих по себе, не порабощая людей и не вступая в ними в союз. Разумеется, ни о каких дикарях в таком месте речи идти не могло, и глиссеру приюта тут тоже никто бы недал.

Найл проснулся, зябко передернул плечами, спустился к реке, остановился… Тихо несла свои реки река, безмолвно отражались в воде зеленые пики еловых вершин, ползли над поверхностью мелкие клочья тумана.

Что-то в окружающем мире показалось ему странным. Чересчур спокойным. Неправдоподобно спокойным. А своим ощущениям Найл привык доверять.

— Тревога! — правитель кинулся назад в лагерь, лихорадочно вспоминая, куда положил свой щит и копье.

Люди недоуменно приподнимали головы, садились, оглядывались. Смертоносцы зашевелили лапами, согревая мышцы — благо ночи стояли теплыми и они не засыпали на ночь. Тут трава зашевелилась и из нее высыпались маленькие странные существа.

Своим видом они больше всего напоминали головной мозг на восьми маленьких суставчатых лапах; без глаз, но с длинным острым клювом. Кончик клюва заканчивался пластинкой-щеточкой со множеством мелких зубчиков — и этими зубчиками существа тут же начали умело пользоваться.

— А-а! — короткий удар по ноге тут же содрал все мясо. Арбалетчик, вопя от боли, вскочил, выдернул меч — но новый удар ободрал вторую ногу, и человек, потеряв равновесие, рухнул под волну наступающих существ.

— Смертоносцы, к воде! — приказал Найл, подхватывая щит и тоже обнажая клинок. Скорее! Скорее!

Но он опоздал — кто-то из восьмилапых уже стал жертвой «щеточек». У пауков, всегда объединенных общим сознанием, всегда находящихся в мысленном контакте, страдание одного всегда вызывают болевой шок у всех, находящихся поблизости. И теперь половина отряда каталась по земле, конвульсивно дергая лапами, не только не помогая, нои давя вскакивающих на ноги людей. Одно из существ кинулось на Найла. Он подставил щит, ощутил глухой удар и начал пятиться. Сейчас настанет короткая передышка. Пострадавшие смертоносцы или погибнут, или найдут в себе силы закрыться от контакта, и тогда остальные пауки получат короткую передышку.

— К воде! Все к воде!

Правитель начал медленно пятиться, время от времени отмахиваясь мечом от набегающих тварей, или подставляя щит под их броски. Щит заметно потяжелел. Поняв, что враги просто-напросто застряли «щетками» в дереве, Посланник смахнул их одним движением клинка и снова закричал: