Чтение 18–й страницы книги ~Демон~

— Вот так-то, Поруз, — оглянулся на шерифа Найл. — Их основные силы сидят в лесу, рядом с домом. А потом погонятся за нами по дороге. А мы здесь.

— Я уже думал, вы нас предали, господин, — с явным облегчением кивнул шериф. Теперь я понял. Вы выманили все силы смарглов наружу, а сами разгромите их беззащитный город. После этого они лет на сто, вообще, забудут дорогу в земли баронств.

Словно желая помочь отважным воинам, небо прекратило изливать воду. Тучи раздвинулись, выпустив жаркое солнце, и весь мир мгновенно наполнился светом, теплом, множеством мелких радуг в траве, листве деревьев и кустарников, в пропитанном влагой воздухе.

— Хорошо-то как, — улыбнулся Посланник. Весь мир на нашей стороне. Поруз! Прикажи арбалетчикам приготовить зажигательные стрелы.

— Да ведь промокло все насквозь, господин?! — изумился шериф. Ничего мы там не подожжем!

— Ну, почему? Попробовать можно. Вдруг хоть один из болтов сухое место найдет? Все равно мы на ночь глядя в город не пойдем. Утром добивать будем.

— Сейчас, сейчас господин! — едва не взмолился Поруз. — Они не готовы к обороне! Нас некому остановить! Мы смешаем их с пылью, с землей, с грязью — и уйдем невредимыми. Я сам найду самый сухой кусок города и подожгу своими собственными руками! Но только сделайте это сейчас! До утра они соберут с округи всех, кто только способен шевелиться, и растерзают нас в мелкие клочки! Нападите на них сейчас! Ночью мы уйдем по перекату в баронство Золотого берега, и через пару дней окажемся в полях, в безопасности.

— Нет, — твердо приказал Посланник. Ночью во вражеский город мы входить не станем. Обстреляем зажигательными стрелами, посеем панику. Об остальном будем думать утром.

— Да это не паника будет, а ненависть. После этого они всех от мала до велика поднимут, но гнаться за нами станут до самых Южных песков.

— Прикажи открыть огонь, Поруз. Отчаявшийся понять логику повелителя шериф махнул рукой и пошел выстраивать арбалетчиков для обстрела.

Ночь прошла спокойно — если не считать того, что на ментальном уровне между отрядом Найла и городом постепенно вырастала светлая стена из крошечных, слабо понимающих происходящее сознаний.

На рассвете Найл разбудил Поруза и приказал произвести еще один обстрел города и немедленно отступать.

— Почему, господин? Город наш!

— Ты был прав, шериф, — с горечью признал Посланник. Ночью смарглы стянули силы и теперь ждут нашей атаке в засадах перед городом. Нужно уходить.

— Не нужно, — замотал головой северянин. Не у них никого, видимость одна. Ну представьте себе, кого сможет выставить наш город, если из него уйдут все войска? Телохранителей, ремесленников, рабов. Ну кого еще они могли собрать за ночь? Только всякий сброд. Мы раздавим их одним ударом, господин!

— Нет. Я отвечаю за жизнь каждого из людей и пауков в отряде и не желаю рисковать. Мы отступаем. Ну почему?! — уже в голос закричал шериф. Мы же почти победили! Вы воруете у нас победу! Почему? Вы позорите нас! Вы покрываете нас позором на сто поколений вперед!

— Ты с ума сошел, Поруз? — с тихим удивлением поинтересовался Найл. — Хочешь, чтобы я отстранил тебя от командования стрелками?

Северянин в бессильной ярости скрипнул зубами. Будь здесь отряд только из жителей княжества — он сам бы скинул сошедшего с ума командира, принял командование на себя и в пух и прах разнес бы столь близкое поселение смарглов. Но он понимал, что смертоносцы и девушки из Южных песков сохранят рабскую преданность Посланнику Богини не смотря ни на что. Бунт не имеет никаких шансов на успех — а уж вблизи врага станет полным безумием.

— Простите меня, господин, — судорожно сглотнул шериф. Я немедленно отдам приказ обстрелять город и начать отступление.

В главном шериф оказался прав: смарглы набрали последних защитников города непонятно из кого. Возможно, эти существа действительно собирались отдать жизнь за свое селение, но, увидев, что враг уходит, преследовать его не стали. Наверное, жителям города очень хотелось уничтожить наглых и опасных пришельцев, но чтобы собрать настоящие боевые отряды требовалось время. Найл понимал — уж теперь-то твари соберут все силы, по всей своей земле, и кинут их против врага. А потому правитель всерьез торопил воинов уйти как можно дальше.

Скорым шагом они прошли луг в обратном направлении, не тратя время на обед нырнули на спрятавшуюся в чаще дорогу, вышли на ведущую к лесачам дорогу и незадолго до вечера оказались вблизи дома.

— Ломай ворота! — приказал Найл, видя как на дороге, всего в паре сотен метров, появилось серое марево возвращающихся после неудачной погоне тварей. Быстрее! На уговоры лесачей времени не оставалось.

Девушки разбежались и врезались плечами в верхнюю часть одной из створок. Послышался хруст. Девушки разбежались еще раз.

— Строимся, — негромко приказал правитель, перебрасывая из-за спины щит, и обнажая меч. До смарглов оставалось метров десять.

Кто-то встал слева и положил правый край щита на щит Найла, кто-то придвинулся справа. Смарглы набежали и вскинулись в прыжке.

Посланник пригнул голову, пряча ее за край щита, слегка качнулся вперед, принимая тяжесть первого удара.

Щит задрожал от множества мелких толчков, но правитель устоял, опустив меч вниз и подкалывая тварей, пытающихся пролезть снизу. Смарглы откатились, бросились в новую атаку. Найл с изумлением ощутил, что почти все удары нового броска пришлись на правый край щита!

Если бы не «черепаха», если бы правый край не лежал надежно на плече соседней девушки — щит неминуемо развернуло бы, открывая левый бок правителя для удара. Однако мелкие безмозглые твари не просто сражались — они сражались умело! Они знали правила боя с тяжело вооруженным пехотинцем и пользовались ими!

— Сломали!

Оглянуться Посланник не мог, но очень надеялся, что за воротами девушек встретил только запах сена и унылое блеянье овец, а не лесачи с топорами и вилами наперевес. Нет, шума вроде схватки не слышно.

— Отходим! Медленно! — послышался голос Поруза.

«Черепаха» начала медленно пятиться, втягиваясь в отверстие ворот.

Слева кто-то оступился — смарглы рванулись вперед, молниеносно отскабливая человека до костей, попытались сквозь образовавшуюся щель пробиться в середину строя, но напоролись на жала копий, затормозились. Строй сомкнулся и продолжил пятиться в ворота.

— Уходим, уходим…

Девушка справа наткнулась на что-то спиной, оглянулась, повернулась боком и нырнула во двор. Посланник сделал еще шаг назад, оказавшись вровень с воротами.

Через головы его и девушки слева полетели какие-то крынки, горшки, булыжники, поленья дров. Не очень тяжелые для человека, они сильно не понравились смарглам. Малыши уворачивались, пятились, пытались подобраться к воротам сбоку. Прямо перед глазами Найла опустилась какая-то плетенка, легла поперек ворот.

Правитель тут же подпер ее щитом. Рядом легла еще одна плетеная панель. Похоже, воины разбирали загончики для скота, сооружая баррикаду вместо сломанных ворот.

Полностью, до самого верха забросав ворота загородками, люди принялись быстро заваливать их всяким собравшимся во дворе хламом: камнями, дровами, мешками с корнеплодами, кадками, треснувшим чугунками.

Вскоре стало понятно, что сквозь высокую груду смарглам не прорваться, и люди с облегчением попадали на сеновал.

— Что, смаргла на копье никто наколоть не догадался? — послышался женский голос. А то больно есть охота!

В ответ послышался беззаботный смех.

— Поруз, — окликнул шерифа Найл. — Кто там… остался?

— Не знаю, — тяжело вздохнул северянин. Не переживайте, вы все равно ничего не могли сделать. Закон ближнего боя — кто оказался вне строя, тот мертв. Я про это говорил уже сотни раз, но ведь все равно, кто вдруг пугается и отступает, кто, наоборот, вперед бросается. Итог один. О, смотрите, лесачи!

Детина появился в сопровождении мужчин, при топоре, с которого многозначительно не снимал руку.

— Зачем вы вернулись, северяне?

— За вами, — откликнулся Найл. — Кроме нас вам надеяться не на кого.

— Зачем надеяться? — не понял детина. Вы что, не поняли? Кроме нас защиты от смарглов в здешних лесах больше не существует. Железные жуки сгорели, костяная птица улетела. Остались только мы. Собирайтесь и уходите с нами, или смарглы сживут вас со света!

При упоминании о гибели «железных жуков» глаза лесача жадно сверкнули. Он понял, что за подобное известие смарглы простят ему все последние беды.

— Мы не уйдем, — ответил детина. Отцы наши здесь жили, деды, прадеды. Никуда мы с этой земли не уйдем! Она наша.

— Ну, смотрите, — пожал плечами Найл. — А следующий человеческий поселок здесь далеко?

— По дороге, примерно день пути.

— Они-то хоть с нами пойдут?

— У них и спрашивайте, — лесачи ушли обратно в дом.

— Зря вы им про железных жуков рассказали, господин, — попрекнул правителя шериф. Все ведь разболтают. И что к соседнему поселку дальше пойдем, тоже донесут.

— Пусть доносят, — махнул рукой правитель. Ложись, отдыхай. День был тяжелый, и завтрашний выйдет не легче. Отдыхай.* * *

Всех насекомых и пауков отличает от человека холодная кровь. Они бодры и веселы, пока вокруг тепло, они сонны, когда падает прохлада, они становятся почти мертвыми и недвижимыми, когда ударяет мороз. Смертоносцы — самые опасные хищники в пустыне. Но только днем. Ночью, когда на пески падает иней, из сокровенных норок выбираютсяна поверхность теплокровные двуногие — и горе тому хищнику, который попадется им на глаза.

Ситуация меняется в каменных развалинах крупных городов, в густых лесах, вблизи морей и озер. Здесь климат намного мягче, а перепады между ночью и днем малы. Здесь пауки и скорпионы способны одолеть человека и днем и ночью. Но только не в сезон дождей. Льющаяся с неба вода уносит тепло, смывает его с деревьев, с земли, высасывает из воздуха и уносит в ручьи и реки. Днем солнце, пусть и скрытое за облаками, еще способно подарить миру тепло, но ночью стягивающая мышцы и притупляющая разум прохлада пробирается в тела и делает их ватными и непослушными.

За два часа до рассвета, когда холод особенно коварен, люди разобрали завал и вместе с пауками, пересидевшими ночь в теплом и сухом доме, прошли через смарглов, частью потоптав, частью наколов на копья и скрылись по дороге, ведущей в сторону северных земель.

Найл вел отряд по дороге километров десять, пройда почти половину пути до соседнего дома, а потом вдруг свернул на узкую звериную тропу и двинулся по ней.

— Куда мы, господин? — поступки правителя в последние дни вызывали у шерифа все больше и больше беспокойства. Не знаю пока, Поруз, — усмехнулся в ответ Найл. — Но идем мы туда, где за нами никто не станет гнаться. Как думаешь, когда смарглы кинутся в погоню, они станут обшаривать окрестные тропы в поисках наших следов?

— Не станут, — несколько успокоившись, ответил северянин.

— А что они сделают, когда узнают, что мы не проходили мимо соседнего дома?

— Кинутся назад, — повеселел шериф. В город кинутся. Подумают, мы опять его штурмовать собрались.

— Ну, а мы к тому времени куда-нибудь, да выйдем.

— Он будут нас искать, Посланник, — вздохнул Поруз. — Искать со всех сил. Наверняка в здешние леса придут все, кто только способен передвигаться, лишь бы отомстить нам за город. Тем более, что теперь они не станут больше бояться железных жуков.

— Лес большой, — лаконично ответил Найл, отводя от лица ветку. Лично меня гораздо больше беспокоит дождь. К вечеру мы все вымокнем до последней шерстинки.

Посланник Богини шел и шел вперед, хорошо зная, что лес не бывает однородным буреломом. Рано или поздно они найдут себе пристанище, где смогут спокойно отдохнуть, не боясь ни смарглов, ни дождя.

Вскоре после полудня тропинка вывела их к небольшому озерцу, спрятавшемуся в котловине почти правильной круглой формы. Вообще-то, правитель предпочел бы пещеру, но и этот вариант его вполне устраивал.

Вскоре изумленные северяне увидели, как восьмилапые воины заметались между тремя соснами, натягивая белые нити. Вскоре стали вырисовываться очертания высокого шатра с небольшим отверстием посередине. Девушки тем временем деловито рубили еловый лапник, собирая его в большие кучи. Закончив изготовление пологов, смертоносцы быстро перетаскали лапник наверх, укладывая его по кругу, снизу вверх. Спустя полтора часа в скрытой от ветров котловине на берегу озера стоял высокий зеленый и практически не протекающий шатер, способный с избытком вместить всех людей — пауки в таких случаях предпочитали висеть на стенах и потолке.

Загорелись собранные в центре, под отверстием, костры и внутри стало достаточно тепло, чтобы раздеться догола, повесить одежду сушиться, а сами расположиться у огня и жадно принюхиваться к запахам целиком запекаемых смарглов.* * *

Со стороны могло показаться, что Посланник Богини твердо намерен дождаться под шатром окончания сезона дождей, и уже потом, посуху выходить из леса.

День проходил за днем — смертоносцы охотились, частью для себя, частью принося добычу двуногим соратникам. Люди днем заготавливали дрова, вечером сушились у огня. Через отверстие в крыше тепло улетучивалось моментально, и для поддержания внутри комфортной температуры костры приходилось жечь круглосуточно. На безделье никтоне роптал: в котловине имелось вдосталь воды и пока не ощущалось нехватки дичи, в шатре было тепло и сухо, и пока никому и ни от куда не грозило никаких опасностей.

Посланник Богини утром просыпался, умывался в озере, потом долго сидел у полога, думая о чем-то своем, иногда прогуливался возле огней. Люди не могли знать, что каждое утро и каждый вечер он втягивал в себя объединенный разум пауков, а затем растекался сознанием на десятки километров в стороны, с жадностью ловя светлячки жизни, оценивая их, внимательно изучая или напрочь забывая и их существовании.

В один из вечеров он заметил мелкую россыпь, которая перемещалась не очень далеко на юге, двигаясь куда-то к отрогам Серых гор. Утром россыпь оказалась на старом месте, и Найл резко вскочил на ноги, отдав уже забытую команду:

— Сворачивайте лагерь, мы выступаем!

Впрочем, чего тут было сворачивать? Сытые смертоносцы не стали съедать обратно паутину шатра, как это они обычно делали, люди лихорадочно дожевали завтрак и принялись затягивать ремни, забрасывать за спину щиты и хватать в руки копья. Спустя полчаса колонна стояла в полном порядке, с грусть глядя на догорающие костры и оставшиеся без дела вязанки дров.

Поначалу отряд долго и трудно пробирался через бурелом — самый настоящий след вихря, промчавшийся по лесу и оставивший за собой полосу вырванных и перепутанных между собой деревьев метров двести шириной и добрый десяток километров в длину.

После бурелома густой ельник показался детским баловством, почти совершенно не мешающим движению. За ельником начался сосновый бор. Высокие красавицы в три-четыре обхвата стояли друг от друга на почтительном расстоянии — по мягкой и густой подстилке можно было легко и непринужденно бежать километр за километром, не испытывая усталости.

Люди, правда, не бежали, но шаг их стал легок и скор.

Вскоре после полудня под ногами зачавкала вода. Найл стал всерьез опасаться, что во время слепого бега просто по направлению они попали в болото, однако уже через пару часов чавканье прекратилось.

Люди проломились через заросли низкорослого ивняка и… Вышли на лесную дорогу.

— Вот это да, — с изумлением выдохнул Посланник. Не ожидал. Ну, по ней мы выиграем еще лишний день.

Ради такой удачи он объявил короткий привал с обедом, после чего повел своих воинов на запад. Вечером людям пришлось укладываться на ночлег под мелким противным дождем.

От противного липкого мокрого холодка не спасали даже костры, разведенные вокруг небольшой придорожной полянки. Люди успели привыкнуть к удобствам и теперь тихо ругались на невзгоды походной жизни.

Россыпь огоньков двигалась примерно в том же направлении, что и отряд Найла, но значительно медленнее.

Огоньки временами расползались в стороны, собирались обратно вместе, совершали некие петли, подолгу задерживались на одном и том же месте. Поэтому уже второй ночлег оказался от огоньков на расстоянии нескольких часов пути, а когда воины утром двинулись вперед, огоньки все еще оставались на своих местах.

— Дравиг, оцепите поляну полукругом, чтобы никто не ушел, — указал Найл вперед. Подробнее объяснять смысла не имело, смертоносец все прекрасно понял из мысленного контакта.

Восьмилапые воины устремились вперед, а правитель, наоборот, снизил шаг, давая людям возможность отдышаться.

— Надеюсь, никто не забыл кто он и зачем здесь находится? — наконец задал риторический вопрос Посланник Богини и перекинул щит из-за спины вперед. Враг в нескольких сотнях шагов от нас.

Люди зашевелились, приводя себя в боевую готовность.

— Арбалетчикам — копья, остальным — мечи, — еще раз напомнил Найл. — За мной!

Они быстрым шагом вышли за поворот дороги и стали рассыпаться в стороны на копошащейся поляне. В первый миг показалась, что она живая, но уже через мгновение наступило прозрение:

— Смарглы!

Тварей здесь собралось всего около трех сотен. Опасный враг для восьмидесяти человек, но практически беззащитная кучка живности для тренированной, неплохо обученной фаланги.

— Если неразумные, то разбегутся, — подумал Найл.

Но смарглы отступать не стали. Они жаждали мести, они хотели подороже продать свои жизни, они рассчитывали на военную удачу и хитрость. Маленькие хищные твари собрались со всей поляны в плотный кулак и кинулись в центр человеческого строя.

На этот раз Найл оказался на правом фланге строя и наблюдал за происходящем издалека.

Центр стоял на месте, от него доносились звуки ударов, крики ярости, громкие шлепки. Фланги, оказавшиеся в качестве зрителей, постепенно выгибались вперед, чтобы лучше видеть происходящее. Увлекшись и расслабившись, люди нарушили плотный строй, щиты разошлись…

Серая масса внезапно резко изменила направление удара.

Найл, оказавшийся в это время с противоположной стороны поляны, увидел все из-за спин хищных малышей: прыжок, удар клювом в правую часть щита.

От резкого толчка щит поворачивается — Другие смарглы прыгают на оказавшееся открытым тело, на ноги, на руку.

Изумленное девичье лицо — ведь только что все было в порядке! Но все тело уже истерзано до костей, наружу выпирают белые ребра, трепещут обнаженные мышцы. Меч бессильно падает вниз, тело начинает терять равновесие. А смарглы мчатся вперед.

Двух, трех, четырех встречают копья, но десятки прорываются, раздирая клювами в клочья мясо на ногах, опрокидывая стрелков — строй прорван! И — словно и не было — плотно сжатый, действующий как единое целое отряд рассыпается в мелкую серую крапинку.

Малыши ныряют под кусты, в переплетения корней, в какие-то мелкие ямки. Шорох, шелест, звуки капель, опадающих от сотрясения с мокрого куста — все! Смарглов больше нет!

— Держите их! — Найл имел в виду не сгинувшего врага, а еще не успевших упасть на землю девушек. Ему почему-то казалось, что если их удержать, если не дать им упасть,то еще можно что-то изменить, спасти, вдохнуть потерянную жизнь обратно. Но все уже было кончено.

— Пятеро, — подвел итог шериф. Трое стрелков, две девушки. Зато мы перебили их почти всех. Удалось сбежать всего двум-трем десяткам, не больше.

— Дравиг, — тихо попросил Найл. — Сделай так, чтобы они остались с нами навсегда.

На поляну с окрестных деревьев спустились смертоносцы, склонились над погибшими девушками. Прошло несколько секунд, и на поляне остались только следы крови.

— Что они сделали? — осипшим голосом спросил Поруз.

— Мы: братья по плоти. Спокойно ответил Найл. — Вступивший в братство остается в нем навсегда. Мы не можем позволить нашим братьям гнить в земле, тухнуть в болоте или обращаться в пепел в пламени костра. Наши братья всегда с нами, они наша плоть и наша жизнь. Они продолжают вместе с нами ходить в походы и возвращаться домой, они продолжают видеть мир нашими глазами и слышать его звуки нашими ушами. Они останутся живы до тех пор, пока остается жив хоть один из братьев по плоти.

— Ясно, — так же сипло кивнул шериф.

— А вы своих мертвых закапываете?

— Закапываем, — согласился шериф.

— Тогда сделай это побыстрее, и будем двигаться. Мне не хочется надолго задерживать отряд в месте, рядом с которым крутится три десятка смарглов.

Северяне похоронили своих павших и отряд продолжил путь.

Теперь Посланник торопил людей как только мог, не позволил останавливаться для обеда, а перед сумерками дал разрешение остановиться только для еды.

— Это был еще не боевой отряд смарглов, — объяснил он на привале шерифу. Маленькая разведгруппа. Сдается мне, что искали они именно нас. И, я думаю, все смогли заметить, что они нас все-таки нашли. Теперь сюда идут или в ближайшее время будут направлены настоящие полчища тварей. Придется выбирать, что нам дороже — сон или жизнь. Отряд без единой остановки двигался всю ночь и к утру вышел на развилку, на границу между Вересковой долиной и приморскими лесами дикарей. К огромному облегчению всех, Посланник Богини повернул на тракт, ведущий к замку барона Вересковой долины.

Круг путешествия маленького воинского отряда, его личной войны завершился. Отряд возвращался домой.* * *

Пожалуй, только чувством радости и огромного облегчения можно объяснить то, что люди смогли выдержать еще почти полторы суток безостановочного движения.

Посланнику не хотелось больше терять людей, поэтому он шел и шел вперед, отмеривая шагами расстояние от опасных дебрей. К вечеру следующего за схваткой со смарглами дня дорога вывела воинов к возделанным полям — но Найл и тут не остановился, пока утром они не выбрались к высокому, стоящему посреди широкого поля холму со следами давнего пожарища и не рухнули на него вповалку совершенно без сил.

Небеса оказались милостивы к выполнившему долг воинству.

С самого раннего утра тучи разошлись, жаркое солнце согрело и обсушило людей. Во второй половине дня они снялись со своего места, совершили короткий переход и встали на ночлег на высоком крутом откосе, возвышающемся над узеньким смешным ручейком.

Дальше все стало легче. Теперь воины не опасались нападения.

Они шли, закинув щиты за спину, сдвинув мечи туда же, оживленно переговариваясь и беззаботно глядя по сторонам. Их не ждали — первый же поселок, встреченный на пути,при появлении вооруженного отряда торопливо запер ворота, а над частоколом замаячили длинные копья. У людей это вызвало только смех. Кто-то из арбалетчиков даже предложил взять селение и объяснить его жителям правила гостеприимства, но дальше шуток дело не пошло.

К вечеру они добрали до следующего поселка, поведшего себя точно так же, и разбили лагерь на расстоянии двух арбалетных выстрелов от ворот. Прошедших долгий и тяжелый путь воинов забавляло всю ночь слышать стуки и скрежет готовящегося к обороне селения. Утром отряд молча снялся с места, оставив жителей разгребать приготовленные за ночь завалы.

Освободителей узнали только в столице баронства. Впрочем, теперь оно вряд ли могло сохранить свой статус: на месте замка лежали развалины, никого из баронской семьи в живых не уцелело, а делами заправлял поставленный Порузом смотритель.

Разумеется, он шерифа узнал, дал в честь победителей не очень пышный, но сытный обед и снабдил припасами и повозкой для тяжелого снаряжения. Без щитов и копий, которые теперь ехали позади вместе с копчеными долгоносиками и мехами с вином, людям стало и вовсе легко. Они беззлобно отреагировали на глухо закрытые ворота еще двух поселков Вересковой долины, с торжественными песнями пересекли реку, а вскоре с удовольствием отужинали еще на одном пиру, в столице Муравьиного баронства.

Поселок, в котором Найл и его люди вступили в первую схватку на этой войне, так и стоял заброшенным.

Сюда вернулось от силы два десятка человек. Большинство домов, оставшихся без хозяйской руки, ветшали, хотя с момента исхода крестьян прошло совсем немного времени. Колокольня храма, с которой по несколько раз кидали свои жертвы дикари, завалилась набок — и в это чудилась справедливость Семнадцати Богов.

Зато у хуторов в долине хозяева нашлись. Здесь деловито копошились две большие семьи — вокруг каждого домишки бегало чуть не по десятку ребятишек. Крестьяне на воинский отряд покосились, но не испугались, прятаться не стали.

На местах, где попали в западни вездеходы, поднялись холмы свежей земли. Трава на них еще не выросла, но первые ростки к свету уже тянулись. Почти напротив могильныххолмов над «железными жуками» возле дороги стояла свежесрубленная часовня.

Найл вспомнил, что здесь, на этом самом месте глиссер некоей астронавтки Оксаны Мирт расстрелял несколько крестьянских семей, сошел с дороги и обогнул ее полем. Весь отряд последовал примеру своего правителя.

К вечеру воины вошли во владения князя Граничного.

Они встали лагерем прямо на границе, утром тронулись дальше, миновали почтовую станцию, поленившись заглянуть внутрь и стали неторопливо отмерять километры дороги.

Сумасшествие началось на третий день, когда в облаке пыли, восторженных криков, под высоко поднятыми вымпелами навстречу вынеслись эскадроны княжеской конницы.

Разумеется, впереди шла тройка коней под синими флагами. Подтянутый всадник остановил своего таракана в десятке шагов от Найла, легким шагом сбежал с его спины вперед и упал на одно колено, прижав к сердцу плотно сжатый кулак:

— Приветствую вас, Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, правитель Южных песков и Серебряного озера!

— Встань, Закий, — сделал Найл разрешающий жест. И кто успел сообщить о нашем возвращении?

— С почтовой станции передали, — тихо ответил рыцарь, а уже потом, во всю глотку прокричал: — Жители поселка Вайхан просят вас принять от них почетный обед в честьпобедителей!

— А может, не надо? — попросил Найл.

— Надо, — железным тоном отрезал Закий. — Там оставлена новая парадная одежда для всех воинов. Ваша-то обтрепалась. Нельзя победителям возвращаться в таком виде,нужно хорошенько отмыться, постричься, переодеться. В поселке все приготовлено.

— Изверг, — выдохнул правитель.

— Всегда к вашим услугам, — низко поклонился рыцарь.

Разумеется, в поселке был ужин, вино, восхищенные взгляды женщин.

Толкотня продолжалась далеко за полночь, когда воины уже давно мечтали только об одном — о постели.

Таким образом отряд добирался до столицы целую неделю.

Впрочем, три сотни метров, которые требовалось преодолеть через город тоже дались нелегко: людей и пауков забрасывали цветами, на них кидались обниматься и целоваться, пытались что-то прошептать на ухо, повиснув на шее.

Когда впереди показались ворота замка, Найл уже знал, как ответит на вопрос жены, что было самое трудное в этом походе: вынести радость горожан.

По счастью, князь не решился отступить от этикета, и не стал встречать зятя-победителя в воротах. Посланник смог подняться в хорошо знакомую башню, выпить немного воды и полежать.

В дверь постучали.