Чтение 5–й страницы книги ~Охота на мужа-3, или Терапия для одиноких сердец~

— Кого?

— Тебя… Себя… Нас с тобой…

— Ты струсил?!

— Я испугался. Но я знал, что я к тебе приду. Я не могу иначе.

— Почему?

— Потому, что я без тебя не могу.

— Макс, ты не сказал мне самого главного.

— Чего?

— Ты не сказал мне, что ты меня любишь. Ты ходишь все вокруг да около, а главного я от тебя так и не услышала.

— Я не умею говорить такие вещи. — Макс опустил голову и заерзал на стуле.

— Умеешь.

— Тебе, наверное, многие такое говорят.

— Да ни хрена мне никто не говорит. Я хочу слышать это от тебя.

— Ты думаешь, у меня получится?

— Я уверена.

Макс залился алой краской, словно вареный рак, и с трудом произнес:

— Наверно, я сумасшедший, но я тебя полюбил.

— Вот уж спасибо за комплимент. По-твоему меня может полюбить только сумасшедший?

— Думаю, что да. По крайней мере, так сильно, как я.

— Значит, ты меня сильно любишь?

Да.

Тогда скажи: «Анна, я тебя люблю больше жизни».

— Ты же и так все знаешь.

— Макс, ну какой ты тяжелый. Я хочу это услышать от тебя.

— Ты так веришь в силу слов?

— Ты считаешь, что это глупо?

— Очень. Я никогда не верил в силу слов. Я всегда верил в силу поступков. Может, лучше я ничего не буду говорить… Может, лучше я это делами докажу?

— Нет. Я хочу это от тебя услышать.

— Я люблю тебя, Анна! Господи, как же сильно я тебя люблю! Чувствую я, что еще наплачусь от этой любви и когда-нибудь она выйдет мне боком, ко мне все равно. Я буду любить тебя всегда, даже если мне придется умереть!

— Хорошо тебе об этом говорить. Ты мне нужен живой!

Я засмеялась и в буквальном смысле слова накинулась на Макса.

ГЛАВА 6

Я по-кошачьи лежала на плече Макса и нежно поглаживала его грудь. Он умел пробуждать во мне страсть, которой я никогда не знала раньше.

— Макс, пока тебя не было, со мной столько всего произошло, — как бы издалека начала я и посмотрела на его реакцию.

Макс приподнялся и посмотрел на меня удивленным взглядом.

— Мы же вчера с тобой созванивались, и у тебя все было нормально.

— До нашего с тобой звонка у меня и в самом деле все было нормально.

— А что же случилось после звонка?

— Ничего, за исключением того, что я решила заработать денег.

— Ты решила заработать денег?

— Ну, да, а что тебя так удивляет? Ты что, не знаешь, что я единственный кормилец в своей семье и мне в этой жизни надеяться не на кого?

— И из кого состоит твоя семья?

— Из меня.

— Значит, тебе нужны деньга для того, чтобы себя прокормить?

— Не только. Мне нужны деньги для того, чтобы чувствовать себя уверенной и никогда не зависеть от таких противоречивых существ, как мужчины. Я должна себя баловатьновыми вещами, новыми украшениями и новыми впечатлениями.

— Для тебя это так важно?

— Ты даже не представляешь, как это для меня важно. Если я не буду себя баловать, я не буду ощущать себя женщиной. Так вот, я решила заработать денег для того, чтобы хоть немного побаловать свою небольшую семью…

— Под семьей ты подразумеваешь себя?

— Конечно. Этот заработок стоил мне больших неприятностей.

Я посмотрела на реакцию Макса, нахмурившего брови, и стала рассказывать ему о том, как по дороге на вечеринку убили водителя и… как я, вусмерть перепуганная, затащила в машину совершенно незнакомого мужчину и, по всей вероятности, спасла ему жизнь. Не дослушав мой рассказ до конца, Макс мгновенно поднялся, сел на кровати и, накрыв свой живот простыней, замахал руками, словно ветряная мельница.

— Анька, у тебя вообще с головой как?! Как ты могла поехать в незнакомый дом?! А вдруг бы тебя опять похитили?! Где бы я тогда тебя искал?!

— Я всего-навсего хотела заработать денег…

— Да у тебя, что, совсем крыша поехала от этих денег?! Ты же сама прекрасно знаешь, что человеческая жизнь дороже. Знаешь и в петлю лезешь!

— Я когда поехала, понятия не имела, что таксе может случиться.

— А какого черта ты незнакомого мужика в машину затащила?!

— Но ведь он был ранен.

— А ты, значит, мать Тереза.

— Ну, не мать Тереза, но я не могла бросить живого человека на лесной дороге.

— Но ведь тебе угрожала опасность?! Ведь тебя же могли застрелить точно так же, как этого водителя!

Неожиданно Макс успокоился и опустил руки.

— Хотя, ты знаешь, если бы ты того мужика в машину не затащила, то это была бы не ты. На такой отчаянный шаг способна только такая женщина, как ты. Оно и понятно. Ты же сумасшедшая. Бог мой, ну ты и куролесишь.

— Это еще не все.

— Еще не все?!

— Дальше было самое страшное.

Вновь облокотившись о Макса, я посмотрела на него преданными глазами и рассказала ему о том страшном взрыве, о котором я была предупреждена заранее. Я умолчала только о том, каким образом я добралась до дома и с каким грузом, о цене которого даже страшно подумать. Есть вещи, о которых мужчинам вовсе не обязательно знать. Как говорила моя бывшая подруга Светка, между мужчиной и женщиной должна быть дистанция, а в этой дистанции должна быть какая-то тайна. Именно этой тайной и были деньги, которые я нашла.

— А как ты добралась до дома? — смахнув пот со лба, спросил уже вконец ошарашенный Макс.

— Поймала попутку.

— И ты не боялась?

— Чего именно?

— Ехать ночью на попутке.

— А почему я должна этого бояться?!

— Извини, я просто позабыл о том, что ты вообще никогда и ничего не боишься. Как это ни печально, но чувство страха тебе незнакомо. Напрочь отсутствует.

— Неправда. Я боюсь собственной тени.

Макс ухмыльнулся и стал усиленно о чем-то думать.

— Ань, а кто же тот человек из кустов? Кто предупреждал тебя о взрыве?

— Не знаю.

Я повалила Макса на кровать и стала покрывать его тело страстными поцелуями. Макс слегка меня отстранил и как-то нервно почесал затылок.

— С тобой столько всего произошло, что я даже не знаю, что мне думать…

— Да, ничего не нужно думать. Самое страшное уже позади.

— Теперь я должен думать об этом постоянно. Я должен уметь тебя защитить. Скажи, а когда ты будешь моей женой, ты тоже будешь ездить на такие сомнительные тусовки?

— Ты мне делаешь предложение?

— Ань, но ты же знаешь, что я тебя сейчас спрашиваю совсем о другом. Зачем ты отвечаешь вопросом на вопрос?!

— Хорошо, не буду. Просто ты сказал такую фразу: «Когда ты будешь моей женой». А для того, чтобы я была твоей женой, ты должен сделать мне предложение.

— Господи, ну до чего же ты вредная. Хорошо, считай, что я задал тебе вопрос после того, как сделал предложение.

— Тогда отвечаю. Если бы ты сделал мне предложение, я бы никогда не ездила на такие сомнительные тусовки. Я бы проводила все свои свободные вечера с тобой. В конце концов я так долго была одинокой, а это значит, что я недополучала довольно большое количество положенных мне оргазмов. Должна же я наверстать упущенное. И вообще ты сказал, что сделал мне предложение, а я этого не услышала. Может, у меня со слухом что то?

— Ты хочешь чтобы я сделал его сейчас?

— А что тянуть-то?

Макс притянул меня к себе и заглянул мне в глаза.

— Ань, ну его же так не делают. Его делают нормально, с цветами. Я его вообще никогда не делал.

— Надо же, а как же ты женился?

— По залету. Я тебе говорил. Мы с ней переспали, а потом долгое время не виделись. Я ее случайно встретил. Она была на последнем месяце беременности. Я мимо еду на машине, а она из женской консультации идет. Ну, думаю, остановлюсь, девчонку поздравлю. Видно, что у нее все нормально, что она замуж вышла, зажила размеренной жизнью и за ум взялась. А оказывается, все не так. Она остановилась, а на глазах слезы. Сказала, что ей вот-вот рожать, а дочь записывать не на кого, потому что отец этой самой дочери я и есть. Я ей сначала не поверил, а затем все просчитал и понял, что все сходится. Тем более что она девушка очень домашняя, не гулящая. А когда дочь родилась, вообще все сомнения отпали. Мы с ней похожи как две капли воды. Она даже все повадки мои повторяет. Ну, мы подумали о том, что ребенку нужна не только мать, но и отец, и в ЗАГС пошли. Свадьбу не играли. Просто паспорта отдали и все. Вот так я и расписался.

— Нет, Макс, со мной все будет совсем по-другому, — мечтательно затараторила я. — Мы же с тобой не по залету расписываемся, а по любви! Море шампанского, цветов, ослепительное свадебное платье, белоснежный лимузин, шикарный ресторан, море прессы и даже телевидение…

— Только никакой прессы и никакого телевидения, — отрезал Макс— Потому что твой мир шоу-бизнеса только твой и я не хочу к нему иметь ни малейшего отношения. Я из совсем другого мира, криминального. Пойми это. Тем более после смерти пахана все его обязанности легли на мои плечи.

— А может, мы поменяем твой криминальный мир на мой мир шоу-бизнеса?

— Нет. Об этом забудь. У меня есть своя среда, в которой я вырос. Это мой образ жизни. Это мой заработок. Понимаешь, мы с тобой как плюс и минус. Ну зачем тебе муж-бандит? Лучше бы ты нашла себе какого-нибудь бизнесмена. Хотя сейчас весь бизнес криминальный. Все люди из мира криминала занимаются бизнесом. Сейчас сам черт не разберет, кто есть кто. Но я именно из этого мира и в другом не смогу существовать никогда, — судя по голосу, Макс прямо-таки вскипел и заволновался еще больше. — Пойми, я человек далеко не публичный и ни в какой прессе светиться не собираюсь. Уж если ты решишься со мной жить, то меня ни для каких газет фотографировать не нужно. Ну как, теперь ты передумала выходить за меня замуж?

— Я не передумала.

— Ты в этом уверена?

— Я в этом уверена еще с той самой минуты, когда увидела тебя в первый раз. Макс, я не передумала и никогда не передумаю. Хрен с ней, с прессой. Моя частная жизнь— этомоя частная жизнь, и она не должна никого касаться. Хоть и говорят, что личная жизнь звезды — это народное достояние, но мы попробуем доказать обратное. Мне совершенно безразлично, кто ты и чем занимаешься. Я просто хочу, чтобы ты был рядом. Я устала от одиноких дней и ночей. Я думаю, что ты поможешь с этим справиться и больше я никогда не буду ни жить одна, ни ложиться одна спать. В принципе я человек, который не может не иметь семью, но из-за моей публичности мне не так просто с кем-то познакомиться и что-то создать. Меня не интересует все, что было у тебя до меня. Меня интересует все то, что будет у тебя со мной. Ты знаешь, по-моему, неправду говорят, что творческие люди должны быть одиноки, иначе, мол, им просто-напросто нечего будет творить. Только теперь я поняла, что наоборот, когда у творческого человека не налажена личная жизнь, ему совсем не до творчества. Когда женщина живет не одна и переступает порог своей квартиры, она должна чувствовать то, насколько в этой квартире тепло и уютно. Это очень важно. Когда личная жизнь и быт налажены, совсем не нужно забивать себе голову всякими там переменами в судьбе. Ты знаешь, теперь у меня будет больше времени для творчества, потому что творить без любви невозможно. В творчество нужно вкладывать душу, а любовь и есть особое состояние души.

Я замолчала и посмотрела на Макса глазами, полными слез. Макс бережно вытер мои слезинки и со всей силы прижал меня к себе.

— Значит, ты не отступаешь?

— Значит, нет.

— И ты согласна выйти замуж за бандита?

— Макс, я бы не хотела, чтобы ты так себя называл. Бандит делает людям плохо, но ты не такой. Лучше называй себя бизнесменом.

— Хорошо. И ты согласна выйти замуж за криминального бизнесмена?

— Я согласна выйти замуж за бизнесмена.

— Ну ты и сумасшедшая. Господи, ну какая же ты сумасшедшая…

Макс одевался медленно и как-то виновато посматривал в мою сторону. Я стояла, прислонившись к стене, и пристально наблюдала за его действиями.

— Анна, но ты же знаешь, что я очень сильно тебя люблю. Скажи, ты хоть это знаешь?!

— Знаю.

— Я же не могу быть двоеженцем. Я должен объясниться с женой. Я должен поговорить с дочерью.

— Что с ней говорить? Она все равно ничего не поймет. Она еще маленькая. Своими беседами ты только травмируешь детскую психику.

— Она только с виду маленькая, а все понимает, как взрослая. Она меня поймет. В конце концов папа никуда не пропадает. Папа просто больше не будет жить с мамой. А в принципе я с ней особенно-то и не жил.

— Конечно, гулял налево и направо.

— Именно поэтому я и хочу, чтобы у нас с тобой все было по-честному. Я больше не хочу тебе врать, потому что ты совсем не та женщина, которой можно соврать.

Как только Макс направился к входной двери, я растерянно посмотрела ему вслед и тихо произнесла:

— Макс, ты когда вернешься?

— Скоро. Я вернусь и начну жизнь с чистого листа.

— Когда?

— Я же тебе сказан, что скоро. И еще, у меня больше не выключен телефон. Звони мне в любое время дня и ночи. И, пожалуйста, не посещай никакие сомнительные места. Занимайся любимым делом.

— Макс, а почему ты не хочешь приехать ко мне завтра? — чуть было не всхлипнула я.

— Потому, что ты никогда не будешь моей любовницей. Ты будешь мне женой. Я получу развод очень быстро. И еще. Я должен продать дом пахана и купить новый. Я хочу перевезти тебя в новый, красивый дом, где мы сможем быть счастливы.

— Мы можем жить в этой квартире.

— Нет. Я никогда не приходил к женщинам на все готовое. Никогда. Это твоя квартира, и она не имеет ко мне никакого отношения. Ты можешь приезжать сюда всегда, когда ятебе надоем. В любви я умею давать, но не умею брать. Я не альфонс и никогда им не был.

— При чем тут альфонс?! Я это совсем не имела в виду!

— Я знаю, — медленно сказан Макс и открыл входную дверь. — Я должен сделать так, чтобы ты никогда не работала только из-за того, что тебе платят. Пусть работа станет для тебя хобби, отдушиной, просто чтобы тебе не было скучно.

Как только за Максом закрылась входная дверь, я бросилась на балкон и стала наблюдать за тем, как Макс садится в машину. Едва машина отъехала, я проводила ее беспомощным взглядом и подумала о том, что больше никогда его не увижу. А затем я стала гнать из головы подобные мысли. Мне показалось, что если я буду об этом думать, то не выдержу и просто шагну через перила… И как я могла такое подумать… Макс вернется. Он обязательно вернется… Он только разведется с женой и сразу вернется. Он честный, он слишком честный. Он совсем не такой мужчина, который заводит себе любовницу и всю дорогу морочит ей голову. Он не из тех, кто живет двойной жизнью, мучается с нелюбимой женой и не может сойтись с любимой, как герой фильма «Осенний марафон», хотя тот жену тоже по-своему любил. Он не хочет причинять боль. Он хочет жить так, чтобы я не чувствовала боли.

Как только я вышла с балкона, то почувствовала, что квартира просто полна призраков. Смятая постель, на которой мы еще недавно предавались любовным утехам… Начатая бутылка шампанского и два недопитых бокала… Две чашки из-под кофе и даже два полотенца, валявшихся на полу ванной комнаты. Я слегка встряхнула головой, улыбнуласьи подумала, что очень скоро я зайду в ванную комнату и увижу, как ОН бреется, посматривая на свое отражение в зеркале. А я сяду на стул и буду с необъяснимым наслаждением наблюдать за ЕГО действиями. А когда ОН начнет умываться, я тихонько встану со своего стула и укушу ЕГО за мочку уха. «Доброе утро, любимый. Мне приятно оттого, что это утро мы начинаем вдвоем. У нас впереди еще целая жизнь и много-много таких встреч, но каждое утро мы будем начинать именно так. Я буду целовать твое ухо и говорить о том, как же сильно я тебя люблю».

Ну а если ОН не придет, это значит, что мир больше не будет цветным. Он будет не только черно-белым, плюс ко всему он будет чужим. Господи, а я ведь никогда и не думала о том, что всего один человек может закрыть целый мир. Никогда.

Поняв, что мне просто необходимо взять себя в руки, я собрала свою волю в кулак. Я очень сильная женщина и всегда останусь ею. Я пройду все испытания с высоко поднятой головой и выберусь из любой ситуации. Я буду жить, несмотря ни на что, даже если Макс больше не вернется. Господи, как же это ужасно — разбивать чужую семью. Но я ничего не разбивала, Макс сам все решил. В конце концов, когда между нами завязались отношения, я понятия не имела о том, что Макс женат. Бог видит, что я об этом не знала. Я вообще ни в чем не виновата. Я просто люблю Макса. Господи, как же сильно я его люблю!

Глава 7

Переговорив со своим рекламным агентом, я сослалась на кошмарное самочувствие и, пообещав ему завтра же приехать на киностудию, стала двигаться по собственной квартире как автомат. Как только я подошла к шкафу и достала пакет, доверху набитый долларами, я ощутила, как сильно у меня задрожали руки. Высыпав содержимое пакета на ковер, я села прямо на пол и принялась пересчитывать деньги. Десять тысяч долларов… Двадцать… Пятьдесят. Сто тысяч… Одновременно я боролась с непрекращающимся головокружением и мутной одурью, которая так некстати давила на мозг. Ровно семьсот шестьдесят тысяч долларов. Больше полумиллиона, но и не миллион. Если бы кто-нибудьраньше сказал мне о том, что я могу найти подобную сумму, я бы громко рассмеялась и демонстративно покрутила пальцем у виска. Но сейчас… Пересчитав деньги, я принялась складывать их обратно в пакет и быстро поднялась с пола. Когда я прижала пакет к себе, у меня что-то дрогнуло внутри, и я попыталась обдумать свои дальнейшие действия. Я не могла держать деньги дома. Во-первых, это не очень разумно. Несмотря на сигнализацию и довольно приличные замки, известных людей обворовывают очень даже часто: ищут несметные сокровища и горы зеленых купюр. Несметных сокровищ у меня не было, а вот насчет горы зеленых купюр разговор особый. Во-вторых, завтра ровно к десяти часам утра ко мне придет моя новая домработница, которая наводит порядок и уже две недели имеет беспрепятственный доступ к моей квартире. Значит, я должна вывезти деньга за пределы квартиры. Но куда? Положить в банк? Нет, слишком большая сумма, а слишком большие суммы вызывают у наших доблестных банковских работников всяческие вопросы. Пока я не пойму, что деньги будут принадлежать только мне, я не могу ими открыто манипулировать и засвечивать их перед кем бы то ни было.

Не выпуская пакета из рук, я сделала еще несколько кругов по комнате и почему-то подумала о небольшой, ветхой даче, принадлежащей моему рекламному агенту. Однажды после съемочного дня я ужасно вымоталась и встретилась со своим агентом для того, чтобы обсудить творческие планы. Мой агент, довольно приятный молодой человек по имени Костик, пригласил меня в кафе, находящееся на территории киностудии, и мы стали обсуждать план работ, который он набросал накануне намеченной встречи. Я пила кофе, кивала головой и смотрела на Костика покрасневшими от усталости глазами. Как только он замолчал, я пожаловалась ему на то, что я работаю в круглосуточном режиме и мечтаю хоть о каком-то отдыхе, что меня тошнит от самолетов и гостиничных номеров. Костик внимательно меня выслушал и протянул мне ключи от своей дачи, которая находится в самой настоящей деревне, где осталось всего несколько жилых домов. «Там пахнет сеном и коровьим молоком. А еще, тебя там никто не узнает, потому что там нет телевизоров и оставшиеся местные жители не читают даже газет. Ты можешь остановиться там, когда тебе захочется деревенской экзотики или просто побыть вне цивилизации.Я туда редко езжу, желания нет. Эти ключи тебе так, на всякий случай. Вдруг когда-нибудь Понадобятся… В комфортабельных загородных домах ты всегда отдохнешь, а на такой даче вряд ли», — сказал Костик и сунул в мою руку ключи.

Я безразлично сунула ключи в сумочку и вскоре, поменяв старую сумку на новую, позабыла об их существовании. И все же один раз я полезла за старой сумочкой и обнаружила в ней эти самые ключи. Тогда у меня было скверное настроение и выпал свободный день. Недолго раздумывая, я поехала на предложенную мне дачу и с огромным наслаждением провела этот день в настоящей деревне. Конечно, эту дачу было трудно назвать дачей. Обыкновенная полуразвалившаяся изба и прилежащие к ней сени… И все же вся прелесть была не в этом. Неподалеку от так называемой дачи была чудесная река и такая же чудесная природа. В лучшие времена в этой деревне было ровно пятнадцать домов, а теперь осталось только четыре. В этих четырех домах проживали люди крайне почтенного возраста, которые не захотели на старости лет бросить родные избушки и переехать в город. На четыре дома ровно четыре человека. Один древний дед Герасим с густой белой бородой и три одинокие бабульки, которые целые сутки напролет проводили на своем огороде. Остальные дома были брошены, а следовательно, и разрушены. Только в два рядом стоявших дома изредка наведывались люди, именовавшие себя дачниками.

Я прекрасно провела время и даже познакомилась с деревенскими аборигенами, которые и в самом деле не заметили во мне звезду, но отнеслись ко мне крайне гостеприимно и чрезвычайно радушно. Я представилась им хорошей Костиной знакомой, банковской служащей. Придумать сказку о том, что я работаю в банке, мне пришлось для того, чтобы оправдать наличие дорогой иномарки, на которой я пожаловала в деревню. В тот день немногочисленные местные жители побаловали меня картошкой в мундире и домашним сливовым вином. Я рассказала разные столичные новости и пообещала приехать еще.

Мне почему-то показалось, что дача, принадлежавшая Костику, это идеальное место для того, чтобы спрятать деньги. Их можно спрятать прямо в сенях хотя бы на первое время. Костик на даче вообще не показывается. Дом постоянно закрыт, а чужаки объезжают деревню стороной, считая ее убогой и вымершей. Как только пройдет немного времени и я пойму, что эти деньги принадлежат всецело мне, я переложу их в другое место и начну ими пользоваться по праву. А сейчас… Сейчас лучшего места просто не найти.

Переложив пакет в спортивную сумку, я застегнула на ней молнию и кинулась к зеркалу. Собрав волосы в пучок, я надела старые джинсы, линялую майку и нацепила на нос темные очки. Чем скромнее я буду одета, тем меньше буду вызывать интереса у окружающих. На кого я сейчас похожа? На дачницу… На совершенно безразличную к своему внешнему виду женщину, но только не на звезду, это уж точно… Повесив спортивную сумку на плечо, я закряхтела от тяжести, но затем подумала, что своя ноша не тянет, и выскочила из квартиры. Пробежав мимо «мерса», принадлежащего Михаилу, я села за руль своего автомобиля и покинула так называемую дачу.

Выехав на объездную дорогу, я сразу же свернула на проселочную и обратила внимание на то, что уже начало темнеть. Стрелка спидометра ползла к ста двадцати, а машина неслась как зверь. Наверное, кому-то покажется настоящим безумием то, что я везу семьсот шестьдесят тысяч долларов в заброшенную деревню, но для меня эта идея показалась настоящим выходом из сложившейся ситуации. Далеко, непредсказуемо и надежно…

Через пару часов показалась река, а это означало, что я уже почти подъехала к нужному месту. Увидев прохудившуюся крышу Костиного дома, я сбросила газ и припарковала машину недалеко от входа. Покосившись по сторонам, я поняла, что местные жители в количестве четырех душ уже спят. Как и полагается в деревнях, они рано ложатся и рано встают.

Взяв спортивную сумку, я выскочила из машины и решительно направилась в дом. Обследовав «дачу» на предмет того, был ли кто здесь в мое отсутствие, я пришла к выводу, что с того самого момента, когда я приехала сюда в последний раз, здесь ни разу не ступала нога человека. Закончив обследование, я зажгла свечу и направилась в амбар, находящийся за домом. Амбар пришелся мне по душе. Совершенно неприметное, не бросающееся в глаза место, которым уже не пользовались тысячу лет и уже вряд ли когда-нибудь воспользуются. Подойдя к скошенной деревянной стене, я отодвинула от нее различный хлам и с интересом посмотрела на прислонившуюся к стене лопату. Приняв окончательное и бесповоротное решение закопать сумку с деньгами в землю, я схватилась за лопату и принялась рыть яму. Когда дело было сделано и бесценная сумка опустилась на самое дно, я перевела дыхание и потерла друг о друга затекшие ладони. Перетащив на перекопанное место кучу прогнивших досок, я вышла из амбара и устало посмотрела на звездное небо.

Ну вот и все. Я никогда не видела никаких денег и не имею к ним ни малейшего отношения. Взяв ведро, я направилась к единственной колонке, стоявшей посреди деревни, для того, чтобы умыть изрядно вспотевшее лицо и перепачканные руки. Набрав четверть ведра, я вылила его себе прямо на голову и заметно взбодрилась. Затем вновь набралаводы и вымыла руки.

— Здорово, дочка! Какими судьбами?

От испуга я выронила ведро и чуть было не потеряла дар речи. Рядом со мной стоял дед Герасим и улыбался своей широкой улыбкой, сквозь которую просматривались полусгнившие и заметно поредевшие зубы.

— Ты, что, дочка, меня, что ли, напугалась?!

— Конечно, напугалась. Тебе что, дед, не спится? Ты что по ночам шатаешься? — постаралась прийти я в себя.

Да я уже почти спал. Да только слышу, что на нашу окраину кто-то едет. Мотор у тебя реактивный, а фары такие мощные, что полдеревни освещают. Ну я, стало быть, поднялся и решил посмотреть, что за гость к нам пожаловал. Сама знаешь, что нас тут гостями не балуют. Сюда, почитай, никто не наведывается. А ты чего в такой поздний час приехала? Случилось чего?

— Ничего не случилось, — я старалась казаться как можно более безразличной и сморщилась от жуткого перегара, который исходил от деда Герасима. — Послушай, а ты чего так набрался-то?

— Да разве здесь наберешься? Одно слово — самогонка. Анька, а ты мне в прошлый раз бутылку обещала… Неужели забыла? Я ведь, дочка, за этим-то и пришел…

— Ой, дед, прости. Столько дел в городе было, просто из головы вылетело. Ну, хочешь, я тебе денег дам? Ты сам себе купишь.

— Да, что мне толку-то от твоих денег, — заметно расстроился дед. — Это там у вас в городе деньги в цене. А тут какой от них прок? Вот если бы ты, так сказать, натуру подогнала. Коньячку или хорошей водочки. А с деньгами мне нужно идти до дороги, ловить попутку и ехать в райцентру. А в райцентре этой только хлеб, сахар, хозяйственное мыло да бормотуха.

— Дед, а ты что, дальше своего райцентра никогда носа не высовывал? Ты бы доехал до железнодорожной станции и в ближайший пригород отправился. Там бы и закупился.