- Не ветер, а вообще все живое. Странно, я думала, что все эльфы умеют слушать Тишину. Разве нет? - Эльф снова покачал головой.
- Я не слышал о такой способности у эльфов.
- Да? Странно... - Я уже собиралась уходить, как в голову мне пришла шальная мысль. Я развернулась на месте и окликнула эльфа. Он обернулся, а я весело спросила:
- А хочешь, я помогу тебе услышать песню ветра? - Он на секунду задумался, а потом уверенно кивнул.
- Ладно. - Я подошла к нему вплотную, одновременно отметив, что Аннимо Орве выше меня почти на целую голову, и приказала:
- Расслабься и закрой глаза. - Эльф недоверчиво посмотрел на меня недовольным взглядом, но подчинился. Я же вновь сложила стихию Жизни, и, накрыв виски эльфа ладонями, попыталась дать ему услышать то, что могу слышать я.
Я ощущала Аннимо как сгусток ярко-синей энергии, прохладный и невозмутимый. Сама же я светилась ярким, пышущим жаром, золотистым светом, и свет этот разбивался о синюю глубину, не давая соединиться, чтобы стать одним целым, а без этого он не сможет услышать то, что могу слышать я.
Я наклонила его голову и легонько коснулась своим лбом его лба со словами:
- Аннимо, перестань сопротивляться. Доверься мне, иначе ничего не получится.
На удивление он послушался. Темно-синее сияние его ауры расступилось, пропуская золотистые лучи моей силы в глубину, туда, где играла нежно-голубая, небесного цвета сердцевина. Золотистое сияние коснулось ее, и в этот момент мир вокруг нас взорвался дивной музыкой, сплетенной из дыхания ветра, шепота трав и песни самой жизни. Мы с Аннимо стояли в центре этой круговерти звуков и голосов, а две наши ауры трепетали и переливались в унисон с песней Жизни...
Не знаю, сколько мы так стояли, наслаждаясь ощущением своей принадлежности к миру, когда вдруг тональность песни изменилась. Порывы ветра закричали об опасности, а травы зарыдали, сминаемые тяжелыми сапогами.
Я вздрогнула и вернулась в реальность.
Эльф, стоявший рядом со мной, тоже почувствовал неладное - он напрягся и, сняв лук со спины, наложил стрелу на тетиву. Я же побежала будить отряд. Но стоило мне только рвануть к костру, как степь ожила - было ощущение, что она поднялась и двинулась к нам навстречу, воплотившись в низкие, коренастые тела. Где-то за спиной запел лук Аннимо, а я, взмахнув руками, зажгла над нашей стоянкой яркий, почти дневной свет.
Отряд немедленно проснулся и, на ходу выхватывая оружие, ринулся в бой, но шум и вопли драки были немедленно прекращены мощным командным воплем Гидеона:
- Оружие в ножны!!! Мы должны сдаться!
- Что-о?!! - Взревел тролль, отмахиваясь своей алебардой от десятка невысоких существ, при ближайшем рассмотрении оказавшихся степными гоблинами - весьма похожих на человека, но ростом ниже среднего, заросших густыми волосами до самых бровей и обладающих на редкость уродливыми физиономиями.
- Приказ не обсуждается!! - Рявкнул Гидеон, и я в который раз позавидовала его мощному, натренированному голосу. Ребята, ворча и возмущаясь, опускали оружие, которое слегка побитые гоблины моментально увязывали в аккуратные свертки. Нас же они, несмотря на столь неласковый прием, попросту связали по рукам и ногам, даже не пытаясь побить или потыкать ножом, причем на ногах узлы располагались таким образом, что длины веревки хватало ровно настолько, чтобы идти не очень широким шагом, но сбежать не было никакой возможности.
Ребят построили в шеренгу по двое, связав веревками друг с другом, а нас с Милой связали отдельно, причем настолько бережно, что веревки почти не ощущались. Я тихо спросила у Гидеона:
- Почему ты приказал сложить оружие? - Он печально улыбнулся и кивнул на простирающуюся перед нами степь.
- Посмотри повнимательней. Что ты видишь? - Я присмотрелась и ахнула - гоблинов, окруживших нас, было не меньше трех сотен. И это на самый приблизительный взгляд. Глядя на мое ошарашенное лицо, Гидеон, невесело усмехнувшись, сказал:
- Здесь целая орда. А это значит - около пятисот воинов. Может, больше.
- Но...
- Даже если бы мы каким-то образом умудрились бы убежать, орда бы не отстала. А еще могла бы договориться с соседними кланами, и из степи мы живыми бы не выбрались.
- Тогда почему ты повел нас сюда?
- Потому что другого пути не было.
- И что же нам делать?
- Договариваться. И надеяться на то, что они отпустят нас сами.
Глядя на похотливые взгляды, которыми нас с Милой одаряли близстоящие гоблины, я думала о том, что фиг они нас опустят...
Нас дернули за веревки, и орда медленно пошла через степь, уводя нас за собой.
Вели нас недолго - минут двадцать. Лично у меня сложилось впечатление, что вся орда специально встала огромных размеров табором прямо у нас на дороге. Пока нас вели, я успела пять раз отговорить Милу от падения в обморок, восемь раз поругаться с Гидеоном и раз сто обозвать гоблинов нехорошими словами, которых те, к моему глубочайшему сожалению, не поняли. Наконец нас подвели к самому большому ярко-красному шатру, стоявшему в центре "табора", и, почтительно склонившись, расступились. Один из гоблинов, согнувшись в три погибели, вполз внутрь.
- Докладывать пошел. - Откомментировал Гирдык.
- Гидеон! - Пошипела я сквозь стиснутые зубы. - Если они попытаются посягнуть на мою девическую честь, я сожгу к коврюжьей матери всю орду. И плевать на последствия. Живой я им не дамся!
- Не перебарщиваешь? - усомнился он.
- Ничуть. - Уверенно ответствовала я, забыв добавить, что после такого мини-армагеддона в живых останусь только я одна. Мила вцепилась мне в локоть.
- Ллина, я боюсь! - Трагическим шепотом доложила она, впиваясь в мой локоть еще сильнее.
- Мила, успокойся!! - Зашипела я, пытаясь отодрать ее намертво вцепившиеся в мой локоть пальцы. - Я от тебя ни на шаг не отойду, обещаю. А со мной ты не пропадешь.
- Честно? - Сиплым шепотом спросила она, едва сдерживая слезы. Девушка мелко дрожала, и я могла понять ее. Я и сама в ее возрасте больше всего боялась, что надо мной могут совершить насилие. А потом я стала Путешественницей, и страх по этому поводу ушел раз и навсегда. Поэтому я улыбнулась максимально непринужденно и ответила:
- Честно.
Вроде бы помогло - Мила выпрямилась и перестала цепляться за меня. Я мельком глянула на эльфа, вокруг которого собралась большая часть табора, шумно обсуждавшая его внешность. Эльф держался молодцом, невозмутимостью напоминая ожившую статую, но когда какая-то гоблиха, больше смахивающая на Бабу Ягу на последнем издыхании, особенно громко и непечатно прокомментировала тыл эльфа, даже он вздрогнул.
Наконец полы шатра зашевелились, и вся орда моментально затихла...
Повисло благоговейное молчание...
Из шатра вышел... вышло НЕЧТО.
Нечто обладало почти двухметровым ростом, мощной комплекцией, хотя и похлипче чем у Гирдыка, редкостной волосатостью и на диво отвратительной и зверской рожей без малейших проблесков разума в маленьких, глубоко посаженных глазках. Мила наклонилась ко мне и шепнула:
- А наш-то тролль намного круче! - Я согласно кивнула - Гирдык по сравнению с этой "отрыжкой природы" (причем судя по всему на момент создания сего субъекта природа-мать мучалась жесточайшим похмельным синдромом после празднования очередного юбилея дня сотворения мира) смотрелся красавцем писаным... А уж про Аннимо Орве я молчу...
Да уж, правильно говорят, что кому-то природа мать, а кому-то - теща. Причем на редкость злобная...
Вышеописанное существо громко рыгнуло, чем добавило своему облику еще больше неземного очарования, и сказало густым прокуренным басом:
- Я - Большой Тыр, предводитель славной орды степных гоблинов... - Я фыркнула и тихо переспросила:
- Как он сказал? Большой Дыр?
- ...И сегодня вы - наша добыча. - Продолжил гоблин, между делом почесывая себя пониже спины. - Короче, что вы можете предложить нам в качестве выкупа за свою жизнь и свободу?
Я тихо прокомментировала:
- Видать, долго речь репетировал... - Гоблин, к счастью, меня не услышал, а от нашей группы вперед вышел Гидеон.
- Я командую своими людьми. В поклаже есть золото - возьмите его в качестве откупа за право прохождения через ваши земли.
Гоблин задумался, и тотчас к нему подбежал низенький и щуплый гоблин. Большой Тыр наклонился к нему, а мелкий начал быстро-быстро что-то шептать ему на ухо. Потом глава орды выпрямился и громогласно объявил:
- Вашего золота хватит только на двоих. Выбирайте, кого отпустить. - Гидеон обвел нас взглядом и сказал:
- С нами путешествуют две девушки. Отпусти их, а мы останемся.
Я чуть было не заорала: "Гидеон, ты благородный идиот!!!!!", но сдержалась. Я только шепнула Миле:
- Что бы ни случилось, держись подле меня. - Девушка подняла на меня непонимающие глаза.
- Ллина... Но ведь они обещали, что отпустят двоих...
- Господи, Мила!! Неужели ты не понимаешь??? Посмотри на их женщин!! И после этого ты думаешь, что они нас отпустят???
Мила сровнялась цветом лица со своей белой рубашкой, а нас уже обступили гоблины, отделив от остальных. Гидеон, увидев, что нас уводят, возвысил голос:
- Вождь, ты же обещал их отпустить!!
- Я обещал отпустить двоих. Но не женщин. Они станут моими женами, а за это я отпущу вас всех. - Гоблин довольно захохотал. - Оружие я вам не отдам, а то еще захотите напасть на нас. За оружие я вам верну лошадей, еду и воду. Освободить их!
Гоблины моментально разрезали на них путы, а нас с Милой, напротив, отвели подальше, где местные гоблихи окружили нас живой стеной. Я смотрела на то, как Мила стремительно белеет, семимильными шагами приближаясь к глубокому обмороку, и молилась только об одном - чтобы у ребят хватило ума уйти подальше. Нас двоих я вытащу, но всех отбить не смогу... Гоблины сопроводительным эскортом довели наших до границ стойбища, где им вернули лошадей и все вещи, кроме денег и оружия. Тролль громко возмущался, костеря гоблинов на чем свет стоит, ему вторил гном; паладин и Гидеон о чем-то тихо разговаривали, явно строя какие-то планы, и только Аннимо Орве шел с гордо поднятой головой и абсолютно спокойным лицом, но... Когда он проходил мимо нас, я увидела, что глаза его из фиалковых стали темно-лиловыми, словно грозовая туча, и только это говорило о том, что в душе эльфа клокочет холодная ярость, которая только и ждет момента, чтобы вырваться наружу...
Когда в степи стихли звуки удаляющихся вместе с всадниками лошадей, Большой Тыр повернулся к нам. Одарив нас щербатым оскалом кривых, лет двадцать нечищеных зубов, гоблин пробасил:
- Вас отведут в мой шатер, где как следует подготовят к ночи в моем обществе. - Гоблины, видимо, сочтя сие заявление за крайне удачную шутку, разноголосо загоготали. Мила покраснела, а я, дождавшись, пока гогот чуток стихнет, добавила громким голосом:
- Это в смысле придушат до потери сознания, чтобы не мучались? - Теперь уже гоготали над Тыром. Тот на секунду перестал лыбиться, а потом рявкнул во всю глотку:
- А ну, тихо всем!! - Народ, вспомнив, кто здесь главный, быстренько заткнулся и разбежался по шатрам. Нас же повели в шатер, стоявший напротив обиталища Большого Тыра.
В шатре было темно и очень душно. Потом сопровождавшие нас четыре гоблихи зажгли какие-то масляные светильники, от которых стало чуть светлее, но к духоте присоединилась еще и жара. Потом они сноровисто стянули с нас одежду (Мила сопротивлялась и визжала, но после того, как я посоветовала ей успокоиться и дать себя переодеть, затихла и только смотрела на происходящее широко распахнутыми глазами), натерли каким-то маслом с ароматом розы и начали впихивать в принесенную женскую одежду, явно награбленную на большой дороге. Миле досталось почти новое очень короткое сиреневое шелковое платье, подвязывающееся под грудью широким шифоновым шарфом белого цвета, концы которого спускались почти до земли. Девушка оглядела себя в большом, треснувшем пополам зеркале, которое держали две гоблихи помоложе, и резюмировала:
- Какой кошмар. Я как будто из публичного дома. - Я же, сидя за занавеской, пока меня упаковывали в настолько непонятный наряд, что я даже не рисковала представить, как это должно выглядеть, успела порадоваться, что я втихую наложила на Милу успокаивающее заклинание. Теперь она хотя бы не пыталась упасть в обморок или удариться в истерику.
Наконец процесс одевания был завершен, и я вылезла из-за занавески со словами:
- Мила, поверь, у меня костюм еще хуже, чем у тебя!
Она повернулась и уставилась на меня с открытым ртом. Я обеспокоено дотронулась до волос:
- Мил, они меня, часом, не покрасили? - Девушка замотала головой, а гоблихи подтащили ко мне зеркало, в котором я смогла увидеть себя в полный рост.
Мать моя женщина, что же они со мной сделали!!
Во-первых, то, что на меня напялили, обозвать платьем было в высшей степени затруднительно. Ниже талии действительно была шелковая золотистая юбка до пола, расшитая по поясу мелким речным жемчугом, а вот то, что было выше, описанию не поддавалось. Больше всего это было похоже на лифчик, сделанный из часто понавешенных ниток жемчуга, который при малейшем движении колыхался, словно не желая держаться на законном месте. От конфуза спасало обилие жемчужных бус различной длины и фасона, полностью прикрывавших грудь наподобие воротника. А во-вторых, гоблихи превратили мои волосы в дикую мешанину косичек, которые переплетались вместе, создавая подобие прически. Прикинув, сколько времени я затрачу, чтобы привести волосы в порядок, я тихо застонала.
Мила, взглянув на меня, поняла мой стон по-своему.
- Ллина, как я тебя понимаю... Он действительно чудовище!
- Да ничего ты не понимаешь!!! - Взорвалась я. - Ты только посмотри, что они мне с волосами сделали!!! Я же их потом сутки распутывать буду!!! - Алхимик, видимо, решила, что я малость в уме тронулась, если в такой момент думаю о том, как мне придется волосы распутывать, а не о том, как бы поскорее смыться из этого чересчур гостеприимного места.
Гоблихи тем временем, видимо, удовлетворившись деянием рук своих, выдали нам по паре туфель на каблуках - белые для Милы и светло-бежевые босоножки для меня - и вышли из шатра, не забыв прихватить с собой зеркало. Мы с Милой остались одни.
- Так, Мила, слушай меня. - Я подсела рядом с подругой на гору подушек. - Сейчас я превращу нас в двух старушек. Не бойся, это будет всего лишь иллюзия...
...Шаги Большого Тыра мы услышали довольно скоро. Гоблин насвистывал незанятную песенку, видимо, предвкушая испытать неземное удовольствие в нашей компании. Наконец он широким жестом отдернул полог шатра...
...И уставился на нас выпученными глазами.
Я захихикала и кокетливо потянулась. Лежавшая рядом со мной Мила художественно повторила мое движение. У стоявшего у входа в шатер гоблина начала медленно отвисать челюсть.
Я чуть не засмеялась в полный голос, глядя на вытягивающуюся рожу Тыра.
Еще бы! Ведь не каждый день вместо юных девушек обнаруживаешь двух кокетливо хихикающих и томно изгибающихся старушек лет ста восьмидесяти в суммарном исчислении. Мы с Милой переглянулись и начали томно зазывать гоблина своими сильно измененными скрипучими и противными донельзя голосами.
Гоблин совсем побелел и машинально схватился за сердце.
Мила, видимо поняв, что к мужику вплотную подобрался кондратий, начала медленно подползать к нему, вихляя костистым тощим задом и зазывно проводя сухой и сморщенной ладонью по сильно выступающим ключицам.
Гоблин не выдержал сего зрелища и рухнул в глубокий обморок аки подрубленное дерево.
- Готов. - Уже своим голосом невозмутимо констатировала Мила. Я щелкнула пальцами, снимая иллюзию.
- Мил, ты его отправила в нокаут. Теперь сможешь с полным правом говорить, что при виде тебя мужики в штабеля укладывались! - Я улыбнулась, и, поманив Милу к себе, тихо сказала:
- Я сейчас на тебя невидимость наложу. Иди к лошадям, подбери двух и жди меня рядом с ними.
- А ты куда?
- За оружием. - Я провела над головой Милы раскрытой ладонью, делая девушку невидимой, когда та вдруг спросила.
- А как же ты найдешь меня? Ну, если я невидимой буду?
- Мил... - Улыбнулась я. - В конце концов, это МОЕ заклинание. Давай, иди. - Я подтолкнула ее к выходу. Когда полог закрылся за ней, я, предварительно наведя еще одну иллюзию, начала расталкивать Большого Тыра.
Минут через пять активных и с каждым разом усиливающихся пинков, гоблин приоткрыл глаза, но едва он узрел меня в новом обличии, то выпучил глаза еще сильнее и вознамеревался вторично рухнуть в обморок, но я, размахнувшись, хлопнула его по щеке костистой ладонью.
Гоблин передумал орать и уставился на меня.
Я мимоходом поправила косу у себя на плече и, слегка откинув капюшон, продемонстрировала окончательно ошалевшему от ужаса гоблину лысый череп вместо лица с зелеными огнями в глубине глазниц.
- Ну что, дорогой. На тот свет хотим? - Гоблин отчаянно замотал головой.
- Понятно, что не хотим... Никто не хочет... А ведь придется... - Тыр стал похож на привидение - в том смысле, что рожа перекосилась, как в предсмертной агонии. Я обманчиво ласково поинтересовалась:
- А злых дел никаких не делал в последнее время? Не убил, не ограбил, не обидел? - Гоблина перекосило еще пуще, и он начал биться головой о земляной пол, каясь во всех грехах сразу и клянясь больше так не делать, при этом все норовя облобызать край моего черного балахона.
Я брезгливо отдернулась.
- Значит так, покойничек... - Я сделала многозначительную паузу. - Отпущу я тебя на этот раз, но только если отдашь мне то, что украл в последний раз, и поклянешься, что тех, у кого украл, никогда преследовать не будешь, а то вернусь!
Гоблин часто-часто закивал и, подорвавшись к выходу, что-то проорал в проем.
Меньше чем через минуту передо мной уже лежала горка конфискованного у нас оружия. Я похлопала побелевшего гоблина по плечу и телепортировалась к лошадям. Две крайние были уже оседланы. Я метнулась к ним, сбрасывая иллюзию с себя и одновременно снимая невидимость с Милы. К счастью для себя, девушка не видела моего предыдущего облика. Я подбежала к ней, сгибаясь под тяжестью свертка с оружием.
- Мил, помоги мне нагрузить оружие на лошадей!!!
- Что такая спешка??
- То, что скоро гоблины прочухают, что их обвели вокруг пальца, и ринуться в погоню!! А нам надо еще наших найти!!!
Мы отвязали лошадей и, кое-как наскоро примотав сверток с оружием к седлу моей кобылы, вскочили на них и погнали во весь опор на юго-восток.
Степь встретила нас гробовой тишиной, прерываемой только шелестом травы, да редким стрекотанием сверчков. Мы неслись почти в полной темноте, освещаемые только сиянием летящего впереди нас светового шара. Отъехав настолько, что огни стойбища гоблинов растаяли во мраке, я остановила лошадь.
- Та-ак... - Протянула я. - Интересно, куда они подевались?
- Может, ушли? - робко предположила Мила, слегка ежась в седле - да, что не говори, а ночь была прохладной. Но наколдовать одежду я сейчас не могла - как-никак энергетический запас у меня далеко не бесконечный, а сегодня ночью я не только дважды призывала стихию Жизни, но и создавала весьма качественные иллюзии, которые требовали уйму энергии. Поэтому сил у меня оставалось ровно столько, чтобы суметь в случае необходимости создать огненное оружие... Я взглянула на предрассветное небо и покачала головой.
- Нет, не думаю. Оружие бы они не бросили.
- А нас??? - Возмущенно воскликнула она.
- Ну, ведь они нас уже раз оставили. А если бы я не была ведьмой, то мы с тобой сейчас уже пополняли бы гарем Большого Тыра.
От упоминания гоблина Милу передернуло, и я переключилась на другую тему:
- Как ты думаешь, где они могут быть?...
Поделиться соображениями Мила не успела, потому что чья-то огромная рука обхватила ее поперек талии и стянула с лошади. Алхимик успела только взвизгнуть, как ей тотчас заткнули рот. Я приподнялась в стременах и уже собралась зарядить в похитителя чем-нибудь помощнее, как вдруг резкий рывок сбросил меня с лошади на землю.
Я едва успела откатиться в сторону, и в моей руке появился ярко вспыхнувший огненный клинок...
И тут же послышался до боли знакомый голос Гидеона:
- Спокойно, это свои.
Чиркнуло огниво, и в степи зажглись один за другим три факела, осветившие картину. Милу с лошади стянул не кто иной, как Гирдык, а мне как всегда повезло попасть под горячую руку Аннимо Орве. Я распылила клинок, с укоризной глядя на виноватые лица друзей и соратников. Мила наконец-то вырвалась из рук тролля и кинулась на Гидеона.
- Как ты мог оставить нас там?? Вы бросили нас, бросили!!! Как вы могли? - Девушка бессильно разрыдалась, уткнувшись носом в плечо Гидеона. Тот неловко прижал ее к себе, гладя по волосам и бормоча что-то успокаивающим тоном. Я оглядела лица друзей и широким жестом предложила им разбирать спасенное оружие...
После того, как я выслушала благодарственные гимны в свою честь по поводу доставки столь ценного и любимого оружия, я устало уселась прямо на землю, потирая плечи от холода. Сэр Маркус наконец-то догадался запалить костер, и я подсела к нему, пытаясь согреться. И только тут окружающие заметили мою оригинальную одежду, которую я сегодня при всем желании не могла превратить во что-нибудь более подобающее. Тролль внимательно оглядел меня с ног до головы и резюмировал:
- Слышь, Ллина, а у гоблинов-то, оказывается, тоже вкус есть - из обычной девки такую конфетку сделали! - Я устало посмотрела на него, и вяло огрызнулась:
- А ты к ним вернись, они и из тебя конфетку сделают. - На что тролль ответил, что в гробу он видал все эти ленточки и косички. Я слабо отмахнулась и, завернувшись в шерстяное одеяло, честно попыталась согреться. В холодной степи, да еще и почти голой это плохо получалось...
...Я вертелась, как угорь на сковородке, не в силах уснуть от холода и влажного ледяного тумана. В конце концов, я не выдержала и подсела поближе к костру, надеясь согреться таким образом, но меня все равно бил озноб.
- Ч-черт... - Прошипела я сквозь зубы, с завистью оглядывая спящих вповалку вокруг костра боевых товарищей и растирая плечи. Тонкое одеяло было очень хорошо в сочетании с шерстяным камзолом и теплым плащом, но к шелковой юбке и трем десяткам бус оно мало подходило. В том смысле, что почти не грело.
Я встала и немного походила вокруг костра.
Роса, выпавшая за ночь, моментально промочила босоножки, и стало еще хуже. Я окончательно обозлилась, но ничего поделать было нельзя - до утра мои силы не восстановятся настолько, чтобы я сумела преобразовать эти дурацкие тряпки в нечто более подобающее, поэтому пришлось терпеть. Хоть мне и так уступили лишнее одеяло, которое я использовала в качестве подстилки, но я вправе была рассчитывать хоть на один теплый плащ...
Жмоты!!
Облегчив себе душу очередным нецензурным высказыванием, я встала и обошла вокруг спящих.
Остановилась напротив эльфа, глядя на расслабленное красивое лицо, спутанные золотистые волосы и темные ресницы-стрелочки, полукружиями лежавшие на щеках.
Почему-то мне стало вдруг так одиноко, что глаза защипало от слез. Я ощутила горячее желание усесться на землю, прижаться к твердому плечу и просто выплеснуть все то одиночество, изъевшее мне душу за девяносто восемь лет странствий, во время которых у меня не было ничего -ни дома, ни семьи, ни друзей. Ничего - только долг. И магия. И иллюзия полной жизни, в которой не было ничего, кроме опустошающего одиночества. Я сотню раз могла завести непродолжительный роман, чтобы заглушить это одиночество, но этого мне было бы мало. Я хотела постоянства, и не просто постоянства, а возможности разделить с любимым человеком нелегкую жизнь Путешественницы...
Я почувствовала, что по щекам текут слезы и, неслышно отойдя от эльфа, посмотрела на безучастное и бесконечно далекое небо... В груди разрастался тягучий ледяной ком, сплетенный из несбывшихся надежд, постоянного одиночества и невозможности просто так все бросить и уйти.
Я хотела уйти.
Но не могла.
И не потому, что меня бы держали, нет...
Просто я видела миры, которые погибали на моих глазах, которые погибли бы, если бы я не вмешалась...
В конце концов, чего стоит счастье одного человека против счастья и процветания даже не одного мира - сотен миров...
Правильно, ничего не стоит...
И вот тогда ко мне пришло это осознание, осознание того, что сейчас я делаю выбор. Выбор между возможностью иметь счастье, дом и семью и возможностью помочь тысячам людей и не-людей обрести это самое счастье...
Решение вырвалось из груди сдавленным всхлипом. Я упала на колени, прямо в мокрую траву, не обращая внимания на то, что ледяная влага пропитывает тонкую юбку, и тихо заплакала, оплакивая свою уходящую в небытие мечту любить и быть любимой, иметь семью, дом и детей... И маленький сад с вишневыми деревьями за окном... В детстве я обожала вишню... Я и сейчас ее люблю...
Странно, но слезы помогли.
В груди образовалась какая-то сосущая пустота, которая, все же, была несравнимо лучше, чем горечь.
И тут на плечо легко опустилась теплая изящная рука...
Я обернулась и увидела эльфа, смотревшего на меня мудрыми фиалковыми глазами.
...Отвернулась, пытаясь скрыть слезы, и преувеличенно весело сказала:
- Что-то у нас участились ночные свидания. Ты не думаешь, что мы подпадем под подозрение? - Аннимо ничего не ответил. Он только повернул к себе мое заплаканное лицо и осторожно вытер слезы.
Желание ощутить чью-нибудь поддержку усилилось донельзя.
Курылев Олег
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Майер Стефани
Шилова Юлия
Шилова Юлия