Чтение 32–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

– Что там? – спросил я, не сдвигаясь с места.

– Железный стержень!

Стальной колышек вбит на расстоянии полуметра от края пропасти, я потрогал, вколотили надежно, стена с этой стороны ровная и без острых выступов, что могли бы повредить веревку.

– И что? – спросил я.

Он буркнул хмуро:

– Не понимаю. Где веревка? Как они собирались возвращаться?

– Может быть, – предположил я, – умеют бегать по стене? Как тараканы?

Он смерил меня злым взглядом, но решил пока не задираться, время расплаты придет.

– Если вам не укоротят язык, – прорычал он люто, – это сделаю я. Но это потом. А пока надо спуститься. Я пойду первым.

– В темноту? – спросил я.

– А хотя бы…

– Нет, – сказал я со вздохом христианина, выходящего на арену Колизея. – К тому же главный – я. Вас, сэр Готмар, приставили всего лишь шпионить за мной. Вот и шпионьте. Сзади. С оскаленными зубами и отравленным кинжалом под полой. А я пошел…

Он злобно шипел, пока я привязывал веревку, но когда ухватился за нее и спустился на полкорпуса, буркнул:

– Станет страшно, орите погромче. Это у вас должно получиться хорошо. Вытащу… может быть.

– Вы сама доброта, – сказал я.

Даже в толстых боевых перчатках неприятное ощущение, когда вот так скользишь вниз и вниз, время от времени останавливаясь и вслушиваясь. Перед глазами убегает вверх то быстро, то медленно каменный разлом с прожилками древних наслоений, где, возможно, кости динозавров и трилобитов, а снизу приближается и никак не приблизится зловещая тьма.

Я всматривался, но там серо и однообразно, кроме того, тихо и никаких запахов. Шарик света высветил далекий каменный пол. Снова выложен изумительно точно плитками, только не цветными, чувствуется некая строгость, почти военная.

Подошвы коснулись пола, но пальцы так занемели, что едва разогнул. С неохотой подумал, что племяш потому и застрял – спуститься непросто, а подняться на такую высоту вообще немыслимо. Даже, если бы веревка осталась на месте.

Веревка затрепыхалась, я дважды дернул в ответ, успев подумать снова, что все-таки надо договориться про условные знаки. Веревка мелко задрожала, Готмар был готов иначал спуск сразу же.

Через некоторое время я услышал в полнейшей тиши сиплое дыхание, словно наверху подыхает дракон. Из темноты показались толстые подошвы.

Он скользил с нарастающей скоростью, я собрался, ухватил, но все равно с такой силой ударился пятками, что повалились оба. Я вскочил быстро, он долго и хрипло дышал, поднялся с усилием, прихрамывая и сразу же сказал горестно:

– Вот она!

В десятке шагов на покрытым пылью полу выступает замысловатый выпуклый узор сброшенной с большой высоты веревки. Я задрал голову, но ничего, понятно, не увидел, а Готмар сказал с хрипами в голосе:

– Нечисто дело…

– Полезем взад? – спросил я.

Он ожег меня злым взглядом и, не отвечая, пошел от стены, сильно припадая на левую ногу.

– Почему веревка внизу? – спросил я.

Готмар не ответил. Посреди зала нечто вроде саркофага, даже подходящие по случаю скорбные фигурки на стенах, только саркофаг втрое больше, чем ему полагается быть.

Готмар проговорил почтительно:

– Наши предки были великанами.

– А потомки измельчали, – согласился я и, окинув его взглядом, повторил со значением, – еще как измельчали.

Он буркнул нечто злое, от взмаха его руки пыль на крышке саркофаге взвилась столбом, обнажились глубоко врезанные в дерево узоры. Я провел по ним пальцем и решил, что это искусная имитация под дерево.

– Франк здесь ничего не трогал, – проговорил Готмар.

– Мертвяков боится? – спросил я. – А вы? Правда, страшно?

Он промолчал, только метнул в мою сторону ненавидящий взгляд. Я прошел дальше, стена испещрена значками, мне даже показалось, что я внутри египетской гробницы, там такие же руны, ведь все непонятное – руны, а еще – каббала проклятая.

Кровь в черепе разогрелась, стучит в висках. Ощущение, что здесь еще есть некто или нечто, помимо нас, появилось не сразу, но постепенно растет. Я обвел зал ошалелым взглядом. Готмар с топором в обеих руках и оскаленными зубами поглядывает по сторонам и время от времени угрожающе шевелит лезвием.

– Кажется, – пробормотал я, – начинаю понимать…

– Что? – спросил он нервно.

– Откуда, – сказал я рассеянно, – у вас странный город… С моря… даже с океана шла, как говорят, волна в сотни футов… а то и ярдов высоты, верно? И смыла с лица земли не только города, но и все королевство… Но не стерла подземелья, подвалы и вот такие наглухо закрытые комплексы…

Он спросил, нервно косясь по сторонам:

– И что?

– Что-то залила водой, а что-то древние успели заизолировать…

Он смотрел тупо, не понимая. Я продолжил не столько для него, как для себя, формулируя и стараясь уложить в сознании:

– Какие-то сорвиголовы вроде племяша, только много-много лет тому, сумели проникнуть в подобный подвал. Нашли нечто такое, что то ли восстановило, то ли выстроило новый город… А потом и они погибли.

Он посмотрел на меня с недоверием.

– Ну… по легендам, наши предки пришли в готовый город, это верно. Но почему те погибли?

Я пожал плечами.

– Может быть, чума. Может, что-то похуже. Мне, собственно, неважно. Сами виноваты! Главное, где ваш чертов племяш.

Он насупился.

– Я бы предпочел, чтобы о благородном сэре Франке говорили в более уважительном тоне.

– Прошу прощения, – извинился я. – На самом деле уважаю таких людей. Исследователей! Во все дырки нос суют. Даже в темные и дурно пахнущие. Не люблю только, что этих ливингстонов приходится отыскивать бедным стенлям, у которых своих дел по горло.

Издали раздался скрежещущий звук. Готмар вздрогнул, судорожно обернулся. Снова тишина, я ощутил чужой запах, однако он прошел вроде бы по стене и снова пропал.

– Что-то слышно? – спросил Готмар тихо.

– А вам?

– Кто-то приближается…

– У меня такое неприятное чувство, что вы правы.

Он затравленно оглядывался по сторонам, шарик света поднялся под самый свод и заливает светом весь зал. Резко усилившийся чужой запах ударил в ноздри, я дернулся и моментально выхватил меч. Готмар, глядя на меня, тоже выставил топор перед собой и замер, прислушиваясь. Я видел, как шевельнулись его губы, но спросить он ничего не успел. В одном месте свет померк, возникла густая тьма, оттуда прыгнули пятеро: трое троллей и два человека в кожаных доспехах, но в шлемах с опущенными забралами.

Я торопливо завращал мечом, сразу стараясь взвинтить темп до предела. Один из воинов неудачно сделал шаг, я разрубил ему плечо, отразил удар второго, увернулся от топора тролля и ударил по толстым, как бревна коленям.

Страшный рев разорвал тишину. Готмар в ответ тоже заорал, нагнетая ярость и стараясь испугать врага. Я ощутил, что в самом деле двигаюсь намного быстрее и успеваю опережать всех троих, а мой меч наносит им легкие раны, пока удачным ударом в горло не свалил тролля. Оставшиеся набросились на меня, я отступал, отражая удары и нанося ответные, а Готмар забежал со спины и ударил второго в кожаных доспехах в спину.

Тот закричал, начал поворачиваться и рухнул Готмару под ноги. Осталось двое, один повернулся к Готмару и сразу же нанес ужасающий удар топором сверху. Готмар подставил щит и упал, перекатился и вскочил на ноги. Щит остался на земле, он умело фехтовал топором, старательно избегая прямого удара, а я с размаху всадил меч троллю в живот, отпрыгнул, успев его выдернуть, вторым ударом отсек руку, а следом нанес тяжелый удар в голову.

Оставшийся тролль теснил Готмара и уже прижал к стене, когда я с силой вогнал ему меч в левый бок и повернул там, распарывая сердце. Монстр взревел так гулко, как кричала бы скала, тяжело повернулся ко мне. Мы встретились взглядами, в его глазах блистает, затухая, лютая злоба, и он рухнул наземь.

Готмар дышал тяжело, рука тряслась, когда оперся на топор. Я сказал сочувствующе:

– У вас кровь течет, сэр Готмар.

Он огрызнулся:

– Это зеленая кровь!

– И что? – спросил я.

– Это не моя кровь, – прорычал он.

– А-а-а, – сказал я. – У вас, значит, не зеленая?.. Ладно, тогда пошли.

– Куда?

– Неприятности приходят и уходят, – объяснил я, – но еще придут, если не доберемся вовремя до их творцов!

Он тяжело шел следом, я слышал как тяжелые шаги, так и сиплое дыхание, которое он старался сдержать, чтобы не дать мне злорадствовать.

– Не люблю подземелий, – сказал я. – Что-то во мне антииндианистое и не томбрайдерное… Мне летать охота, а не саркофаги двигать! Тоже мне, египтологи шлиманистые… Стой, куда попер?

Готмар оглянулся, очень рассерженный.

– Сэр Полосатый, я попросил бы вас повежливее!

– А что я сказал?

– Мы с вами не на «ты», к счастью, – напомнил он высокомерно.

Вздохнув, я сорвал со стены давно погасший светильник и швырнул вперед. Он зазвенел, подскакивая, в шаге перед Готмаром, и вдруг там провалилась целая плита. Готмар оказался на самом краю, даже наклонился от неожиданности и замахал руками.

Когда он выровнялся, я сказал холодно:

– Прошу прощения. Виноват, нужно было на «вы». И пусть я не успел бы договорить правильно построенную фразу, зато никаких нарушений…

Он посмотрел зверем, но смолчал. Я выждал, он не двигался, только угрюмо смотрел вперед, только бы не видеть мою нагло ухмыляющуюся рожу. Я подумал, сделал шаг, следующий по диагонали, еще два под стеной, пригнулся и сказал холодно:

– Можете вернуться. Но если вам угодно шпионить за мной и дальше, то повторяйте все мои движения. Ступайте шаг в шаг!

Пригнувшись, почти на четвереньках я двинулся вперед. Из стены вырвался сноп огня, я ощутил его жар на спине, когда он, как плевок дракона, впечатался в стену напротив. Готмар, побелев, двинулся за мной, точно так же прошел на четырех.

– Вон там, – сказал он угрюмо в спину, – дальше стена тоже оплавлена…

– Это да не заметить, – сказал я саркастически. – А вот куда сейчас?

Он промолчал, я поднялся и пошел прямо, а когда попался широкий красный квадрат, перепрыгнул его по высокой дуге. Из микроскопических щелей выпрыгнули блестящие лезвия и тут же скрылись. Готмар выматерился, я видел, как он ухватился за сердце.

– Смелее, сэр Готмар, – сказал я великодушно. – Кроме ваших неприятностей, у меня есть и другие радости.

Он пробурчал:

– Обычно от одних неприятностей нас отвлекают новые.

Проплывающий, как солнечная рыбка в темной воде, шарик осветил и вторую часть подземелья. На серой каменной стене висит с опущенной головой очень худой человек, слабый и болезненного вида. На руках и ногах настолько толстые стальные браслеты, что мы с Готмаром озабоченно переглянулись. Прикован к металлическим кольям толщиной в руку, вдобавок обе ладони пробиты стальными клиньями, глубоко всаженными в камень.

Я зябко передернул плечами: лодыжки распятого тоже в темной крови, из них торчат широкие шляпки стальных штырей. Длинные нечесаные волосы несчастного закрывают его лицо, я никогда не видел, чтобы отросли так, что почти касаются пояса.

– Круто с ним, – пробормотал я.

Распятый медленно поднял голову. Я охнул от неожиданности, а он отыскал меня мутным взглядом, губы шевельнулись, я услышал хриплый шепот:

– Попробуй и ты…

Я проговорил, запинаясь:

– Что попробовать?

– Разбить цепи, – проговорил он уже отчетливее. – Найдется же когда-то хоть один…

Я сказал поспешно:

– Да, конечно! Я сейчас… А что, другие уже пробовали?

Он прошептал:

– И не раз…

Бледные губы изогнулись в горько-насмешливой гримасе. Я выхватил меч и ударил по цепи, но лишь послышался звон. Готмар принялся рубить топором, однако на цепях не осталось даже царапины. Озлившись, я сунул меч и ножны, схватился обеими руками за верхушку стального болта, торчащего из раздробленной лодыжки несчастного.

Над головой послышался разочарованный голос:

– Нет, так не получится.

Я сцепил зубы и, не переставая тянуть, прохрипел:

– А как надо?

– Все зачаровано, – сказал он, я различил в голосе тщательно скрываемое страдание. – Только великий чародей может…

– А что нужно?

Мне показалось, что стальной штырь начинает подаваться. Я напрягся, чувствуя, как во мне просыпается нечто злое и упрямое. Пальцы стиснули металл с такой силой, что на нем останутся мои отпечатки, как на мокрой глине. Я тянул и тянул, а металлический болт в самом деле начал удлиняться.

– Нужна сила, – сказал распятый, – большая, чем у Тартеноса…

– А это кто? – спросил я, пыхтя и напрягая мышцы.

– Он и заманил в ловушку.

– Не обязательно, – прорычал я.

– Ты так думаешь?

– Да!

С последним словом я выдернул штырь и едва не упал навзничь. С него капала кровь, а длиной он оказался почти в два локтя. Распятый смотрел неверяще.

– Кто ты?..

– Просто странник, – ответил я и взялся за второй штырь. – Красивый, загадочный и прекрасный.

Готмар смотрел на меня с великой тревогой, топор не выпускал из рук, поглядывал на распятого, на меня и время от времени посматривал на темнеющий ход, откуда мы вышли.

Второй штырь мне удалось вытащить даже легче, хотя его забили почти по шляпку.

– Здорово же тебя страшились, – сказал я, задыхаясь, – если такими длинными…

– Меня и должны страшиться, – ответил он медленно.

Я перевел дыхание и взялся за его руки. Как только выдрал болт из одной руки, распятый тут же взялся помогать, второй вытащили вместе. К моему изумлению на его теле уже не осталось ран, раздробленные ладони сияют чистотой, нет даже шрамов, а когда встал на ноги и сделал пару пробных шагов, никто не сказал бы, что у него только что были раздроблены ноги.

– Я – Агалантер, – сказал он и посмотрел на обоих внимательно. – Агалантер из Зеленых Скал.

Я сказал вежливо:

– Добро пожаловать в мир, сэр Агалантер.

Готмар поклонился и что-то пробормотал. На лице Агалантера мелькнуло неудовольствие, лицо стало высокомерным и злым.

– Я не сэр, – бросил он раздраженно, – а великий маг.

Готмар поклонился.

– Простите, великий маг Агалантер.

Агалантер скривил губы.

– Да откуда вам меня знать? Двести пятьдесят лет, как подлый Тартенос заманил меня сюда и поступил так мерзко… Нынешнее поколение уже и не помнит!

Готмар нахмурился и спросил неуверенно:

– Не тот ли великий маг, который… убил короля Дертеля, изнасиловал его жену и дочь, отравил собственную мать, а потом предательски уничтожил своих учеников, сумевших достичь его мощи?

Агалантер кивнул.

– Тот. Только не короля Дертеля, как все говорят, а волшебника Йондра, не жену и дочь изнасиловал, а выкрал их и перевез в другое королевство, куда они и стремились, отравил не мать, а королеву оборотней Нри Лемгу, иначе с ней справиться было невозможно, и не своих учеников уничтожил, а учеников Черного Мага, которых он готовился выпустить в мир… Хотя да, уничтожил их предательски, но я был один, а их восемнадцать тысяч. А так все верно. Теперь вы понимаете, что вообще-то я вас должен убить…

Готмар молчал, а я ахнул:

– За что? Мы же тебя освободили!

– Вы видели мой позор, – сообщил он, – мою слабость, а я этого не терплю.

Готмар пробормотал:

– А как насчет обычной человеческой благодарности?

– Я маг, – напомнил Агалантер. – Мы стоим выше человеческой морали. Тем более, обычной.

Его взгляд уперся в меня, негодование во мне росло, еще не оформившись в ярость, дрожь прошла по всему телу, нечто во мне ощетинилось и приготовилось к драке.

– Что ж, – процедил я сквозь зубы, – попробуй, если сможешь… Я тебя приковывать не стану. Просто убью прямо здесь и сейчас! А пепел развею. И никто никогда тебя больше не спасет и не возродит.

Готмар замер, топор в его руках подрагивает то ли от напряжения, то ли от страха. Агалантер коротко взглянул на меня, я видел колебание на его лице, затем блеск в его запавших глазах медленно погас.

– В тебе есть мощь, – признал он. – Неясная мне… думаю, неясная и тебе… Хорошо, идите.

Готмар вздохнул с облегчением и попятился, зыркая злобно то на него, то на меня. Я кивнул, вложил меч в ножны.

– Да, мы пойдем. Но не потому, что отпускаешь, а потому что изволим сами!

– Гордая речь, – проронил он с кривой усмешкой. – Давно не слыхивал.

Уже в другом конце зала я обернулся.

– Ты остаешься?.. А если противник вернется приковать тебя снова? Или размазать по стенам, чего ты наверняка заслуживаешь?