Чтение 19–й страницы книги ~Ритер~

– Никого не прогнали, – покачал головой Рыбников.

– А как они вас встретили? – не унимался Антон. – Как вы сумели договориться? Что вообще произошло?

– Важно не как тебя принимают, а как ты воспринимаешь действительность, – возразил Рыбников. – Когда-то, еще в семидесятых годах, довелось мне почитать фантастический рассказ. Там люди открыли планету, на которой обитали странные существа. Если к ним относились по-доброму, они превращались в милых, пушистых, ласковых созданий. А если нет – оборачивались жуткими монстрами. В жизни так же. Люди редко являются злобными сами по себе. Чаще они реагируют на твое поведение.

– Легко сказать, – фыркнул Антон. – Когда Щекин со своими напал на нас, какая там могла быть доброта? Надо было защищаться.

– Необходимость уметь себя защитить никто не отменял. Но правильный путь – это путь предотвращения конфликтов. Я всегда говорил это вам на тренировках. А теперь для тебя пришла пора понять, что это такое на самом деле. Знать и понимать – не одно и то же.

– Сид сказал примерно то же, – заметил Антон.

– Да я и так понял, что он большой мастер, – усмехнулся Рыбников.

– Но все же, как вам удалось всех примирить? – недоумевал Антон.

– Не имеет значения, – отмахнулся Рыбников. – В конце концов, искусство решать возникающие проблемы оптимальным способом и есть мастерство. Дорогу осилит идущий. Важно, какие цели ставишь перед собой. Если выбираешь путь мира, может, добьешься его, а может – нет. Но если выбираешь путь войны, мира тебе не видать никогда.

– Но вы решили пойти по пути мира и добились своего, – пристально посмотрел в глаза учителю Антон.

– Да, я решил пойти по этому пути. Когда я покидал замок, там все было спокойно. К сожалению, для того чтобы понять, что устранять надо не противников, а конфликты, мне потребовалось перенестись в другой мир и пройти через всю эту мясорубку, – горько усмехнулся Рыбников.

– Сид говорил, что этот перенос был не случаен. И считал… что произошел из-за вас.

– Думаю, он слишком меня переоценивал. В любом случае, если и вас втянуло во все это, значит, вам это было нужно. Ты, по крайней мере, приобрел немало. – Рыбников выразительно посмотрел на инку на груди Антона.

– А те, кто погиб?

Рыбников развел руками и ничего не ответил.

Некоторое время они сидели молча, а потом Антон снова посмотрел на учителя:

– Значит, сразу после того, как вы убедились, что в замке все спокойно, вы отправились на поиски Тани?

Рыбников кивнул.

– И встретил тебя в первый день пути.

– Но все же, в первую очередь вы занялись улаживанием дел в лагере? – Антон нарочито медленно произносил слова.

– Там было больше десятка человек и три племени, нуждавшихся в защите, – Рыбников смотрел куда-то в сторону. – Я отвечал за них. Ты должен понимать такие вещи, Антон. Мы все любим Таню, но…

– Но Таня не ваша… – начал было Антон и тут же осекся. Абсурдность всех его подозрений, страхов, опасений вдруг стала ему очевидна. Он просто вдруг осознал, что Таня никогда не была любовницей Рыбникова. Антон смутился. – Простите, я не должен был…

– Ты думал, что Таня моя любовница? – насмешливо посмотрел на него Рыбников. – Нет, это не так. Она всегда была только одним из лучших моих учеников… Как и ты. Но я тебя огорчу. Тебя она тоже не любила.

– Я знаю, – неожиданно спокойно ответил Антон. – Но раз уж вы взвалили на себя ответственность за стольких людей, то дайте мне нести ответственность за Таню. Я спасу ее. У вас там ничего не получится. Даже если вы проберетесь в город. Даже если выкрадите Таню у Леодра… – Антон осекся.

– Ну, что же ты? Продолжай, – ободрил его Рыбников.

– Не спрашивайте меня почему, но я знаю, что вы встретитесь с Арисом, – выдохнул Антон.

– Ты думаешь, я не справлюсь? – Рыбников смотрел на ученика пристально и без капли иронии.

– Я не знаю, – покачал головой Антон. – Но что я знаю точно, так это то, что в живых останется только один из вас. И мне… мне будет горько в любом случае.

– Я понял, – прервал горячие излияния ученика Рыбников. – И я чувствую то же. Но как ты собираешься спасти Таню, не вступая в бой с Арисом? У тебя-то против него шансов точно нет.

– Сид и Аине говорят, что Таню готовят к продаже на торгах во время праздника Велеса. Если выкупить ее там, то все будет по закону, и никто не пикнет. Подумайте, ведь это и есть то самое оптимальное решение проблемы. Путь мира. Устранение конфликта, а не врагов. Эти сволочи хотят получить денег за Таню. Пусть получат и поперхнутся ими. Ничто в мире не остается без воздаяния. Но я спасу Таню, не проливая крови и не рискуя ничьими жизнями. Драгоценных камней и золота из инки Ариса уж точно хватит на покупку. Может быть, специально ко мне в руки попала именно эта инка, чтобы я смог участвовать в торгах? Может, это и есть замысел великой тайны?

У вас это не получится. Вам запрещено проходить в город. Как только вас обнаружат, на бой с вами выйдет Арис. Меня никто не изгонял. Если меня обнаружат люди Леодра, уж я сумею за себя постоять. Тем более что нападение будет незаконно и городская стража во главе с Арисом окажется на моей стороне. Я приду в город за день до торгов. Переночую в доме Аине. А после аукциона мы уйдем. Нас даже преследовать не будут. Зачем? Ведь они получат свои деньги.

– То есть ты хочешь сделать то, что задумали Аине и Сид? – уточнил Рыбников.

– Они посторонние люди, – отмахнулся Антон. – Они вовсе не обязаны этого делать. Вы этого не можете. А я сделаю все как надо. Положитесь на меня. Это мой долг.

– Это не твой долг, – покачал головой Рыбников.

– Хорошо, пусть это будет долг, который я взвалил на себя, как вы наш отряд и три местных племени, – мотнул головой Антон. – В конце концов, в кодексе чести ритера записано: ритер отвечает за принятый на себя долг перед отдельными людьми, но он не в ответе за весь мир. Оставьте спасение Тани мне.

Пауза длилась несколько секунд, в ходе которых собеседники пристально смотрели в глаза друг другу.

– Хорошо, будь по-твоему, – согласился, наконец, Рыбников. – Ты теперь мастер, и тебе решать. Сколько дней до торгов?

– Чуть больше полутора месяцев.

– Где ты их хочешь провести?

– Я думал, в замке, – сказал Антон и тут же прикусил губу. – Черт, я не подумал. Ведь люди Леодра и наместника наверняка будут искать меня там. Как же я раньше не сообразил?

– Наверное, потому, что тебе надо было повидать меня, – усмехнулся Рыбников. – А насчет людей Леодра и наместника не беспокойся. Отобьемся. Два ритера в одной крепости – это серьезная сила. Да и остальные наши ребята не промах.

– Нет, я не буду вас подставлять, – решительно ответил Антон. – Может, мы и отобьемся. Но могут погибнуть невинные люди. Наши ребята. Да и те… В конце концов, эти стражники не виноваты в том, что их нанял такой мерзкий купчина. Ведь если они придут, когда меня не будет, вы просто скажете, что не видели меня, позволите им обыскать замок, и они уйдут. Это путь мира. Устранение конфликтов, а не врагов. Ведь это тот путь, который вы выбрали для себя. А в лесу они меня не найдут. Кишка тонка. Да и я не пропаду. Я же ритер. А за это время приемы Сида с парными мечами отточу.

Рыбников внимательно посмотрел на ученика.

– Пожалуй, да. Раз ты так решил, пусть так и будет. Тогда тебе действительно лучше не появляться в замке. Люди там разные, и я не могу поручиться, что никто не проговорится. Сегодня переночуем, а завтра разойдемся. И успехов тебе… ритер.

Антон обвел глазами окружавший их уже совсем темный лес и зевнул.

– Будем ложиться спать?

– Успеешь еще, – буркнул Рыбников. – У тебе еще полтора месяца впереди, чтобы отоспаться. А разговор нам с тобой сегодня еще долгий предстоит. И последний.

– Почему? – встрепенулся Антон. – Вы считаете, что мы больше не увидимся?

– Может, да, а может, нет, – пожал плечами Рыбников. – Но как учитель и ученик точно уже разговаривать не будем. Ты стал мастером. А у мастера нет учителя. Мастер не идет за одним поводырем. Он следует своим путем и учится у всего мира. Главное – это опыт. Уже никто ничего не подскажет. Единственная опора: собственные ощущения и набитые шишки. Но все же я стал мастером несколько раньше тебя. Так что позволь, я расскажу, какие ошибки тебя могут подстерегать на этом пути. Авось и не вляпаешься.

Горевшая в костре ветка громко треснула, знаменуя начало нового, куда более серьезного разговора.

Прощание было тяжелым. Почему-то Антон ощущал его как уход из отчего дома в дальнее, полное опасностей странствие. Он понимал, что в ближайшее время не увидит учителя, но все же он не хотел оттягивать мучительной разлуки. Впереди была новая жизнь, полная опасностей и тревог, позади – учитель, к которому он испытывал чувство глубокой благодарности. Как и прежде, Антон не мог найти слов, чтобы выразить захлестнувшие его чувства, и вложил их в глубокий молчаливый поклон.

– Ну вот, наконец-то перестал в игры играть, – проворчал Рыбников и медленно, степенно, с чувством поклонился ему в ответ.

Но, когда, тяжело вздохнув, парень шагнул к лесу, учитель окликнул его.

– Антон, ты знаешь, может, это и глупое поверье. Все, что ты придумал, очень правильно и разумно… Но все же не зря говорят, что количество мастеров всегда одинаково, неизменно, константно.

– О чем вы? – удивился Антон.

– Я о том, – вздохнул Рыбников, – что четыре дня назад родился новый ритер. – Это значит, что один мастер должен покинуть этот мир.

Антон на несколько секунд остолбенел, а потом встрепенулся.

– Но ведь несколько месяцев назад погиб Йохан. Так что все в порядке. Константа!

– Возможно, – покачал головой Рыбников. – Но я все же боюсь… я чувствую, что этим не кончится. Здесь все так странно, так запутано, настолько неправильно… Не меньше, чем в нашем мире. Хотим мы этого или нет, но, похоже, кровь только началась литься. И кровь ритеров, в том числе, – он сделал паузу. – Ладно, извини, что напугал. Выбрось из головы. Может, это только мои стариковские страхи. Ступай, благородный Антон, и да пребудет с тобой великая тайна.

– Спасибо, благородный Никита, – спокойно ответил ему Антон. – Я запомню твои слова. Надеюсь, тебя больше не коснутся чужие битвы. Да пребудет с тобой великая тайна.

Глава тридцать третья,

об экзамене для танцовщицы

Таня сидела на лежанке в своей комнате. На ней был костюм для танца осы. Накидка покоилась на плечах. Косметика на лице была нанесена полностью в соответствии с традицией далекой родины Аине. Так же соответствовали традиции и массивные, треугольные золотые серьги в ушах и кольца на пальцах. Сегодня был особый день в ее судьбе. Еще пять дней назад Аине сообщила, что воспитанницу ждет экзамен, после которого Леодр решит, как распорядиться судьбой своей невольницы. В чем будет состоять экзамен, наставница не сказала, да, похоже, и сама не знала.

Она лишь вскользь заметила, что от такого человека, как Леодр, можно ожидать всего, и посоветовала тщательнее готовиться к испытанию.

Куда уж там тщательнее? От зоркого глаза Аине и так никогда не укрывалась ни одна малейшая оплошность ученицы, а наказания за леность и невнимательность всегда были неотвратимы и строги. Последние полтора месяца Таня занималась с наставницей наедине, поскольку та считала, что помощь демонстратора более не требуется. А может быть, причиной была ревность Симе. Сама Аине об этом не распространялась, как и не допускала более доверительных разговоров с ученицей.

Лишь однажды, после того как ночью во дворе были слышны крики и бегали люди с факелами (служанки, сменившие Чубенко, сказали потом, что искали пробравшегося в усадьбу вора), Аине вскользь сообщила, что пришедший спасать Таню Антон был разоблачен и чудом сумел укрыться от погони. «Смирись, рабыня, – сказала тогда наставница, – у тебя нет пути назад. Если ты будешь хорошей танцовщицей, то сможешь облегчить свою судьбу. Если плохой, то окончишь дни дешевой шлюхой в вонючем борделе. Единственное, что я могу для тебя сделать, это помочь тебе научиться лучше танцевать».

Отношения между Таней и Аине с тех пор стали становиться все прохладнее. Словно трещина пробежала. Наставница нарочито демонстрировала свое полное превосходство над ученицей и в искусстве, и в социальном статусе. Более того, она словно специально подчеркивала свою безучастность к судьбе девушки. И Таня решила, что те откровения и то тепло, которые подарила ей Аине некогда, были минутной слабостью пожилой женщины, угасшей вспышкой совести. А, в общем, старая танцовщица ничем не отличается от других обитателей поместья Леодра: так же труслива, сребролюбива и тщеславна. Таня решила, что зря рассчитывала на ее помощь, и даже начала подозревать, что именно Аине выдала людям Леодра Антона. Старая танцовщица снова стала для нее кем-то вроде одного из тюремщиков.

Известие о том, что Антон попытался ее спасти, но был раскрыт и бежал, не слишком огорчило Таню. Скорее ее порадовало, что родной Антошка избежал страшной опасности,не попал в плен, не продан в рабство и не убит. Она и не надеялась, что Рыбников или кто-то из ребят смогут спасти ее, поскольку считала, что любой ритер, пусть даже и снебольшим отрядом, беспомощен против всей государственной махины.

Таня рассчитывала только на себя и, конечно же, не думала отказываться от надежды вернуть себе свободу. Впрочем, она прекрасно понимала, что не сможет доказать своюправоту в суде, как и бежать из надежно охраняемой усадьбы Леодра. Ее надежды на побег были связаны с новым хозяином, который купит ее у Леодра. И, естественно, чем покорнее она будет, чем больше будет походить на смирившуюся со своей судьбой рабыню, тем меньше будут следить за ней на новом месте. Значит, выход был один: изобразить полное подчинение и как можно лучше осваивать танец, которому обучала ее Аине. Это девушка и делала, к вящей радости своей пожилой наставницы.

Была, впрочем, в жизни Тани еще одна проблема, с которой девушка не в силах была справиться. Уже через несколько недель после похищения она стала ощущать сильное эротическое возбуждение. В жизни Тани и прежде были моменты, когда она подолгу оставалась без мужских ласк. Несмотря на неизменно большое количество претендентов на ее любовь, девушка всегда была разборчива. Однако никогда еще, сколько она себя помнила, ей так не хотелось мужчины. Ночи временами превращались в сплошной кошмар, когда, не в силах заснуть, Таня извивалась в своей постели, силясь освободить связанные веревкой руки и хоть как-то утолить свое вожделение. Вначале Чубенко, а потом исменившие его служанки, увидев это, обычно давали рабыне выпить какой-то отвар, после которого она забывалась тяжелым сном.

Сны были блаженством, но всегда имели один сюжет. В них в ее комнату в сияющих доспехах с обнаженным мечом врывался красавец Арис, и Таня отдавалась ему со всей страстью, которую только была способна вообразить. Но после пробуждения наступало разочарование. Ласки прекрасного воина оказывались наваждением, а все тело пленницы вновь пронизывали тоска и желание страстного секса.

Это длилось непрерывно и не могло не отразиться в танце девушки, благо разучиваемые движения были очень эротичными. В начале Аине даже была довольна новым наполнением движений, но потом и она решила, что это чересчур. Однажды, задав ученице изрядную трепку, она даже прикрикнула: «О чем ты думаешь, девчонка? О танце или о мужскомчлене?» – чем вогнала Таню в густую краску.

С тех пор Таня стала как можно тщательнее скрывать свои чувства и стараться концентрироваться на танце. Но все же внутренний огонь разгорался все жарче. И, самое удивительное, что в качестве объекта всех эротических фантазий неизменно выступал один и тот же человек – начальник внешней стражи, благородный ритер Арис.

Вот и сейчас, подумав о нем, Таня ощутила характерную тяжесть внизу живота, а ее рука легла на грудь. Заметившая это служанка мигом сорвалась со своего места, намереваясь пресечь недопустимое поведение рабыни. Таня быстро отдернула руку. От слез удержал лишь страх наказания за потекшую косметику.

В комнату вошла Аине. Она остановилась перед Таней, пристально посмотрела на нее и спросила:

– Готова?

Таня кивнула. Аине сделала жест, приглашающий Таню следовать за ней. Девушка починилась. Вместе они вошли в знакомый зал, где целых три месяца Аине обучала ее танцу осы. Как обычно, у стены замерли в ожидании музыканты со своими инструментами. Но теперь в простенке между высокими окнами появились два золоченых кресла.

Аине поставила Таню лицом к креслам, шагах в десяти от них. Потянулись минуты ожидания. Наконец, входная дверь зала скрипнула, и вошел Леодр. За ним следовал согбенный желчный старик, на лице которого прочно застыла печать порока. Замыкала процессию Кимора.

При виде Леодра буря ненависти поднялась в груди у Тани, но она подавила ее усилием воли и ничем, кроме поджатых губ, не выдала своих эмоций.

Мужчины развалились в креслах. Кимора встала за их спинами. Окинув Таню безразличным взглядом, купец проговорил:

– Что же, в этом костюме она выглядит получше. Пожалуй, за нее можно будет получить достаточно денег, чтобы окупить твой гонорар, благородная Аине. Но это, конечно, только в том случае, если она еще и танцует достаточно хорошо. Пусть она покажет, что умеет. Ты помнишь наш договор. И ты, девка, надеюсь, не забыла. Сегодня экзамен в первую очередь для тебя. Если ты выдержишь его, станешь танцовщицей во дворце или богатом доме. Если нет, будешь шлюхой в дешевом борделе. Ты меня поняла?

Таня сдержанно кивнула.

– Итак, благородная Аине, – Леодр повернулся к наставнице, – я хочу проверить, так ли совершенно ее искусство. Я не хочу ударить в грязь лицом перед покупателями. Перед любыми покупателями, заметь. Дурная слава, среди любого сообщества, – это убытки для такого купца, как я. Поэтому я хочу убедиться, что ее танец растопит сердце любого зрителя. Пусть она станцует, но не для меня. Я человек чувственный и добросердечный. Достаточно девушке состроить глазки, и мое сердце тает. Поэтому в качестве экзаменатора выступит мой дядя Шес. Он прожил долгую жизнь. Ему уже минуло восемьдесят… И с тех пор как он обрел мужскую силу, он всегда возгорался, завидев красивого юношу, но оставался равнодушен к прекрасным девам. И если танцовщица растопит его сердце, я сочту, что она достаточно подготовлена. Начинайте.

По тому, как поджала губы Аине, Таня поняла, что речь купца сильно задела наставницу. Впрочем, женщина быстро совладала с собой и подошла к ученице уже с невозмутимым лицом.

– Ты всё поняла, девочка? – шепнула Аине на ухо Тане. – Не только мой гонорар, но и твоя судьба зависит от того, захочет ли тебя этот старый хрыч. Танцуй так, чтобы камень не устоял, если хочешь выжить.

Аине отошла в сторону и сделала музыкантам знак приготовиться. Таня тоже заняла исходную позицию в дальнем углу зала. Она была готова буквально испепелить взглядом ненавистных мучителей. Но когда заиграли первые аккорды, ее охватил ужас. Она вдруг поняла, что в такой ярости, которую она испытывала сейчас, она не просто не сможет станцевать хорошо. Она вообще будет не в состоянии танцевать. И что тогда? Жалкая рабыня в дешевом борделе? Конец надеждам на побег? Крах планов отмщения? Нет, этого допустить нельзя. Но что же делать? Как заставить себя танцевать?

Спасительная мысль мелькнула в мозгу подобно молнии. Арис, конечно же. Она будет танцевать для него, так, будто он здесь. Так, будто в этом зале нет никого, кроме него. Так, будто от этого танца зависит благосклонность возлюбленного.

Таня сорвалась вперед, отсчитывая такты музыки и удары своего сердца. Когда она выбежала в центр зала, то перед ее мысленным взором не было никого, кроме славного воина в сияющих доспехах…

Музыка смолкла. Таня сидела на полу, прикрываясь руками, полностью обнаженная, в одних украшениях и туфлях. Три предмета одежды лежали вокруг нее на равном удалении.

Таня встрепенулась. Образ прекрасного воина исчез, а на том месте, где она видела его недавно, белели три мерзких рожи. В зале царила гробовая тишина. Никто не шевелился. Первой ожила Кимора. Подойдя к креслу дяди Шеса, она заглянула ему в глаза и произнесла:

– По-моему, всё ясно, батюшка. Ишь, как глаза сверкают, да слюна течет. Уж он бы за нее сейчас принялся, если бы сердце выдержало.

Не слушая старуху, Леодр поднялся, шагнул к Тане и хриплым голосом заявил:

– Я хочу ее.

– Нельзя, господин, – возникла на его пути Аине. – Если ты возьмешь ее сейчас, она не сможет танцевать так еще месяц. Волшебство в том, чтобы она не ведала ласки мужчины.

– Я хочу ее, я господин, – рявкнул Леодр, отстраняя Аине.

– Это твое право, – склонилась Аине. – Оно и верно. Что в нем, в этом куше от торгов, когда можно позабавиться с такой ядреной девкой.

Леодр остановился. Было видно, что в нем происходит тяжелая внутренняя борьба. Наконец он махнул рукой и бросил:

– О боги, вечно эти дела. Кимора, приведи в мою спальню Анфису, немедленно.

Он быстрыми шагами направился к выходу.

– Леодр, – Таня медленно поднялась с пола, – я хочу, чтобы ты знал. Тем, что ты сделал со мной, ты подписал себе смертный приговор.

– Что?! – Леодр не верил своим ушам. – Палок ей.

– Нельзя, – снова выступила вперед Аине. – На теле останутся следы и не пройдут до конца Велесовых праздников.

– Ну, тогда ты отходи ее своей плеткой, – приказал начавший выходить из себя Леодр.

– Прости, достойный Леодр, – вновь склонилась танцовщица, – ты нанял меня обучить эту девушку танцу осы. Я это сделала и теперь жду вознаграждения. Палачом в твойгарем я не нанималась.

– Проклятье, – взвыл Леодр. – Ну, знай, рабыня, я смогу тебе отплатить.

Он быстро вышел из зала. За ним, тяжело ковыляя и бросая в сторону Тани похотливые взгляды, вывалился Шес.

– Следуй за мной, благородная Аине, – поклонилась танцовщице Кимора. – Я отведу тебя к казначею. Там ты получишь полный расчет. А потом, прости, тебе надо покинутьпоместье. Хозяин не любит…

– Я сама найду дорогу к казначею. – В голосе Аине звучала брезгливость. – Ступай, старуха, выполняй приказ своего хозяина.

Под тяжелым взглядом Аине Кимора словно еще больше сжалась и сморщилась. Двигаясь как-то странно, бочком, она выскользнула из зала. Жестом Аине повелела выйти музыкантам и повернулась к уже успевшей натянуть одежду Тане.

– Не стоило наживать себе столь могущественного врага, – покачала она головой.

Таня молча улыбалась и насмешливо смотрела в глаза наставнице. Она была рада, что Леодр будет знать, кто погубит его. Радовало ее и то, что Аине тоже попала в щекотливую ситуацию. Сделав вид, что не замечает взгляда ученицы, Аине приблизилась к ней почти вплотную и тихо произнесла:

– Завтра начинаются дни Велеса. Послезавтра открываются торги. Там тебя заставят танцевать перед покупателями. Чем лучше станцуешь, тем дороже тебя продадут. Станцуй как можно хуже. Будь неуклюжей коровой. Тогда тот, кто хочет дать тебе свободу, сможет купить тебя. Выпей это.

Легким, почти незаметным движением Аине сунула ученице в руку маленький флакончик.

– Что это? – Таня ошарашенно смотрела на наставницу.

– Я правильно оценила силу твоей ярости, – усмехнулась та. – Чтобы хорошо исполнить танец любви и покорности, танцовщица должна забыть о ненависти и дышать лишь страстью к мужчине. Поэтому все это время в пищу тебе подмешивали специальное снадобье, разжигавшее желание. Если я не ошибаюсь, именно благодаря ему ты сегодня станцевала так… что я получу свои деньги, а ты не отправишься в бордель. В этом флаконе сок травы, который подавляет в женщине влечение к мужчинам. Выпей его, и семь днейни один красавец не соблазнит тебя. Так что сможешь спокойно кривляться на помосте. А потом мы вместе отпразднуем твое освобождение.

– Значит ты… – Таня задыхалась от переполнявших ее чувств. – Почему же ты не сказала?

– Молодо-зелено, – усмехнулась Аине. – У меня не было уверенности, что своим поведением ты не выдашь себя. Удачи тебе.

Она сделала шаг назад и громко произнесла:

– Прощай, девчонка. Занятия с тобой не доставили мне большого удовольствия, но принесли немало денег. Надеюсь, мы больше не свидимся.

Аине резко развернулась и зашагала к выходу.

– Спасибо, – прошептала ей вслед Таня, украдкой открывая флакон.

Глава тридцать четвертая,

о заговоре

Когда Аине вернулась домой, Сид уже ожидал ее в гостиной. Заперев все двери, танцовщица уселась напротив старого друга.

– Как прошел экзамен? – спросил слепец, уставившись невидящими глазами в сторону Аине.

– Все хорошо, – ровным голосом ответила танцовщица. – Леодр остался доволен. Похоже, ее выставят на торги.

– Не сомневался в этом, – усмехнулся Сид. – Я собрал пятьдесят золотых гривен. Как думаешь, этого хватит?

– Не уверена, – покачала головой Аине. – За красивую рабыню распаленные мужчины на аукционе могут дать и больше. Я дала ей зелье, которое подавит в ней тягу к мужчинам на время. Не сомневаюсь, что ее строптивый характер даст о себе знать, и она что-нибудь выкинет во время торгов. Это собьет цену в разы. Хотя и тогда пятидесяти гривен может не хватить. Но пусть тебя это не беспокоит. Я добавлю, сколько надо.

– Благодарю тебя, благородная Аине. Я обязательно отдам долг.

– И не думай об этом, благородный старый слепец, – фыркнула танцовщица. – У меня свои понятия о чести и долге. Если я хочу потратить деньги на выкуп этой девочки, значит, так тому и быть.

– Ты хочешь взять ее в свою труппу?

– Хотела бы, но думаю, что толку в этом не будет. Она слишком горда и независима. Такие не умеют подчиняться. Я дам ей денег на дорогу или на обустройство в Несе, и пусть живет, как считает нужным. В конце концов, кто еще поможет человеку в беде, если не мастер великой тайны?

– Это верно, – усмехнулся Сид. – Я рад, что ты носишь титул благородной не только потому, что в складках одежды у тебя спрятана инка.

– Какой же мастер великой тайны без благородства и доброты? – Эти слова Аине произнесла так, словно речь шла о чем-то обыденном и само собой разумеющемся. – Ты останешься сегодня ночевать в моем доме, Сид?

– Если позволишь. Я ведь полагаю, что сегодня у тебя будут еще гости.

– Я никого не жду, – удивилась Аине, но, увидев улыбку собеседника, встрепенулась. – Ах, да. Возможно. Я удивлена, почему этот мальчик до сих пор еще не появился.

– Потому что он стал ритером и прекрасно понимает, что и когда нужно делать.

В дверь постучали.

– Кто там? – недовольно откликнулась Аине.

– Это я, бабушка, – прозвучал из-за двери голос Симе.

– Входи, – распорядилась Аине.

На пороге возникла юная танцовщица. Пройдя в комнату, она поклонилась и произнесла:

– Там, на пороге, этот парень, который приходил тогда с благородным Сидом. Он спрашивает тебя.

– Тот молодой благородный ритер, ты хотела сказать? – строго переспросила ее Аине.

– Ну да, – недовольно фыркнула девушка.

– Укороти свой язык и прояви уважение к достойным. – Глаза Аине метнули две яркие молнии в воспитанницу. – Неважно, кем был этот человек прежде. Неважно, что он молод. Неважно даже, что он отверг тебя. Он мастер великой тайны, а значит, даже его благосклонный взгляд – слишком высокая награда для тебя. Дай тебе боги за всю жизнь постичь то, чем он обладает сейчас. Окажи ему почтение, приведи сюда, а потом оставь нас. Разговоры мастеров не для ушей обычных людей.

Поджав губы, Симе снова низко поклонилась и вышла из комнаты.

– Как ты думаешь, она все еще любит его? – спросил Сид, когда за девушкой закрылась дверь.

– Конечно, – усмехнулась Аине. – Такие, как она, не отступают так быстро.