Чтение 19–й страницы книги ~Арес~

– Ну… когда я пью из этого кувшина, то представляю, что я сам графских кровей… привык уже к этому. Ты извини. 'Не продаст, – подумал Антипов. – Нарциссизмом болеет'.Виктор поставил кувшин на стол и демонстративно посмотрел в окно.

– Ну, не продашь и ладно, – сказал он. – Давай-ка лучше выпьем. То, что на столе, мы скоро допьем, так что неси еще. Гончар развел руками:

– А больше ничего и нету. Жинка-то только это оставила.

– Неужели совсем нету? – артистично удивился Виктор. – А я-то думал выпить с хорошим человеком. Мы вот встретились после стольких лет, а теперь уже не знаю, когда доведется свидеться.

– Ну… не то, чтобы совсем нету, – начал отвечать хозяин, поморщившись, – есть кое-что. Соседи мне оставили два бочонка. До завтра. А завтра мы уже поедем.

– Да? Это же хорошо, Мират, – весьма натурально обрадовался Антипов. – Если ты не продаешь кувшин, то куплю у тебя бочонок. Согласен? Я не думаю, что соседи будут в обиде, если ты выручишь за него хорошую цену. Огонек интереса зажегся в глазах гончара.

– А зачем тебе бочонок, Ролт?

– Как же, Мират? Это я для тебя стараюсь. Мы с тобой его вместе и прикончим.

– Что, весь?!

– Ну, конечно, весь. Что там пить? Пустяки. Да и Зентел на ночь советует. Вино для здоровья полезно, говорят.

Ранним утром следующего дня развалина по имени Виктор выползла из гостеприимного дома. Его сильно качало, в голове поселились барабаны, в глазах – звездочки, в мыслях – путаница, зато в сумке покоился заветный кувшин. Когда хозяин дошел до невменяемого состояния, то все-таки согласился его продать. И что удивительно, наутро о сделке не забыл. Антипов жульничал в выпивке как мог, но все равно это явилось ударом по молодому организму сына лесоруба. Новобранец искренне надеялся, что идея с кувшином того стоила.

Дальнейший путь до Парреана прошел без происшествий. Виктор несколько раз останавливался в селах, чтобы полить свою больную голову холодной водой из колодцев и к вечеру, когда на горизонте показались серые стены города, почувствовал себя вполне сносно.

'Посмотрим, как пройдет первая фаза плана, мистер Фикс', – подумал Антипов, подъезжая к коричневым массивным воротам, открытым нараспашку. Виктор пока еще не видел ни одного рва вокруг крепостных стен. Он решил подробнее расспросить об этом Нурия, если выпадет такая возможность.

– Куда, откуда, кто таков? – выговорил привычные слова один из бородатых стражников равнодушным тоном. Новобранец быстро отметил кожаные доспехи, шлемы и копья неочень хорошего качества. Впрочем, все это он видел еще во время визита в Парреан с бароном.

– Мират, дружинник его милости ан-Ральти. Прибыл к мастеру Пексте по поручению моего господина, – Антипов выдал заранее заготовленную версию, без стеснения использовав имя бывшего владельца кувшина.

– А, барон приказал тебе подучиться. Мало что умеешь? – стражник хохотнул, отчего черная длинная борода нелепо затряслась. Но Виктор уловил в тоне отголоски зависти. Похоже, что стражник был сам не прочь подучиться у хорошего мастера. Но для этого нужно, как минимум, перестать тратить деньги на женщин и выпивку, что выше сил некоторых особей. Остается завидовать тем, кто может справиться с собой.

– Мало что, – согласился Антипов. – Все время стоял на страже у ворот, так ничему и не научился.

Лицо бородача вытянулось. Он мрачно переглянулся с сослуживцами, хотел что-то сказать, резкое, судя по выражению глаз, но сдержался.

– Одна серебрушка и въезжай.

Виктору казалось, что это накладно, все-таки в прошлый раз барон заплатил за всех скопом, но он без возражений полез в кошель и достал требуемое.

Стражник буквально вырвал короткими и грязными заскорузлыми пальцами монету из руки воина, сунул какой-то кожаный жетон, а потом показательно отвернулся, словно приезжий перестал для него существовать.

Антипов посмотрел на свою ладонь. На потертой поверхности красноватой кожи были нацарапаны числа. Ему давалось пять дней. Потом, видимо, он должен был обновить жетон.

'Вот же мерзкая рожа, – подумал Виктор. – А если бы я не умел читать, то так бы ничего и не понял. Интересно, какой здесь штраф за просрочку? Или прямо в кутузку бросают? Да и вообще не помешало бы с местными правилами ознакомиться. А то влипну еще до того, как успею сделать главное'.

Новобранец проследовал по относительно знакомым улицам. Для начала он хотел найти место, где мог бы остановиться, и предполагал, что знакомый трактирщик, злостный разбавитель пива, поможет в этом.

Глава 24.

Парреан был забавным городом. В его архитектуре преобладали двух-трехэтажные строения, но материалы, из которых они были сделаны, различались в зависимости от районов. В центре, а также между центром и главными воротами, наблюдались почти исключительно каменные дома. Зато в остальных местах – деревянные. В последних жила беднота, да так, что в одном и том же небольшом доме нередко ютились двадцать, а то и больше семейств. Деревянные дома перестраивались, к ним добавлялись новые стены, домишки, имеющие вид сараев, но непременно со вторым этажом. Иногда первоначальный облик здания не угадывался вообще. Это все создавало невероятно комическое впечатление. Когда их узрел Виктор, то почему-то первое, что пришло ему на ум, – сравнение с коммунальными квартирами.

Антипов сумел устроиться довольно быстро. Постоялый двор, куда он попал по совету трактирщика, назывался 'Дворянский виноградник'. В нем традиционно останавливались виноделы среднего достатка и воины. Дворяне этим местом брезговали, но название вывески отражало честолюбивые мечты хозяина.

Когда Виктор сторговался с владельцем по поводу цены (серебряный в день), то оставил в небольшой комнате с окном часть пожитков, включая бесполезные копье и лук. И больше не стал там задерживаться ни на минуту. Его ждало главное дело.

План гостя города был прост. Он рассуждал так: жрецы знают о появлении нового бога и, судя по всему, отнюдь не рады этому. Им также известно, что у бога должен быть помощник, человек, на которого он опирается. По какой-то причине приспешники Зентела избрали своей целью ан-Орреанта, обвиняя его в пособничестве пришельцу. Причина неважна, важен факт. И что случится, если вдруг выяснится, что барон ни при чем? Виктор подозревал, что это кое-кого сильно разочарует. Но как доказать, что барон ни при чем? Очевидно, что нужно просто предъявить им настоящего 'преступника'. И сделать это желательно подальше от баронства.

Конечно, Антипов не собирался отдавать себя в руки местного правосудия. У него были другие мысли на этот счет. Можно ведь обозначить свое присутствие, не сдаваясь. Что для этого нужно? Лишь наглость и воображение. И то и другое имелось в избытке.

Виктор решил написать послание жрецам Зентела. И сделать это не на бумаге (письмо выглядело несерьезно, тем более, не указывало на местоположение отправителя), а подойти масштабно, чтобы напугать, разозлить и показать собственную значимость. Иными словами, заставить немедленно действовать. Так, чтобы жрецам стало совсем не до ан-Орреанта.

Понятно, что идеальная цель для послания – храм Зентела в Парреане. Именно там необходимо увековечить свои письмена. Тогда нужный эффект будет достигнут. Не на заборе ведь писать, в самом деле?

Антипов уточнил направление у хозяина постоялого двора и выехал. Теперь он был верхом и ему не приходилось судорожно озираться по сторонам, опасаясь, что какой-нибудь безумный всадник собьет его. Виктор двигался по городским булыжникам, покачиваясь в такт цокоту копыт.

Он проехал многолюдную Графскую площадь, посередине которой росло одно-единственное дерево, повернул на улицу Менял, где находилось множество лавок, и, как и предсказывал хозяин постоялого двора, вскоре очутился перед храмом Зентела, а точнее, целым храмовым комплексом.

За двухметровой каменной стеной располагались несколько зданий. Одно из них, несомненно, являлось храмом, зато другие, высокие и низкие, были либо подсобными помещениями, либо предназначались для проживания жрецов и служек.

Антипов с некоторой опаской въехал в ворота, но стражники не обратили на него никакого внимания. До заката пускали всех. Виктор проследовал по прямой дороге и вскоре спешился у коновязи. Там уже стояло несколько лошадей и гость города решил, что оставить верного Буцефала без присмотра будет безопасно. В самом деле, ведь стражакругом.

Воины, охраняющие храм, в бело-зеленых накидках ходили парами. За короткий путь от ворот до коновязи Виктор заметил четверых. Двое пошли в одну сторону, а еще двое –в другую. Похоже, что храм был под надежным контролем. И это совсем не понравилось Антипову.

'Так-с, господин Вийон, это вам не стишки кропать, – подумал визитер, – тут нужно обратиться к вашему второму я. Как слышал, вы тесно вращались в уголовном мире. Жаль, что не могу похвастаться таким же опытом. Но посмотрим. Деваться-то некуда, за этим и приехал'.

Виктор подошел к храму совсем близко, чтобы убедиться, что сооружение построено почти что в древнегреческом стиле. Вокруг прямоугольного здания шли ряды белых колонн. Они стояли на основе, покрытой зеленой плиткой. Такой же зеленой была и крыша. С точки зрения Антипова, наблюдалось лишь одно отличие от древнегреческого дизайна, но весьма существенное, – на крыше находились шесть небольших круглых и белых башенок без окон.

Посетитель смело направился ко входу, но был остановлен невысоким пожилым человеком в жреческих одеяниях.

– Внутрь с оружием нельзя, – серые глаза равнодушно скользнули по невежественному воину. – Можешь вон туда сложить. Потом заберешь.

Виктор не стал спорить, а подойдя к небольшой площадке, разгрузился, оставив на ней меч и топорик. Щит был приторочен к седлу лошади. Сторож даже не повернул головы, видимо, был уверен, что его распоряжение будет беспрекословно исполнено.

Антипов поднялся по трем невысоким каменным ступенькам, прошел мимо колонн и оказался внутри помещения. Кроме него там было еще несколько человек, но, в отличие от них, Виктор не стал сразу же 'пялиться' на статую Зентела, установленную в центре, а обращал внимание на детали. Так, например, он отметил, что деревянные двери храма довольно прочны и держатся на мощных железных петлях. Левая створка запирается на засов, для которого предусмотрена выемка в полу, а в правую вделан замок. Печальное наблюдение. Антипов не был великим специалистом по замкам.

Он прошел еще немного вперед и оказался перед большой, примерно в четыре метра в высоту, белой статуей Зентела. Бог держал в одной руке виноградную кисть, а в другой– кувшин. Виктор даже залюбовался его совершенным лицом, видимо, скульптор был очень талантливым.

'Красиво сделано, – подумал посетитель, – мне до такого мастерства далеко, но тем не менее…. Нос слишком прямой, без изъяна, бороды нет. Разве это хорошо? Настоящая красота должна быть немного ущербна. Но ничего, если все получится, то это мы подправим. Мое сердце настоящего художника кровью обливается, видя, что можно сделать лучше'.

Антипов быстро огляделся вокруг. Некоторые посетители были на коленях и молились, а другие стояли, кто у алтаря, кто у статуи. Впрочем, несколько человек чинно сидели на мягких скамьях, расположенных вдоль стен. Алтарь, расположенный почему-то за статуей, представлял из себя мраморное возвышение, сияющее белизной. Рядом с ним на специальных подставках располагались плошки с горящим маслом. В помещении царил запах благовоний.

Кто-то в белой мантии мелькнул неподалеку и Виктор тихим голосом задал вопрос:

– Господин, я это… хочу пожертвовать… где можно?

То ли жрец то ли служка, совершенно лысый, внимательно посмотрел на воина, мгновенно пришел к выводу, что от него крупных пожертвований ожидать не приходится и сказал:

– Вон там сосуд, солдат.

– Благодарю, – Антипов набожно поклонился статуи и алтарю и двинулся в указанном направлении.

Там стояла большая синяя амфора с вызывающей надписью: 'Искупление грехов начинается отсюда'. Виктор заглянул внутрь, заметил тусклый блеск монет, а потом демонстративно достал из кошеля серебро и, держа руку высоко над горлышком (чтобы все видели, что он бросает), отпустил монетку. Серебрушка сверкнула напоследок гранью и скрылась в темноте. 'Теперь ты мой должник, Зентел', – мысленно подытожил Антипов.

Он снова огляделся. Видимо, воин в храме представлял из себя привычное зрелище, поэтому никто не обращал на него внимания. Зато Виктор тщательно осмотрел стеклянные витражи, нижний край которых был расположен примерно в трех метрах над полом.

'Окна есть, а нормальных рам нет. Не открываются, – с печалью подумал посетитель. – А если разбить, то на звук сбежится вся стража. Жаль'.

Антипов еще немного походил туда-сюда, не заметил ничего интересного и вышел, разочарованный. Ситуация была скверной. Он уже знал, что сразу после заката двери храма запираются. У них не стоит стража – это плюс, но зато очень часто расхаживает вокруг, и двери, похоже, хорошо освещены – это минус. Окна же расположены в тени колонн, это хорошо. Но не открываются, а если и открываются, но с очень громким звоном – это плохо. Виктор не был 'медвежатником', но предполагал, что в храм можно попасть только двумя способами: через дверь или через окно. Невозможно, немыслимо! Новобранец не был бы удивлен, если бы узнал, что представители местного преступного мира даже не пытались поживиться церковной утварью.

Между тем, Антипов очень хотел оказать почести Зентелу наедине. Просто всей душой стремился к этому. Потому что иначе нельзя. За спиной замок. И по поводу грядущей осады богу виноделия следовало сказать отдельное спасибо.

Виктор нетерпеливо покусывал губы, перебирая один вариант за другим. Он еще ни к кому не стремился на ночное свидание с таким пылом, как к статуе Зентела. Конечно, можно было бы затаиться в храме, чтобы выползти из укрытия после заката, но проблема в том, что там совершенно негде спрятаться. Все отлично просматривается.

Визитер решил изучить другие здания комплекса. Солнце уже клонилось к закату, поэтому он торопился, опасаясь, что стража его прогонит. Виктор подобрал свое оружие, бросил оценивающий взгляд на коновязь и пошел вдоль колонн храма. Судя по тому, что его никто не остановил, подобные прогулки разрешались. Что неудивительно, храм – место публичное, как и баня.

Проходя мимо очередной стражи, Антипов заметил, что на поясе одного из охранников висел горн. Очень здраво – если что, можно быстро и эффективно подать сигнал тревоги.

Виктор не стал подходить к другим зданиям близко, чтобы не вызывать подозрений, но отметил, что несколько окон в одном из них открыты. Все, что ему удалось разглядеть, были ряды спинок стульев. То ли столовая, то ли зал заседаний. Открытые окна – хорошо, конечно, но какой прок от них, если они принадлежат столовой? Воина интересовал храм.

Когда посетитель обошел пару раз вокруг обители статуи и алтаря, раздался протяжный звук колокола. Храм закрывался от посетителей. Антипов не торопясь направился к лошади. А потом стал медленно отвязывать ее, наблюдая за происходящим.

В храм через единственные двери начали заходить служки, они что-то делали внутри, но вскоре все вышли, а последний запер дверь на замок. Потом зажег два факела переддверью и отправился в сторону серого трехэтажного здания, в котором находились то ли столовая, то ли зал заседаний.

– Проваливай, парень! – раздался за спиной недоброжелательный голос. Виктор обернулся и заметил двух стражников, сжимающих в руках копья.

– Ухожу, ухожу, – успокоительно заметил он, быстро взгромоздился на лошадь и отбыл, нисколько не сомневаясь, что ворота тоже вскоре закроются.

Антипов отправился на постоялый двор, отдал лошадь конюху, а сам поднялся к себе. Молодой воин был безутешен. Ему казалось, что в храм не попасть, а на ограде рисовать не хотелось. Он ведь не мальчишка какой, а серьезный человек, начинающий осквернитель святынь. Конечно, в крайнем случае, можно и на ограде что-нибудь изобразить, но тогда все поймут, как он мелок. Нет, к делу нужно подойти основательно. К мелкому врагу отношение соответствующее.

Виктор напряженно думал и не видел выхода. Он обещал снять осаду и снимет ее, чего бы это не стоило. Антипов с удовольствием разнес бы храм вообще по камешкам, и его нисколько не мучила бы совесть. Потому что противник ведь не шутит. В замке и Кушарь и плотник и Нарп… да практически все знакомые.

Постоялец уселся на матрас, застеленный каким-то серым тонким одеялом, обхватил руками голову и погрузился в размышления. Что делать? Храм или ограда? А если храм, то как? Похоже, что встреча наедине со статуей Зентела откладывается на неопределенный срок.

Неизвестно сколько времени Антипов просидел вот так. Он немного отвлекся, когда в дверь постучали.

– Входите, – пробормотал воин.

Двери распахнулись и в проеме показалась служанка, черноволосая особа средних лет, возможно, приходящаяся родственницей хозяину. Потому что в их чертах лица было что-то общее. Скорее всего, форма нижней челюсти, чуть выступающей вперед.

– Господин будет ужинать? – поинтересовалась женщина.

– Нет, не буду, – ответ казался резким, но Виктору это было безразлично.

– Как угодно. Хотя бы лампу зажгли. Масляная медная лампа стояла на табурете около стены.

– Обойдусь! Дверь захлопнулась. Антипов вернулся к прежнему занятию.

'Ну ладно, – думал он, – если с храмом не получается, испорчу хотя бы ограду. Жаль, конечно, очень жаль. Эффект будет не тот. Из-за храма все жрецы наверняка прибежали бы обратно в город, а ограда выглядит как мелкое хулиганство'.

Посидев еще немного, Виктор решил все-таки зажечь лампу, потому что комната погрузилась в почти полную темноту. Только из окна проникал слабый свет от факелов, горящих во дворе. Что толку сидеть в потемках?

На табурете рядом с лампой лежало оборудование для зажигания. Огниво. Любопытная такая вещь, состоящая из железной палочки, кремня и сухой тряпки. Воин чиркнул палочкой по кремню, посыпался сноп искр и тряпка загорелась.

Минуту спустя, когда лампа освещала комнату, можно было горевать при свете. Но Виктор почему-то не стал возвращаться к своему занятию. Он задумчиво смотрел на масляную лампу и его губы медленно складывались в зловещую улыбку.

Следующим утром Антипов проснулся очень рано. Он позавтракал в трактирном зале на три медяка, стремительно собрался и отбыл. Путь новобранца лежал на рынок.

Парреанский базар открывался с первыми лучами солнца. Ему принадлежала огромная площадь на окраине города. Ее специально не занимали никакими строениями и даже больше – снесли несколько старых зданий, чтобы дать дополнительное место такому прибыльному занятию.

Рынок было нетрудно найти. Виктор обнаружил его, почти даже не плутая. К глубокому сожалению воина, передвигаться по площади, уставленной торговыми рядами, верхом не представлялось возможным. Поэтому Антипов сдал лошадь на хранение стражнику у коновязи, что обошлось ему в медяк, и смело вклинился в толпу.

Молодого человека не интересовали ни фрукты, ни овощи, ни прочая снедь, но зато он, не торгуясь, купил две емкости с горючим маслом, а также черную краску и столь же черный плащ. Затем прошел мимо хозяйственных рядов, удержался от соблазна взглянуть на оружие и, после непродолжительных поисков, нашел то, что надо. Прилавок с музыкальными инструментами, а именно – с трубами. За этим прилавком стоял настоящий богатырь: коренастый человек с широченными плечами и руками-кувалдами, одетый в черный кожаный жилет на голое тело. Облик витязя довершал сплющенный нос и огромный шрам через поллица.

– Что остановился, солдат? – доброжелательно поинтересовался продавец, заметив колебания потенциального покупателя. – Что приглянулось-то?

– Это ты трубы продаешь? – недоверчиво спросил Виктор, с подозрением оглядывая могучего собеседника.

– Я. Кто же еще? – пробасил тот. – Мои трубы! Выбирать будешь?

Антипов подумал, что если вести речь о трубах, то в данном случае лучше подразумевать базуки, но вовремя остановил подобные ассоциации.

– Мне нужен горн, – сказал он. – Позвонче.

Богатырь задумался на несколько секунд, а потом схватил с прилавка небольшую медную трубу и протянул покупателю:

– Вот. Попробуй.

Виктор взял инструмент, поднес к губам и дунул. Ему приходилось играть и на духовых инструментах. Не часто, конечно, но основы он знал. По рынку разнесся гулкий вой, но люди даже не повернули головы. Наверное, привыкли к подобному.

– Нет, – сказал Антипов, качая головой. – Звонче надо.

– А ты разбираешься, – уважительно заметил продавец. – Ладно. Возьми вот эту.

Богатырь сунул руку куда-то под прилавок, пошарил там и извлек другую трубу, очень похожую на первую.

Покупатель дунул и в эту. Звук разнесся такой, что закладывало уши. Тон трубы был высок и прекрасен. На этот раз люди, стоящие неподалеку, не только повернулись, но и шарахнулись.

– Эта подойдет, – произнес Виктор. – Сколько?

– Тридцать серебром, – степенно сказал продавец.

– Сколько?!

– Тридцать.

– Да за такие деньги я вырежу свистелку из дерева и она будет звучать точно так же!

– А ты умеешь? – удивился богатырь.

– Умею, умею. Пять!

– Что?! Пять?! Да за пять ты только со свистелкой и будешь ходить! Двадцать восемь.

– За двадцать восемь я не буду ходить со свистелкой, а буду с ней ездить в красивой карете, которую куплю на сэкономленные деньги. Шесть!

Прошло довольно много времени, прежде чем цена в одиннадцать серебряных монет устроила обоих. Но все равно Виктор был очень огорчен тем, как быстро тают деньги, заработанные непосильным ратным трудом.

– Слушай, – сказал Антипов, уже собираясь уходить. – А ничего, если я проверю сейчас, как звучит сигнал тревоги нашего замка? Сюда стража с перепугу не сбежится?

-А у вас какой? – поинтересовался богатырь, слегка разочарованный сделкой.

– Вот такой. Ту-туу-ту, – промычал покупатель.

– Не надо трубить. У нас такой же.

– Что, везде? Даже у охраны жрецов?

– Везде.

– Ну, спасибо, – Виктор отбыл, получив всю нужную информацию.

Аренеперт, главный жрец Зентела в Парреане, неплохо перенес путешествие. Он даже нашел в нем некоторую приятность. Граф, мечтающий о поддержке жрецов для борьбы с соседом, дал войско без лишних вопросов. В распоряжении Аренеперта оказалось девять сотен: триста человек собственной храмовой стражи и шестьсот графских воинов. Магов же было двадцать четыре – большое количество. Восемь от графа, а остальные – сар-стража.

Главный жрец путешествовал в карете с комфортом. Он сидел на мягких зеленых подушках, подобранных специально под цвет обивки. Его сопровождали несколько доверенных лиц, чтобы развлекать беседой. Аренеперт не любил отказывать себе ни в чем, даже во время похода.

К замку ан-Орреант прибыли к вечеру. Огромное количество телег, осадных орудий, воинов и обозных требовало организации. Поэтому сразу никакого штурма не было, просто начали разбивать лагерь, и выслали к барону переговорщиков, обещая справедливый суд. Переговорщиков противник вытолкал взашей, впрочем, этого следовало ожидать.Жрец явился ведь за головой барона, это ясно всем.

В центре лагеря установили просторную серую палатку для Аренеперта. Все-таки посвященный пятой ступени – очень серьезная должность. Еще немного и он будет иметь право на то, чтобы стать магом. Не просто магом по рождению, а милостью бога. Большая разница! Рядом с этой палаткой – еще одну, для штаба. Один из графских сотников, осторожный человек, предложил обнести лагерь оградой на случай нападения арнепов, но главный жрец лишь слегка усмехнулся и оставил предложение без внимания.

Когда лагерь устроился, уже совсем стемнело, но графские командиры посоветовали провести пробную атаку. Были подготовлены несколько лестниц, но их едва успели приставить к стене, как они лихо запылали. Штурмовой отряд тут же отошел, потеряв несколько человек от стрел. Аренеперт философски пожал плечами и приказал готовить требушеты к завтрашнему дню.

Ночью враг предпринял неожиданную вылазку – несколько всадников выскочили из ворот и нанесли ущерб численности часовых, а потом так же быстро скрылись. Конечно, это оказало раздражающее действие на осаждающих, но все равно явилось каплей в море. Когда требушеты будут готовы, начнется серьезное действо.

Поэтому Аренеперт проснулся с чувством радостного предвкушения. Ему очень хотелось не пропустить интересное зрелище пожара. Он умылся, омыл руки, слегка подзакусил фруктами и был уже готов выйти наружу, как двери палатки всколыхнулись и в них буквально ввалился Укреа, посвященный второй ступени, еще молодой человек с короткой стрижкой и по-юношески круглыми щеками. Его мантия, когда-то белая, была покрыта толстым слоем пыли. Он сам тяжело дышал и водил из стороны в сторону безумными округлившимися глазами.

– Что такое, Укреа? Почему вы здесь?! – Аренеперт так удивился внезапному появлению подчиненного, что выронил из руки огрызок яблока. К счастью, тот упал не на пол, а на белый столик, стоящий перед жрецом.

– Беда, ваша благость! Беда! – мужчина с трудом сфокусировал глаза на начальстве и простер руки вперед. – Ужасно! Как это все ужасно, ваша благость!

Его руки дрожали. То ли по причине длительной верховой езды, то ли вследствие сильного волнения.

– Что за беда? Что случилось? – Аренеперт совсем не ожидал такого напора. – Ты вообще как здесь оказался?

– Скакал полночи и все утро, ваша благость! Кажется, загнал двух лошадей… не знаю….

– Укреа, каких еще лошадей? Что случилось-то? – главный жрец привстал из-за стола и поправил свой зеленый шарф.

– Беда! – гонец посмотрел на пол с таким видом, словно хотел немедленно рухнуть туда и больше никогда не вставать. – Мы нашли, нашли его!

– Кого? Да говори ты толком! – жрец ничего не понимал.

– Нашли… Посредника! Его!

– Как?! – изумленно выдохнул Аренеперт. – Настоящего?!

– Да, ваша благость, да! – гонец едва не рыдал. – Настоящего! О, ужас!

– Что? Почему ужас?! Это же радость! Где он?!

– Не знаю, ох, не знаю….

– Укреа, да что с вами? Придите в себя! Где Посредник, я вас спрашиваю!

– Нет… нет его… ушел, убежал, пропал….

– Как пропал?! А где вы его видели?

– В храме.

– В храме?!

– Мы не видели, ваша благость, просто он был там, – мужчина теперь уже почти стонал.

– Как был? А вы где были?

– Нас не было…. Аренеперт плюхнулся обратно на стул:

– Да объясните, объясните наконец!

Укреа тяжело задышал и зашарил руками по груди. Казалось, что просторная мантия мешает ему. Но потом сделал над собой усилие и изрек нечто связное:

– Он пришел ночью, ваша благость, как только стемнело. Один или с сообщниками, мы не знаем. Пришел, залез в храм и… осквернил его! О, ужас!

– Осквернил? Как?! – теперь уже и жрец пришел в небывалое волнение.

– Он… они залили все черной краской. И алтарь и даже статую.

– Статую?!

– Да, ваша благость. Разбитый кувшин, в котором была краска, мы нашли там же. О, ужас! Это ведь еще не все….

– Не все?

– На постаменте статуи нашего милостливого господина какой-то негодяй написал 'Зентел, надо делиться, ешкин кот'.

Жрец сильно побледнел. Он не знал, что такое 'ешкин кот', но подозревал, что это либо молитва, либо проклятие. Но даже без этого сам призыв делиться ввергнет господина в ярость. И тогда достанется всем!

– Это все? – спросил Аренеперт слабым голосом.