Чтение 20–й страницы книги ~Арес~

– Нет, ваша благость. Мерзавцы испортили и саму статую. Они пририсовали нашему господину бороду и усы.

– Тоже черной краской? – после секундного раздумья уточнил жрец. С его точки зрения, это был, конечно, грех, но не такой большой, как совет делиться.

– Да! И сделали еще кое-что….

– Что?

Посланник замялся. По его лицу было видно, что он пытается найти нужные слова и не находит их.

– Дело в том, ваша благость, что этот Посредник, похоже, очень плохой художник, – наконец начал отвечать Укреа.

– Плохой художник? – эхом отозвался Аренеперт.

– Да, очень плохой. Он оставил рисунки на стенах. Но они настолько низкого качества, что никто бы и не понял, что они означают.

– Но вы-то поняли? – последовал закономерный вопрос.

– Да, ваша благость. Но лишь по той причине, что он подписал их, чтобы все было ясно.

– И что там, на этих рисунках? – поинтересовался жрец все более затухающим голосом.

– Вы, ваша благость. А еще Его благочестие!

– Верховный жрец?!

– Да.

– И как он нас нарисовал?

– Вместе.

– Вместе?

– Да, вместе… вместе, ваша благость… в том самом смысле….

– Он подписал сверху рисунков наши имена?

– Не только имена… а еще и действия. Он ведь очень плохой художник, ваша благость. Аренеперт рванул за ворот мантии, зеленый шарф отлетел в сторону.

– Но как?! – вскричал он. – Как этот мерзавец проник в храм?! Там же охрана!

– Через окно, ваша благость.

– Разбил окно? Но почему никто не услышал?

– Был пожар в соседнем здании, там, где зал.

– Как пожар?

– Оно сгорело дотла, ваша благость, мы ничего не смогли сделать. Похоже, что этот мерзавец поджег его с помощью масла.

– Поджег?! Но ведь если разбить стекло в храме, это все равно слышно! Там же огромные витражи!

– Ваша благость, постоянно бил колокол и еще звучали горны. Стража играла тревогу. Посредник, видимо, подождал очередной сигнал трубы поблизости и в этот самый момент разбил окно. Никто ничего не услышал.

Аренеперт схватился за голову и начал рвать на себе волосы. Внезапно очень важная мысль озарила его. Он вскинул подбородок и в упор посмотрел на гонца:

– А откуда вы узнали, что это сделал Посредник?! Откуда? Вдруг кто-то другой?! Просто какой-то негодяй? Обычный негодяй!

– Он написал имя нового бога, ваша благость. Это был акт служения, – со вздохом ответил Укреа.

– Акт служения?! – жрец подпрыгнул на месте. – Имя! Какое имя?! Что же ты молчал?! Это же важно! У нас будет хоть что-то! Назови мне имя!

– Запямятовал, ваша благость, – гонец порылся в глубинах мантии и извлек оттуда клочок бумаги. – Перенервничал и запямятовал. Вот, я записал.

– Читай!

– А… л…, – начал Укреа, заикаясь – л-ло. Потом остановился, набрал полную грудь воздуха, сосредоточился и выпалил:

– Локи!

– Как?

– Локи, ваша благость. Так Посредник и написал. Вот, дословно 'Да здравствует Локи, великий бог вреда и обмана, мой покровитель'.

Жреца моментально прошиб пот. Надо же, к ним пожаловал бог-пакостник со странным именем. Такого, наверное, еще не было. Нужно срочно уведомить Его благочестие и господина! Хотя, наверное, они уже в курсе. Подобные новости разносятся быстро.

– А вы распорядились никого не выпускать из города? – с тревогой поинтересовался Аренеперт. Еще не хватало, чтобы Посредник ускользнул.

– Все ворота заперты, ваша благость, и с ночи не открывались, – отрапортовал Укреа. На его простоватом лице отразилось небольшое облегчение. Если они поймают наглеца, то начальство смилостливится. – Нуараа распорядился запечатать город до вашего возвращения.

– Это правильно, – кивнул жрец.

Внезапно двери в палатку колыхнулись и за ними раздался зычный голос Винста, одного из сотников.

– Ваша благость, – закричал он, – почти все готово. Мы можем начать штурм еще до полудня!

Аренеперт криво усмехнулся. Если бы он не вырос в хорошей воспитанной семье, то сейчас бы разразился площадной бранью. Какой, к демонам, штурм! Главный жрец хорошо понимал, что случится вскоре. И Его благочестие и господина будет интересовать один-единственный вопрос: если Посредник находится в Парреане, то что человек, ответственный за его поимку, делает в захолустье, рядом с замком какого-то жалкого барона?

Глава 25.

В Парреане росло мало травы, поэтому утренняя роса оседала бесконтрольно и где угодно. На стеклах богатых особняков, медных ободках ведер, наконечниках копий, дажена шлемах дремавших стражников. Росе сопутствовал запах, непередаваемый аромат города, который уже не спит, но еще толком не проснулся. Ночной прохладный ветер пытался разогнать человеческие запахи, заменить их сухим воздухом полей или влажным и терпким леса, но рассвет неизменно показывал, насколько напрасны эти старания.

Виктор не обращал особого внимания ни на росу, ни на городской аромат, усиливающийся по мере пробуждения жителей. Он очень торопился, пытаясь прийти первым к своему новому учителю фехтования, Пексте. Сегодня должно было состояться первое занятие.

Антипов ехал не с легким сердцем, а очень волновался по поводу произошедшего в храме Зентела. Нет, со стороны Ареса недовольства не ожидалось. Бог войны во время последней встречи заявил однозначно:

'Я не могу и не хочу контролировать все сферы. Любовь, мудрость, торговля, глупые шутки – это все вне моей компетенции. У меня нет никакого желания запрещать тебе любить или развлекаться. Главное – придерживайся плана. Стань хорошим воином, а то сейчас твой уровень все еще столь низок, что я не советовал бы принимать участие в серьезных сражениях. Хочешь сбежать от осады? Беги. От тебя пока что никакого толка не будет. В бегстве от неминуемого поражения нет ничего позорного, я тоже, бывало, бе… отступал. Даже считаю, что тебе лучше попробовать себя в турнирах. Кое-что закономерно проиграешь, кое-что случайно выиграешь, хорошо для начала. И учись. Учись!'

'А разве бог не чувствует обиды, если его последователь хотя бы в шутку обращается к другому богу?' – интересовался Виктор.

'Ты совсем не понял, что я сказал, – ответил Арес. – У богов могут быть какие угодно отношения между собой, плохие или очень плохие, но разделение по сферам деятельности – это незыблемая часть гармонии мироздания. Я не запрещал и не мог запрещать своим жрецам обращаться, например, к богине любви в поисках ее милости. Каждый из моих людей имел право поклоняться кому угодно в мирное время, но сражения – это моя вотчина! Все, что с ними связано, – мое! А остальное меня не интересует'.

'Но здесь ведь не так, – справедливо возразил Антипов. – В этом мире боги ревнуют своих верующих к другим богам, они даже четко разделились по территориям!'

'То, что здесь происходит, загадка для меня самого, – сообщил Арес. – Может быть что-то прояснится, когда я сумею проникнуть на местный Олимп. А пока что не знаю. Это выглядит странно'.

С последним утверждением Виктор был полностью согласен. Конечно, он не жил в Древней Греции, но все же ему казалось, что должно быть как-то иначе. Не столь агрессивно и непримиримо. Поэтому причина волнения Антипова крылась вовсе не в Аресе, а в местных жрецах. Ему казалось, что он недостаточно замел следы. Конечно, идея с кувшином была хороша, теперь после небольшого расследования подозрения в первую очередь падут на графа или его челядь, но ведь есть ниточки, за которые можно потянуть и выйти на сына лесоруба. Во-первых, продавцы масла и краски, а во-вторых, хозяин постоялого двора и трактирщик. Если последних опросить и сопоставить показания, то выяснится, что щедрый молодой воин имеет два разных имени и служит двум баронам. Однако Виктору хотелось верить, что до этого не дойдет. Хозяин постоялого двора и трактирщик плохо знали друг друга, с чего бы им болтать о нем, Ролте? Должно произойти нечто невероятно несчастливое, чтобы их показания легли рядом. Хорошо еще, что в свой первый визит к Пексте Антипов не назвался. Теперь он с легким сердцем мог считаться Миратом в местных фехтовальных кругах. А вот продавцы черной краски и масла – это уже серьезно. Осквернитель храма надеялся лишь на то, что еще не существует хороших следователей. Уверенность в этом была велика, но все равно не снимала тревогу полностью.

'Итак, господин Торквемада, – размышлял Виктор, – что они сделают со мной, если поймают? Принесут в жертву? Сожгут живьем? Сварят в кипящем масле? Или придумают что-нибудь эксклюзивное, специально для меня? Понимаю, конечно, что преступление и наказание изредка бывают взаимосвязаны, но я вообще-то на лобстера не похож'.

Иногда волнение Антипова усиливалось настолько, что он всерьез думал о немедленном возвращении к барону. Но здесь наблюдались трудности. Потому что ворота были заперты с той самой ночи, наполненной дымом, криками и сладостным ощущением небольшой мести. Парреан теперь можно покинуть, только имея специальное разрешение. Иными словами, всех пускали, но никого не выпускали.

С этими неспокойными размышлениями Виктор подъехал к знакомому светло-коричневому дому. В самый первый визит сюда молодой человек не заметил въезд во дворик, затосейчас проехал под небольшой аркой с правой стороны дома и оказался перед коновязью. Оставив здесь лошадь, Антипов распахнул широкую дверь, покрашенную в темно-зеленый цвет, и проник в тренировочный зал под открытым небом. Бывший студент уже знал, что в доме имеется и другое помещение для тренировок, под крышей. Но его, видимо, использовали лишь в плохую погоду.

Пекста, одетый в черные штаны и куртку, уже находился в зале. Он опустил деревянный меч, которым примеривался к бревну, висящему на веревках и посмотрел на вошедшего.

– А, это ты, – голос учителя был тих. – Ну-ка, иди сюда, посмотрим, на что ты способен.

Виктор вчера, после суетливой ночи, заплатил за пять занятий вперед, выторговав три серебряных монеты. Поэтому в этом дворике он находился по праву. А ничто так не укрепляет веру в себя, как обладание значительным имуществом или мало-мальскими правами.

– Бери свой щит и вот этот меч, – продолжал Пекста. – Готов?

Виктор кивнул и принял стойку 'борона'. Учитель оглядел его и одобрительно кивнул. А потом взял себе щит и другой тренировочный меч. Посмотрел немного на ученика, пружинисто покачиваясь на полусогнутых ногах, а затем внезапно приблизился и нанес прямой удар. Антипов парировал щитом, не задумываясь. Пекста отпрыгнул и после небольшого промедления провел серию атак. Виктор, руководствуясь наукой Нурия, старательно защищался.

Учитель снова отступил, взял в правую руку щит, а в левую меч, и пошел на сближение, пытаясь зацепить своим щитом край щита противника и 'поразить' правую руку ученика. Виктор тут же сделал шаг назад, закрылся и даже обозначил атаку сбоку.

– Хм, однако, – произнес учитель, оглядывая стоящего перед ним, – помню, что в самый первый раз ты мне говорил, что совсем ничего не умеешь. Соврал?

– Нет, господин Пекста, – Виктор с жаром отверг несправедливое предположение.

– А как тогда такое может быть?

– Научился.

– Научился? Этому? – на носатом лице учителя возникло неописуемое изумление. – За три-четыре недели? Занимался все дни напролет, что ли?

– Жить захочешь, еще не так раскорячишься, – пробурчал Виктор некстати вспомнившуюся цитату.

– Что? – не услышал собеседник.

– Ночей не спал, все тренировался, господин учитель! – громко и внятно доложил Антипов.

– Ну-ну. Ладно, проверим вот что, – Пекста отложил в сторону меч и взял короткое копье, стоящее в высокой корзине среди прочего инвентаря. Конец копья был обмотан тряпками.

– Этим владеешь? – поинтересовался учитель.

– Копьем в одной руке? Нет, – честно ответил Антипов. – Я и двумя руками с ним не справлюсь.

– Сейчас одноручное копье редко используется, – пояснил мастер, медленно выводя оружием круги. – А жаль. В среднем сочетание 'щит и копье' уступает щиту и мечу, но не на высших уровнях владения ими. Ты должен знать три правила, если вооружен копьем, неважно для одной или двух рук. Во-первых, никогда не выходи против щитоносца с мечом, если не знаком с его стилем. Во-вторых, рубящие удары копьем можно и нужно наносить, используй для этого широкое лезвие. Но только против копейщиков и воинов с двуручными топорами! Щитоносцев просто коли, если сможешь. В-третьих, никакой инициативы, просто используй ошибки противника. Помни эти правила не только, если копье в твоих руках, но если ты с мечом и щитом сражаешься против копейщика. Учись сразу же определять его опытность, иначе подколет как щенка, глазом не успеешь моргнуть. Защищайся!

Учитель мгновенно перешел в атаку. Виктор сосредоточился и, как ему показалось, отбил первый натиск. Но быстро выяснилось, что нет. Пекста закрутил копьем меч воина, а потом неожиданно поразил плечо, причем удар оказался продолжением вращения.

– Вот так-то, – сказал он. – Когда сражаешься с копейщиком, бойся этого. Вращение на два-три оборота и удар – основной прием. Ну ладно, с тобой все понятно уже. Знаешь основы работы со щитом и мечом, а больше ничего.

– Господин учитель, а вы, что, владеете всеми видами оружия? – поинтересовался Виктор.

– Всеми известными мне, – кивнул Пекста. – Какими-то лучше, какими-то хуже, но научить могу чему угодно. Если знаешь меч, двуручный топор, копье и цеп, то сможешь быстро освоить самое странное оружие.

– А никогда не встречали топора на длинном древке, которым можно колоть и цеплять? – Антипову не давала покоя мысль об алебарде.

– Нет, не встречал, но у меня есть нечто похожее. Пойдем, покажу тебе оружие. Думаю, что это входит в курс обучения. Или твой барон уже показывал? – учитель внимательно посмотрел на подопечного.

– Ничего не знаю, ничего не видел, – Виктор был сам в восторге от своей откровенности.

– Следуй за мной.

Пекста развернулся и пошел в дом, демонстрируя гибкую и тренированную спину. Антипов побежал за ним, потому что шаги учителя были слишком уж широки.

Хозяин открыл входную дверь, свернул направо по коридору, облицованному черным деревом с узорами, распахнул еще одну дверь и приглашающим жестом показал ученику 'заходи'. Антипов смело проследовал внутрь, прошел пару шагов и остановился, пораженный. Вся немаленькая комната от пола до потолка была увешана оружием. Чего здесь только не было! Мечи самой разнообразной длины и формы, копья со странными наконечниками, железные щиты с непонятными выступами, топоры, ничуть не напоминающие орудия труда лесоруба…. Плотность висящих предметов была настолько высока, что светло-желтая стена местами полностью затенялась.

– Здесь висят все типы оружия, которые мне известны, – сказал Пекста, обводя рукой стены. – Еще мой прадед начал собирать эту коллекцию. К сожалению, не все предметы настоящие, а некоторые из них сделаны по подобию. Вот, например, это копье. Ты видишь, какой длинный и широкий наконечник? Им можно и колоть и рубить. Но железо, из которого оно сделано, плохое. Копья такого типа изготавливаются на севере из специального железа. Твердого и гибкого. У нас такого нет. 'Он о стали, кажется, говорит', – подумалось Виктору.

– А что, это специальное железо в рудниках добывают, господин учитель?

– А где же еще, парень? – удивился Пекста.

– Ну, может быть, его сделать самому можно? – прозвучал невинный вопрос.

Мастер с подозрением посмотрел на собеседника, но быстро расслабился. Ученик казался обычным баронским подданным, хоть и был выдающимся болтуном. Такой вряд ли будет задавать вопросы с какой-то задней мыслью.

– Понимаешь… Мират, да? Понимаешь, сделать возможно, но запрещено законом, к сожалению.

– Запрещено? – теперь и голос Виктора был полон удивления.

– Да. Все, что найдешь в рудниках или еще где, то твое. Но чтобы что-то сделать самому, требуется разрешение жрецов. Вот еще мой прадед, тот самый, который начал коллекцию, попытался с приятелем-кузнецом усовершенствовать железную руду для оружия. Добился кое-каких результатов, но когда об этом узнали жрецы, то запретили категорически. Прадед отошел в сторону, а кузнец не послушался и вскоре пропал. С тех пор его не видели. И так во всем.

– Как во всем? – не понял Антипов.

Пекста вздохнул, выглянул в решетчатое окно и, не увидев других учеников, продолжил:

– Если ты придумал что-то новое, то обязан показать жрецам и получить разрешение на изготовление этого. Если разрешение дано, то продолжай. Не дано – ни-ни! Схватяти убьют.

'О, господин Галилей, тут, кажется душители прогресса собрались', – вывод был очевиден.

– А с этим… изобретением что случится, господин учитель? Заберут?

– Ну почему заберут? Оставят. Пользоваться можно тем, что есть, а повторять, копировать нельзя. Например, ты нашел такое вот копье, только настоящее, можешь оставить себе. Даже если кузнец, его выковавший, пропал бесследно, как и приятель моего прадеда.

– А если просто руду найти подходящую? – Виктор пытался понять логику странных законов.

– Тогда можно. Бери руду, плавь и делай копье. Но не вздумай руду изменять без разрешения!

'Изобретать нельзя, – догадался Антипов. – А все остальное можно. Вот маразм!'

– А маги, господин учитель? Разве они не могут сделать руду или даже доспехи лучше?

– Могут, Мират. Магам, как раз, этого никто не запрещает. Но желающих находится мало. Потому что почти никто из магов не знает, что и как нужно делать, а те, кто знает, не хотят тратить на это своего времени. Это же недели и месяцы работы над одним доспехом. Кто может это оплатить? Однако мы отвлеклись! Посмотри сюда. Видишь вот эту штуку? Это глефа. Похоже на копье, но вместо наконечника клинок. Может снабжаться и крючком.

Виктор воззрился на интересную вещь: к длинному древку было приделано легкое лезвие то ли топора, то ли чего-то типа этого.

– Оружие исключительно пехоты, с моей точки зрения, – продолжал учитель. – У нас не пользуется интересом, а вот западнее встречается часто. Там же есть и редкая разновидность для всадников, на которой режущая кромка не столь широка, а вот колющая часть очень хорошо сделана. Но это для одиночных наездников-умельцев. В строю лучше использовать обычные копья. То, о чем ты говорил, выглядит как глефа, должно быть.

– Да вроде тяжелее, – пробормотал Виктор.

– Что, лезвие массивнее? – заинтересовался Пекста. – Тогда это для очень мощных доспехов. Такие встречаются в единичных количествах. Нет смысла против них что-нибудь придумывать. За свою жизнь ты с такими и не столкнешься.

Вот в этом у Антипова были большие сомнения, но он благоразумно не стал их высказывать.

– Ты заплатил всего за пять занятий, – продолжал учитель, – поэтому я покажу тебе как можно больше, но по одному-два раза. Что запомнишь, то твое. Сначала ты освоишьправильную атаку с мечом. То, что я увидел, никуда не годится, хотя защита у тебя хороша. Потом поработаешь с копьем. Очень полезно для выживания и схваток с копейщиками. И старайся тренироваться как можно чаще. Найди себе напарника, лучше – из ветеранов. Позанимайся с ним, потом найди другого и так далее. Думаю, что в замке твоегобарона таких много.

Виктору не дали толком рассмотреть коллекцию, потому что прибыли остальные ученики. Они собрались во дворе, наемники, мелкие дворяне, представители купеческого сословия, и Пекста с Антиповым вышли к ним. Из пестрой толпы человек в пятнадцать отделились два помощника наставника – приходящие работники, выполняющие универсальную вспомогательную роль: от уборки территории до спарринг-партнеров.

К собравшимся присоединился и Виктор. Он встал за каким-то торговцем и слышал, как тот шепотом рассказывает своему приятелю-наемнику о кошмарном происшествии с храмом Зентела.

– Мне все выложил друг мужа сестры одного из храмовых стражников, – с жарким энтузиазмом шептал купец, рыжеволосый парень в добротной красной куртке. – То, что говорят, неправда! На самом деле это вбесившаяся из-за пожара лошадь разгромила храм, а служка, который полез под купол, чтобы обновить краску, не срывался вниз с ведром сам по себе.

– Слабо верится, – в тон приятелю отвечал наемник, здоровый детина в коричневой накидке поверх кольчуги. – Поговаривают, что там на стенах были страшные письмена,призывы демонов! А лошадь ведь не умеет писать. Подозревают, страшно сказать, одного из младших жрецов!

– Глупости, – купец стоял на своем, – мне точно известно, что лошадь ворвалась в храм, сбила лестницу, служка упал прямо на статую и залил все краской. Потеки на стенах просто напоминали письмена.

– Это был осел, – заметил стоящий рядом дворянин с надменным лицом и в потертой одежде, – осел забежал в храм, зацепился ногой за веревку, которую привязали к статуе, чтобы немного сдвинуть, и статуя рухнула прямо на главного жреца!

'Вот с этим трудно поспорить, – подумал Виктор. – Возможно, что это был действительно осел. Тоньше надо действовать, тоньше'.

– Мне сообщил сосед, что главный жрец вернулся в город этой ночью, – покачал головой наемник. – Он должен быть живым, разве что его труп сначала вывезли, а потом ввезли. К тому же, если это был осел, то кого же тогда ловят? Ворота до сих пор закрыты, храмовая стража так и шныряет повсюду. Кого ловят? Лошадь?

– Может быть это был уже и не главный жрец вовсе, – предположил купец, но тут же закрыл своей ладонью рот, испугавшись собственной догадки.

– Нерт, думаешь? – нахмурился дворянин. – А что, может быть….

– Я все понял. Точно! – громким шепотом зашипел торговец. – Нерт вселился в лошадь. Она опрокинула служку с краской, потом взяла в зубы кисть и написала, что с сегодняшнего дня поклоняется не Зентелу, а новому богу. Ой!

– Зентел велик, но все же не настолько, чтобы ему поклонялись и лошади, – с оттенком сомнения произнес дворянин. – Вот, думаю, что Неру могут поклоняться даже ослы. Отец богов, как-никак.

– Но кого же тогда ловят? – продолжал настаивать наемник.

Его резонный вопрос остался без ответа, потому что учитель наконец распределил задания. Виктор с усердием включился в тренировки, которые ему так дорого обошлись, стараясь забыть о беспокоящей его проблеме с расследованием недавнего происшествия.

Помещение было очень странным. Оно словно состояло из двух разных частей. С одной стороны находился оскверненный храм, чьи стены, замазанные на скорую руку, отнюдь не радовали глаз, а с другой стороны располагался фонтан с веселыми брызгами воды и беззаботными толстыми золотыми рыбками. Переход между двумя помещениями не был заметен, но никто из смертных не решился бы пройти через него.

Аренеперт стоял в храме, понурив голову. Его белоснежная мантия и широкий зеленый шарф являли собой идеальный порядок. Напротив главного жреца, на стороне фонтана,находились двое: седовласый мужчина в такой же белой мантии, только с узким зеленым шарфом, и юноша, одетый в легкомысленную золотистую тунику. Последний сидел на бортике и, не обращая внимания на двух жрецов, неторопливо бросал в воду корм. Раскормленные рыбки столь же лениво подплывали, чтобы разинуть рот и заглотить угощение.

– Итак, Аренеперт, вы можете толком рассказать, как именно получилось, что вы не только проморгали Посредника, но и позволили ему принести храм нашего господина в жертву своему покровителю? Да еще в такой… гм… извращеннной форме, – голос Верховного жреца был наполнен тщательно отмеренным негодованием. Тут важно было не переборщить. Если возмущение будет невелико, то господин разгневается такой безответственностью, а если будет слишком велико, то господин вспомнит о том, что Ларант – тоже лицо, причастное к происходящему.

– Каюсь, Ваше благочестие, проморгали, – поза и жесты Аренеперта были наполнены горечью. – Искали со всем тщанием, но, как выяснилось, не там.

– А где? – строго спросил Ларант. – У какого-то барона? Почему у него, когда Посредник был под боком?

– Мы ведь не знали, Ваше благочестие, – голос жреца дрожал. – Все указывало на барона. Он самый сильный в округе, держится независимо, готовится разбогатеть и усилить свое влияние! К тому же, как исключить, что барон, узнав об осаде, послал своего человека в Парреан, чтобы отвлечь внимание? Нельзя исключить.

Юноша едва заметно качнул головой. Ларант чутко отреагировал на этот жест.

– Плохо, очень плохо, Аренеперт, – сказал он. – Я так рассчитывал, что такой опытный жрец, как вы, справится с заданием. Или хотя бы не позволит случиться тому, что случилось. Этот барон ведь наверняка был и сильным и независимым еще до появления Гостя. Если он так мешал, то просто написали бы доклад, я бы его рассмотрел и мы вместе приняли бы меры, руководствуясь волей нашего господина. Чтобы все было по закону!

Жрец, стоящий в разгромленном храме, тоже улавливал все нюансы происходящего, и они ему совсем не нравились. Аренеперт небезосновательно подозревал, что Ларант попытается свалить всю вину на него, выставить в черном свете, чтобы отвлечь от себя возможные упреки. Здесь нужно действовать тонко: показать, что он, Аренеперт, был в вообщем-то хорошим жрецом, подходящим для мирного служения, но никак не для экстренных ситуаций. Иными словами, церковная власть сделала верно, что назначила Аренеперта на эту должность, но текущее положение дел требует пересмотра давнего решения. У главного жреца Парреана были шансы сохранить жизнь, но навеки утратить пост и влияние.

– Даже если этот ваш барон в чем-то виноват, – продолжал Ларант, – то нужно в первую очередь ловить Посредника или связанных с ним лиц. Они ведь в городе до сих пор? Вы не упустили их?

Именно в этом вопросе заключалась жизнь Аренеперта. Пока есть шанс на поимку Посредника в Парреане, он точно будет жить. Осталось дело за малым – попробовать хотя бы временно сохранить должность.

– Ворота надежно заперты, Ваше благочестие. Я распорядился усилить их охрану Храмовой стражей. Мои люди сбиваются с ног, пытаясь выйти на след. Думаю, что в течениенескольких дней мы получим результат.

Юноша сделал легкий жест рукой, но Ларант не только его увидел, но и правильно интерпретировал.

– Какой план ваших действий, Аренеперт? – спросил он.

– Ваше благочестие, я приложу все усилия для того, чтобы негодяй был пойман. Ведь, рассуждая здраво, он оставил следы. Во-первых, кувшин, который, как мы установили, принадлежит графу. Мы опросим всю челядь графа, всех его родственников, и узнаем, когда именно пропал кувшин и кто имел к нему доступ. Во-вторых, если кувшин ничего недаст, то нам известно, что этот мерзавец наверняка посещал храм недавно, чтобы убедиться, что ничего не изменилось, ничто не мешает его гнусным планам. К тому же, он использовал масло и краску. Предполагаю опросить всех храмовых стражников и торговцев, а потом сопоставить полученные словестные портреты. Шансы на то, что Посредник в городе недавно, конечно, слабы, но все же есть. А если так, то добудем его описание через торговцев. А потом просеем все постоялые дворы. Перевернем каждый камень,но найдем негодяя!

Юноша слегка кивнул. Лицо у Ларанта вытянулось, но он справился с чувством внезапно вспыхнувшей зависти к стройному плану его подчиненного.

– Действуйте, Аренеперт, – сказал Верховный жрец. – Я распоряжусь выслать крупный отряд вам в помощь.

Глава 26.

От развалин почти что ничего не осталось. Только холм и несколько белых камней, скрытых в высокой желто-зеленой траве. Когда-то здесь находилась крепость, но это было так давно, что память о ней не дошла до нынешнего поколения людей. Развалины располагались совсем недалеко от древнего Парреана, но вдали от мало-мальски значимого тракта, поэтому только крестьяне ходили мимо этого места.

Кеаль чувствовал себя очень странно. Его ощущения были сравнимы с переживаниями человека, который очнулся от летаргического сна, и обнаружил, что все вокруг изменилось по сравнению с последними воспоминаниями. Но человек мог бы предположить, что его просто перенесли в другое место, однако Кеаль точно знал – он находится там, где принял свой последний бой. В тылу врага. Мысль о том, что от крепости противника ничего не осталось, была приятной, но остальное удивляло.

Вообще же, то, что Кеаль выполнял роль диверсанта, являлось совершенно нормальным для всех, знавших его. Он был весьма посредственный боец, но зато первостатейный шпион, вредитель и вдохновитель саботажей и бунтов. Ему, великолепному обманщику, удалось даже обвести вокруг пальца врагов насчет своей смерти. Но обман получился настолько качественным, что от этой самой смерти был почти неотличим на протяжении долгого времени. На этом и строился расчет – рано или поздно кто-либо должен был пробудить обитателя развалин.

Сейчас Кеаль пытался собраться с мыслями. Воспоминания возвращались медленно, но недостатка сил пока что не наблюдалось. Впрочем, причины последнего выяснились довольно быстро. Кеаль, как и многие, подобные ему, получал полную информацию обо всех поступлениях энергии. И теперь недоумевал, пытаясь понять две вещи. Во-первых, что случилось с тем местом, где раньше стоял его прекрасный и асимметричный храм в Парреане с падающей крышей и замаскированными фонтанами, обливающими зазевавшихся посетителей. А во-вторых, кто и зачем ему присвоил там новое и весьма необычное имя. Последнее его интересовало очень сильно, потому что Кеаль не мог ни на секунду допустить, что люди забыли о том, кого уважительно называли Злым Весельчаком.

Ранним утром, когда городской рынок только открылся, на него, кроме суетящихся торговцев и их помощников, заявился и Виктор, одетый весьма живописно. Он был замотанв длинный черный плащ, а на его голове красовалась островерхняя шляпа темно-красного цвета, какие обычно использовали небогатые купцы и подмастерья, рассчитывающие на повышение.

Антипов шел сквозь ряды, на которые только начинал выкладываться товар, и внимательно смотрел по сторонам. Его интересовали не глиняные горшки, корзины или неведомые приправы, даже не оружие и доспехи, а люди. Точнее, один человек. Виктору не нужен был абы кто. Он предъявлял к этой личности строго определенные требования. Поэтому молодой воин, в котором сейчас было невозможно узнать баронского дружинника, не торопился. Он медленно двигался вдоль торговцев и вглядывался в их лица.

'Нет, господин Добчинский, этот красномордый не подходит, и вон тот высокий тоже, а этот в синем колпаке… нет, не то. Кто же тогда? – Антипов усиленно размышлял над проблемой. – Та женщина в зеленом платье? Мужчина в рукавицах? Женщина в… стоп! Какой образчик! Просто классика!'