Чтение 8–й страницы книги ~Арес~

Виктор только что вернулся домой. Из поля его внимания совсем вылетело то, что нужно работать. Безделье – привычная вещь для многих жителей городов. Зато в сельской местности это не так. Крестьяне и в современном Антипову мире могут трудиться с утра до вечера, а раньше они, по всей видимости, обязаны были чрезвычайно много работать ради того, чтобы прокормить себя или свою семью. Нужно сказать, что в замке обстановка была иной. Никто из работников не мог умереть с голода, потому что барон обеспечивал как минимальным пайком, так и инструментами. Но все равно люди трудились ради того, чтобы жить богаче. Ролт был исключением – к нему никто не предъявлял больших требований по известной причине.

– Прости, отец, я был очень занят.

– Чем же? – поинтересовался Кушарь.

– С утра ходил в лес смотреть на ту поляну.

– Опять?! – лесоруб был удивлен. Он понимал, что его сын толком и первый визит туда не объяснил.

– Знаешь, отец, просто какая-то непонятная тяга к ней. Ты вот слышал, что преступники часто возвращаются на место своего преступления?

– Ролт, что ты несешь? Какие преступники?

– Я вот тоже думаю, отец, что преступники тут ни при чем. Но тяга-то есть!

– Хм…. А потом что делал? – Кушарь решил не вникать в вопрос о поляне. Вот так по-человечески не вникать, опасаясь услышать еще какую-нибудь нелепость.

– Смотрел как Нурия проверял наемников, немного поел в трактире на пару медяков, пытался сориентироваться на местно…. Ну, вот и все, в целом.

– Что пытался?

– Неважно, отец. Кушарь глубоко вздохнул, но не стал переспрашивать:

– Пойдем, поработаем.

– Хорошо, – вид Виктора просто излучал готовность немедленно включиться в работу. Это был очень привычный для него вид, предназначенный для того, чтобы производить благоприятное впечатление на преподавателей. Впрочем, часто дальше впечатления дело не шло.

Но, к большому разочарованию Кушаря, даже вечером поработать не пришлось. Они едва только успели собрать инструменты, как запыхавшийся солдат по имени Нарп положил конец их планам.

– Ролт! – закричал он, подбегая к дому лесоруба. – Вот ты где! А ну, живо к господину барону!

– Зачем? – тут же насторожился Виктор, вместе с Кушарем стоящий во дворике.

– Что значит зачем?! – возмутился отец Ролта. – Тебя господин барон зовет! Иди немедленно! Ишь, спрашивает….

Кушарь даже легонько подтолкнул сына в спину, чтобы придать ему ускорение.

'Вот, господин крестьянин, как обстоят дела, – размышлял Виктор на ходу. – Если позвал жестокий феодал, то нужно бросать все и бежать без разговоров. Или к нему или от него. Главное – не стоять на месте и не переспрашивать'.

Антипов с Нарпом пошли по направлению внутренних ворот. Они миновали стражу у них, потом – не очень большой дворик, огороженный с трех сторон стенами, и войдя в железные двери, оказались внутри помещения. Воздух был сыроват. У Виктора создалось впечатление, что верхняя часть донжона сообщается с подвалами, причем этому сообщению ничто не препятствует. На каменных стенах коридоров висели гобелены, изображающие какие-то битвы или сцены из охоты. Бывший студент успел полюбоваться на то, как загоняют оленя, на странных конных лучников, стреляющих назад, на требушеты, метающие ядра, на тяжеловооруженных воинов, сошедшихся в поединке, и, конечно, на схватку трехруких. Последние, укрывшись за щитами, молотили друг друга палицами, которые, казалось, просто висели в воздухе. Виктор не допускал, что подобные орудия оба бойца одновременно метнули в своего противника.

Поднявшись по лесенке, устеленной красным ковром, Антипов и Нарп прошли немного по очередному коридору и остановились у распахнутой двери.

– Жди там, – сказал солдат. – Господин барон сейчас придет.

Виктор слегка пожал плечами и вошел внутрь. Он оказался в комнате, главной достопримечательностью которой был стол, стоящий посередине. Около стен располагалась деревянные кресла-стулья с высокой спинкой. А больше ничего и не было, за исключением висящих на стенах шкур каких-то животных.

Антипов, оказавшись в одиночестве, потрогал стулья и стол, проверил их на крепость и уже совсем хотел было сесть, как чьи-то шаги отвлекли его. Обернувшись, он увидел стоящую в дверях молодую светловолосую женщину, почти девочку, Маресу, дочь барона. Она была одета в бело-красное платье с широким подолом и небольшим вырезом на груди.

– Привет, – сказала девушка. – Ты кто? И где мой отец?

– Здравствуйте, госпожа! – Виктор попытался даже неуклюже поклониться. Должно быть тело Ролта выработало условный рефлекс – кланяться при виде дворян. Очень полезный рефлекс, способствующий выживанию, учитывая безалаберное отношение Антипова к сословным вопросам. – Мне неизвестно, где господин барон. Я сам его жду. А меня зовут Ролт.

– Ах, Ролт! Тот самый? – Мареса едва не захлопала в ладоши.

– Не знаю, госпожа, тот или не тот. А какие варианты? Вы бы перечислили мне всех Ролтов, а потом мы вместе выберем лучшего. Это и буду я.

– Странно ты говоришь как-то… для крестьянина. Ты ведь крестьянин, Ролт?

– Несомненно, госпожа. Вы посмотрите на мои руки. На них мозоли от топора.

– У моего отца точно такие же руки. Но он не крестьянин и топором не пользуется.

– Пользуется, госпожа. Но для других целей. Потому что не крестьянин.

– Ролт, ты говоришь как Нартел.

– У меня есть такой недостаток, госпожа. Меня все время с ним сравнивают.

– Ладно, ладно. Понимаешь, я вчера собиралась ехать к своему жениху. Он неподалеку от города живет. А ты, получается, меня спас, когда узнал о засаде.

– Госпожа, у меня и в мыслях не было вас спасать.

– Ролт!

– Что, госпожа?

– Такое нельзя говорить дамам. Любой мужчина должен сказать так: почту за честь оказать услугу.

– Да, госпожа. Когда случайно в следующий раз вас спасу, то притворюсь, что к этому долго готовился… даже сам организовывал покушение.

– Ролт!

– Что, госпожа?

– Нет, ничего…. Я завтра или послезавтра поеду в город все же. Отец будет меня сопровождать на этот раз. И у тебя больше не получится меня спасти.

– Как знать, госпожа.

Девушка обернулась, услышав какой-то шум за спиной и ее губы сложились в улыбку:

– А, вот и отец. Привет, папа. Мы тут с Ролтом беседуем.

В дверях за спиной Маресы возникла долговязая фигура барона. Антипов испытал ни с чем не сравнимое ощущение, которое появляется, когда в первый раз видишь своего нового шефа. Еще ничего толком не знаешь о нем, за исключением слухов, но готовишься к худшему. И это парадокс деловых отношений: потому что когда впервые встречаешь подчиненного, то неизменно надеешься на лучшее.

– Господин барон, – Виктор снова поклонился.

Величественная осанка хозяина замка производила впечатление. Он был одет в белую рубаху навыпуск и черные штаны с кожаными вставками. На ногах почему-то красовались высокие башмаки, чаще используемые для верховой езды, чем для повседневного ношения дома, а в руке барон держал короткий меч в коричневых ножнах.

– Слышал я как вы беседуете, – пробурчал Алькерт ан-Орреант, слегка отодвигая дочь в сторону и заходя в комнату. – Вот ты какой, Ролт, о котором все говорят. Что-то ятебя совсем не помню. Или не обращал внимания просто?

– Ваша милость, да как же не обращали внимания? – моментально ответил Виктор. – Когда я еще был маленький, вы мне подарили бублик. Лет десять назад это было. Так тотбублик я не ел до прошлого года. Все хранил как память о вашей милости. И был бы этот бублик у меня до сих пор, да отец его нашел. Смотри, говорит, какой интересный кусок дерева. Как раз подходит для рукоятки пилы. Ну, и забил его туда, господин барон.

Одна из бровей Алькерта устремилась вверх. Он внимательно посмотрел на сына лесоруба.

– Ты присаживайся, Ролт, – барон кивнул на один из стульев. – Нам предстоит, возможно, долгий разговор. А ты, Мареса, иди. Я закончу с Ролтом и тебя позову.

– Хорошо, – девушка кивнула Виктору и вышла.

– Ну-ка, объясни мне, что с тобой произошло, – Алькерт тоже уселся и положил меч на стол перед собой. – А то тут люди всякое говорят.

– Да ничего особенного не произошло, ваша милость. Работал в лесу, не успел отпрыгнуть, очнулся и понял, что так жить нельзя.

– В каком смысле нельзя? – изумился барон.

– Занятие неправильное выбрал, ваша милость. Вот в чем дело.

– Подожди-ка, Ролт, а ты все помнишь из… прежней жизни?

– Из какой прежней, ваша милость? У меня жизнь одна! – Виктор не знал, куда клонит барон, но решил все отрицать категорически.

– Но помнишь ты все?

– Конечно. С самого рождения почти. Все с того момента, когда научился говорить 'мама', 'папа' или даже 'господин барон'.

Хозяин замка потрогал рукой свой подбородок. Казалось, он принимает какое-то решение.

– Я тебе буду задавать вопросы, а ты отвечай очень быстро, – произнес Алькерт. – Понял?

– Да, ваша милость.

– Как звали твою мать?

– Ариана.

– Что из укреплений замка упало лет пять назад?

– Кусок стены, ваша милость.

– Кого ты больше всех в замке боялся в детстве?

– Господина мага.

– Хм… все верно. Я, конечно, не помню, как звали твою мать, но обязательно уточню.

– Ее звали Ариана, ваша милость.

– Возможно, возможно.

– А нельзя ли мне полюбопытствовать, зачем вы задавали такие вопросы? Очень интересно, господин барон.

– Понимаешь, Ролт, это все из-за нертов.

– Нертов, ваша милость?

– Да. О них мало кто знает, а те, кто знают, помалкивают. Больно неприятная тема. Когда некоторые люди умирают, то потом выясняется, что они как бы и не умерли вовсе. Их память и чувства исчезают, а тело захватывает нерт. Кто он – отдельный разговор. Но в таких случаях нужно немедленно звать жрецов. Они проведут обряд и мертвый снова станет мертвым.

– А кто этот нерт, ваша милость? – Виктора мучило настоящее любопытство.

– Все, Ролт. Все. С твоей памятью порядок, ты помнишь свое детство, значит, ты не нерт. Вот, держи. Это тебе за бдительность.

Барон опустил руку, извлек из-за пояса небольшой кошель и бросил его сыну лесоруба. Виктор никогда не был сребролюбцем, но кошель так приятственно звякнул, что теплое чувство благодарности наполнило сердце Антипова. Рассуждая логически, там должно было быть именно серебро. Медь – слишком малая цена за спасение баронской дочки, а золото – слишком жирный кусок для крестьянина.

– Спасибо, ваша милость! – Виктор не знал, как благодарить сюзерена за подарок, но решил ограничиться элементарной вежливостью. Ему безумно хотелось расспросить подробнее о нертах, но он понял, что ответов на этот вопрос ужене получит.

– Да не за что, Ролт, – махнул рукой барон. – Высматривай так же хорошо врагов в будущем. Это и тебе выгодно, видишь?

– Да, господин барон.

– Еще какие-нибудь просьбы есть? Что ты там говорил о том, что каким-то занятием недоволен?

– Ох, ваша милость! Недоволен, конечно, и поэтому просьба есть!

– Выкладывай, – снисходительно разрешил Алькерт. Он не без оснований гордился своим внимательным отношением к 'кадрам'. Если странноватому сыну лесоруба есть чтосказать, то пусть говорит. Может и будет какая-то польза. Несколько лет назад барон вот так же прислушался к идее малолетнего помощника конюха истребить посредственных охотничьих собак. Как итог – размер своры снизился, но зато резко возросло качество в целом. Ан-Орреант не был снобом, напротив, считал, что господин должен общаться со своими слугами. Хотя бы для того, чтобы знать, что получит от них безусловную поддержку в трудную минуту. Но, конечно, это не должно идти во вред дисциплине. Барон был последовательным противником панибратства.

– Мне бы хотелось стать воином, ваша милость. Служить, так сказать, на благо замка, – Виктор решил пойти напрямик, если уж барон задал вопрос в лоб.

– Воином? – собеседник поморщился. – С чего это вдруг?

Тон очень сильно не понравился Антипову. С таким тоном не произносят слова согласия. Да и вообще он чувствовал себя не в своей тарелке, отдавая себе отчет, с кем говорит. Лесоруб Ролт не был крепостным в полном смысле этого слова, а был волен уйти в любую минуту, но зато и работал на хозяина бесплатно. За минимальный паек по необходимости и право пользоваться средствами производства, которые принадлежали барону. Конечно, замковый крестьянин мог иметь собственность, но откуда у него деньги на покупку, к примеру, качественного железного топора? Приходилось брать у хозяина. Кроме того, барон, как абсолютный феодал, имел право на суд в своих землях. Любой суд с любым финалом. Он мог оштрафовать, приговорить к телесным наказаниям или даже убить. Виктор учитывал это, стараясь нащупать и не пересекать ту грань, за которой Алькерт прибегнет к крайним мерам.

– Это же благородное занятие, господин барон!

– Благородное, да. А кто лес валить будет? У меня всего один нормальный лесоруб – твой отец. Остальные так, в помощь. Кто займет его место, если ты пойдешь в солдаты?

– Но….

– Никаких но! Я сказал – нет. Это даже обсуждать не хочу, – здесь терпение Алькерта уже дало сбой.

'Ну, господин Станиславский, ваш выход, – Виктор понимал, что именно сейчас решается его судьба. – Быть или не быть. Вот о чем разговор'.

– Талант-то, господин барон! Талант-то какой пропадает! – Антипов растопырил пальцы и возвел руки к потолку. – Нельзя, грешно разбрасываться столь способными кадрами!

– Ты это о чем? – хозяин замка нахмурил брови.

– Талант у меня, – проникновенно сообщил Виктор. – Воинский. И нет мне покоя с тех пор, как его заметил. Все крутит, вертит… внутри. Вот здесь. Антипов с силой ударил себя в грудь.

– И зовет, зовет, господин барон! Просто кричит: иди в бой, Ролт! Убивай врагов! Ты рожден для этого! И чувствую – так и есть. Рожден.

Алькерт поправил воротник рубашки и с подозрением уставился на собеседника. Не нужно быть физиономистом, чтобы понять, о чем он думает. Ролт окончательно спятил – вот о чем.

– Какой еще талант? Сходил бы ты к лекарю, я распоряжусь.

– Воинский талант, господин барон. Опасаюсь, что лекарь не поможет. Разве можно вылечить дар, данный свыше? Не думаю.

– Данный свыше? – по виду хозяина замка можно было решить, что он начал закипать. – Пока что свыше тебе могут дать лишь плетей. От меня. За дерзость. Плети в планы Виктора никак не входили.

– За что, господин барон? Я же как на духу! Словно родному отцу все выложил. Поделился тревогами. Спать не могу. Все о сражениях думаю.

Последнее было абсолютной правдой. С тех пор, как Антипов узнал о роли, которую приготовил для него Арес, он начал подозревать, что его сон ухудшится.

– О сражениях? Да? Ну-ка, пойдем. Иди за мной.

Барон быстро встал и широкими шагами направился к выходу. Его резкие движения выдавали раздражение. Виктор бросился за ним, стараясь не отставать.

Они прошли по короткому коридору, спустились по той же лестнице, которая привела Антипова наверх, но затем повернули прочь от входной двери. Барон шагал быстро, привычными движениями огибая углы.

– Заходи! – Алькерт остановился так внезапно, что Виктор чуть не врезался в его спину.

Перед взором бывшего студента предстала очередная дверь. Барон рывком открыл ее и Антипов осторожно вошел внутрь. Там посередине комнаты висел какой-то снаряд, прикрепленный к потолку. Виктор сначала даже не понял, что это, но хозяин замка был так добр, что пояснил.

– Это – молотилка, – сказал он. – Ее используют для того, чтобы тренировать реакцию и точность движений воинов. Ну, и проверять заодно. Вот сейчас тебя и проверим.

Бывший студент сглотнул. Устройство, именуемое молотилкой, висело неподвижно, но несмотря на это, имело устрашающий вид. Оно было украшено длинными и многочисленным палками на шарнирах и цепями, торчащими в разные стороны. На толстом бревне, составляющем стержневую часть снаряда, выделялись три красных пояса. Один на самом верху, второй посередине, а третий внизу.

– Видишь эти метки? – барон показал на странные пояса. – По ним и будешь бить. Так, чтобы молотилка тебя не задела. Сейчас ее раскрутят и начнешь. Вон, возьми палку вуглу.

Виктор посмотрел туда и увидел большую плетеную корзину, в которую были сложены деревяшки, подозрительно напоминающие тренировочные мечи, используемые для оценки качеств солдат, пытающихся наняться на службу. Пока он нерешительно двигался в сторону угла, хозяин замка вышел в коридор и закричал что было сил:

– Эй, там! Есть кто-нибудь поблизости?!

В ответ на крик тут же послышался топот ног. Через несколько секунд пара воинов мелькнула в распахнутых дверях.

– Так, мне нужен лишь один, – сказал барон. – Ты, Манкер, заходи. Ректа свободен.

Уже позднее Виктор узнает, что в этой части донжона было несколько тренировочных помещений, где солдаты могли совершенствовать свои навыки. Алькерт ан-Орреант былрачительным хозяином, стремящимся выжить в сложном мире междуусобиц. Это заставляло его заботиться о своей небольшой армии. Рыжеусый воин, одетый в простую кожаную куртку, вошел в комнату.

– Крути, – распорядился барон. – И побыстрее.

– Что, совсем быстро, ваша милость? – удивился солдат.

– Совсем. Начинай.

Манкер подошел к деревянной рукоятке, прикрепленной к стене, и плюнув на руки, взялся за нее. Виктор отчетливо видел, что рукоять сообщается посредством грубых шестерен и ремней с висящим снарядом.

– Это – одна из самых моих удачных покупок, – с гордостью сообщил барон, показывая на устройство. – Заплатил за чертежи кучу денег, но они того стоят. Пара месяцев тренировок с молотилкой и солдат начинает совсем по-другому уходить от ударов.

К ужасу Антипова, цепи, прежде спокойно висящие, начали подниматься по мере ускорения вращения. Та же участь постигла и палки, приделанные к бревну то ли с помощью коротких ремней, то ли каких-то шарниров. Из общего числа палок только три были прикреплены неподвижно. Вскоре снаряд был окутан мелькающими тенями, чуть ли не со свистом рассекающими воздух.

– Чего ты стоишь? – удивился барон, обращаясь к сыну лесоруба. – Бей! Думаешь, солдат будет ее вечно крутить? Он устанет скоро.

– К-как бить, ваша милость? – Виктор отметил, что плохо выговаривает слова. Его тренировочный меч был гораздо короче 'отростков' бревна.

– По красным пятнам бей. Живо!

– Но….

– Быстро, я сказал!

Антипов, тяжело вздохнув, подошел к снаряду поближе. И едва успел отшатнуться – какая-то цепь рассекла воздух в миллиметрах от его носа.

– Или ты сейчас же покажешь мне, какой из тебя великий воин, или получишь десять плетей, – сообщил барон, с интересом наблюдая за перемещениями Ролта. – Тут нет ничего сложного. Чтобы справиться с этим упражнением, тебе не нужно быть солдатом. Достаточно иметь те навыки, о которых ты так красиво говорил. Бей!

Это крыть было нечем. Виктор развернулся боком к молотилке и, резко выбросив вперед руку, сделал выпад. Спину тут же обожгло ударом, потом последовал еще один по месту, расположенному более низко, затем – что-то чиркнуло по бедру. Сын лесоруба рухнул как подкошенный, стараясь еще в полете откатиться подальше от опасного устройства.

– Вставай, – безжалостно сказал барон. –Ты промахнулся, к тому же слишком медленно отскочил назад после удара. Еще раз. Пробуй!

Антипов с кряхтением поднялся. Спина дико болела. Настолько сильно, что он не мог чувствовать боли в бедре. Хотя уже слегка хромал.

– Быстро, быстро! – подгонял барон. – Или ты боишься бревна?

Бревен Виктор не боялся. Но лишь тогда, когда те спокойно лежат на земле и не крутятся в воздухе с бешеной скоростью. Он снова стал бочком к устройству, поднял согнутую в локте руку и нанес удар. И на этот раз молотилка поразила плечо. Антипов вскрикнул и схватился за больное место. Ему казалось, что кто-то стукнул по плечу кувалдой.

– Вот что, – сказал барон. – У тебя есть еще одна попытка. Если ты нанесешь удар так, чтобы попасть в любое из пятен и тебя не заденет, то, так и быть, прощу твои речи о… гм… воинском даре, данном свыше. Не сделаешь – десять плетей. Понял?

'Вот так рождаются мальчики для битья, – с тоской подумал Виктор. – Дались ему эти плети! Что я, раб какой?! Нет, у меня есть чувство достоинства. Не будет плетей. Сбегу, если что, и пропади оно все!'

– Ваша милость, а какие-нибудь ограничения есть? – спросил он. – Ну, как бить можно, а как – нельзя.

– О чем ты, Ролт? Какие еще ограничения? Бей, как бьется. Лишь бы результат был.

– Я должен попасть в красное пятно любым способом с помощью этой палки, правильно, господин барон?

– Уже тебе сказал об этом. Да! – Алькерт снова стал раздражаться. Но одновременно с этим в его глазах зажглось любопытство. Ему стало интересно, откажется ли сын лесоруба от последней заведомо безнадежной попытки.

Тот не отказался. Вместо этого Виктор, к удивлению всех присутствующих, лег на пол, и пополз по-пластунски к снаряду, волоча за собой меч. Между полом и молотилкой был существенный зазор, вот туда-то и забрался бывший студент. Потом извернулся, страстно надеясь, что при этом маневре нижние палки и цепи не заденут его, а Манкер не снизит скорость вращения.

Они не задели, а Антипов оказался на спине. Подтащив меч, он прижал его к груди и замер, выжидая момент. Барон смотрел на сына лесоруба округлившимися глазами. Виктор же, внезапно решившись, нанес удар из положения лежа. Меч, моментально выбитый какой-то цепью, отлетел далеко в сторону и врезался в стену. Но перед этим все заметили, что он все-таки коснулся самого нижнего красного пятна. Экзаменуемый не стал испытывать судьбу дальше и, извиваясь как змея, выполз из-под молотилки.

– Стоп! – распорядился барон. – Манкер, свободен.

Солдат отпустил рукоять, коротко поклонился и вышел. Виктор же поднимался на ноги, стараясь при этом не стонать.

– Ну, знаешь, Ролт, такого я еще не видел, – сообщил Алькерт. Его тон был значительно мягче. – А ты горазд на выдумки, как я посмотрю. Хм… молодец.

– Я… могу считать, что зачислен в солдаты? – уточнил Антипов. Барон тут же расхохотался, взявшись руками за бока. Смеялся он от души.

– Ролт, наглость раньше тебя родилась, – сообщил хозяин замка, справившись с приступом смеха. – Ну какой из тебя воин? Ты безобразно медленно двигаешься! И это уже не исправить. Не видишь, что перед твоим носом творится! Не можешь сосредотачивать внимание на нескольких предметах одновременно! Ты хоть спасибо скажи, что я плети отменил. Все-таки мой приказ исполнен. Хотя и таким странным образом.