Чтение 66–й страницы книги ~Память льда~

— Этим малазанам предстоит долгий и бесполезный переход, если вы правы, — заметил Грантл.

— Может быть, есть и другие причины для разделения сил, Смертный Меч.

— Они не так едины, как стараются нас уверить?

— Под одним командованием объединились могучие силы, сир. Удивительно, что до сих пор не произошло серьезного столкновения воль.

Грантл помолчал.

К носовой части баржи были приставлены широкие плетеные щиты. Отряд наемников работал с завидной скоростью.

— Давайте надеяться, — наконец сказал Грантл, — что осада Коралла надолго не затянется.

— Она не затянется, — ответил Итковиан. — Предсказываю единственную атаку, призванную завевать быстрое преимущество. Комбинация живой силы и колдовства. Массированное уничтожение защитников — таково намерение Кулака и Полководца. Они прекрасно сознают риск любых длительных приготовлений.

— Звучит предсказанием мясорубки, Итковиан.

Стонни Менакис стояла сзади них, держа под уздцы свою лошадь. — Идите же, вы двое — клятая баржа причалила, а вы всех задерживаете. Если я хоть немного запачкаю новые одежды — убью любого, кто засмеется. С полосками он или без.

Итковиан улыбнулся: — Я хотел похвалить ваш наряд…

— Кудесники из Трайгалл. Заказала у моего излюбленного портного в Даруджистане.

— Сир, кажется, вы предпочитаете зеленое.

— Видел как-нибудь джаэльпарду?

Итковиан кивнул: — Эти змеи известны в Элингарте.

— Джаэльпарда, 'смертельный поцелуй'. Этот оттенок как раз ее, так ведь? Лучше бы было так. Я ж дорого заплатила. А этот бледный золотой — видите? Отделка плаща? Похоже на брюшко белого паральта?

— Паука?

— Да, смертельный укус. Это его цвет.

— Я бы ни с чем его не спутал, — согласился Итковиан.

— Отлично. Я рада, что кто-то здесь понимает все тонкости высокой цивилизации. Теперь двигайте клятых лошадей, или очень скоро изучите цвет носка моего нового сапога.

— Слушаемся, сир.* * *

Капрал Хватка заметила, что Деторан тащит Ежа в свою палатку. Они молча прошли около большого костра. Прежде чем они снова скрылись в сумраке, Хватка насладилась богатой мимикой сапера — кожа на его лице натянулась в дикой гримасе, тело пыталось вырваться из рук Деторан. Та ответила захватом за шею, дергая голову Ежа вперед и назад, пока сопротивление не прекратилось.

Затем они исчезли. Дымка проворчала: — И ночь милосердно скрыла…

— Увы, не очень надежно скрыла, — сказала Хватка, тыкая в костер острием копья.

— Ну, сейчас она, верно, всовывает ему кляп в рот, и срывает…

— Ладно, ладно, я тебе верю.

— Бедный Еж.

— Ничего не бедный, Дымка. Если бы ему не нравилось, это не происходило бы из ночи в ночь.

— И потом, он же прежде всего солдат.

— То есть?

— То есть мы знаем, повиновение приказам — лучший способ остаться в живых.

— Так что Ежу лучше лежать по стойке смирно, если хочет выжить? Ты это имела в виду? А я думаю, он со страха трясется и дергается.

— Деторан привыкла быть старшим сержантом. Я раз видела, как бедный рекрут простоял по стойке смирно полтора звона, когда ее разозлило какое — то его словцо. Полтора звона, Хватка, на холоде и ветру…

— Чушь. Я там была. Десятая часть звона, сама знаешь.

— А я на своей точке зрения стою. Ставлю все задержанное жалованье, что и у Ежа тоже… это…

Хватка сплюнула в огонь. — Забавно все это, — пробурчала она вскоре.

— Что?

— Ну, что ты говорила. Не про бедного рекрута, но что Деторан привыкла быть старшим сержантом. Нас всех поломали, всех Сжигателей. Каждого проклятого из нас, начиная с самого Вискиджека. Колотун был кадровым целителем, когда у нас было много целителей и Император был при власти. А Штырь — разве он не был капитаном саперной роты?

— Три дня, а потом один из них наступил на свою же долбашку…

— И всех их подбросило. Да. Мы шли в тысяче шагов от них, и то мои уши много дней звенели…

— Таков был конец чисто саперных рот. Дассем их расформировал, и у Штыря больше не было подходящего его чину отряда. Ну, Хватка, что с этим?

— Ничего. Просто никто из нас не таков, каким был раньше.

— Меня ни разу не повышали.

— Ну, сюрприз! Ты ж сделала профессией не попадаться на глаза начальству!

— Пусть так. А Дергунчик был рожден сержантом…

— И это остановило его продвижение. Да, его не разу ни разжаловали, но только потому, что он худший сержант на свете. Его начальствование над нами — особое наказание для нас всех, и для самого Дергунчика в первую очередь. В-общем, я говорю, все мы неудачники.

— О, вот приятная мысль, Хватка.

— А кто сказал, что все мысли должны быть приятны? Никто.

— Я бы сказала, если бы подумала.

— Ха, ха.

Их слуха достиг стук подков. Через миг в поле зрения возник ведущий коня под уздцы капитан Паран.

— Длинный денек, капитан, — сказала Хватка. — Если хотите, у нас чай.

Паран забросил поводья на лучок седла. — Последний костер у Сжигателей. Вы двое когда-нибудь спите?

— Можем спросить то же самое, сэр. Но мы же знаем, что сон для слабаков, а?

— Зависит от того, насколько он мирный, капрал.

— Тут капитан прав, — сказала Дымка Хватке.

— Ладно, — фыркнула капрал. — Я во сне достаточно мирная.

Дымка усмехнулась. — Так ты думаешь.

— Мы получили весть от Черных Морантов, — сказал Паран, принимая у Хватки чашку дымящего травяного чая.

— Они разведывали Сетту.

— Да. Там ни души. По крайней мере, живой души. Весь город — один некрополь.

— Так зачем мы туда идем? — спросила Хватка. — Если мы не…

— Точно, капрал.

— Зачем?

— Мы идем на Сетту, потому что не идем на Лест.

— Ну, — вздохнула Хватка, — я рада, что все ясно.

Паран отпил чая, вздохнул: — Я выбрал заместителя.

— Зама, командир? — спросила Хватка. — Зачем?

— По очевидным резонам. В любом случае, я выбрал вас, Хватка. Вы теперь лейтенант. Вискиджек дал благословение. В мое отсутствие вам командовать Сжигателями Мостов…

— Не скажу спасибо, сэр.

— Не обсуждается. Ваше лейтенантство уже вписано в свиток. Официально, с печатью Даджека.

Дымка толкнула ее локтем: — Поздравления — о, думаю, надо отдать честь.

— Молчи, — бросила Хватка. — Но в одном ты права — никогда больше не пихай меня, женщина.

— Трудный для исполнения приказ… сэр.

Паран допил чай и поднялся. — У меня тоже есть один приказ, лейтенант.

Она поглядела вверх: — Капитан?

— Сжигатели, — сказал Паран. Его лицо вдруг отвердело. — Держите их вместе, что бы ни случилось. Вместе, лейтенант.

— Гм… да, сэр.

Они смотрели, как Паран забирает коня и уходит.

Обе молчали. Наконец Дымка вдохнула: — Идем спать, Хватка.

— Да.

Они затоптали остатки костра. Когда сгустилась тьма, Дымка подошла и обняла Хватку.

— И пусть, — прошептала она, — ночь больше ничего не скрывает…

К Худу все. Все, на что капитан намекал своими словами. Все, что нужно додумывать. Что-то мне говорит, что для лейтенанта Хватки кончились мирные ночи…

Они отошли от тлеющих углей, и ночь проглотила их.

Еще миг — и никакого движения не могли видеть звезды, проливающие серебряный свет на лагерь Сжигателей. В тусклом, призрачном сиянии заплатанные палатки стали почти бесцветными. Странно вневременная, неземная сцена. Являющая особый вид покоя.* * *

Вискиджек вошел в командный шатер Даджека. Как он и ожидал, Кулак приготовился к его приходу. Потайная лампа на столе, две кружки эля и кусок гадробийского козьего сыра. Даджек дремал в одном из кресел, низко склонив голову.

— Верховный Кулак, — сказал Вискиджек, стаскивая перчатки. Его глаза были устремлены на эль и сыр.

Старый вояка что-то пробурчал, выпрямился, несколько раз моргнул. — Да.

— Мы потеряли ее.

— Очень плохо. Ты, должно быть, голоден, и я тоже. Эх… ладно. Наполни рот и предоставь говорить мне. — Он наклонился, взял кружку. — Артантос нашел Парана и передал приказы. Так что капитан приведет Сжигателей в полную готовность. К чему — они не знают, да это и к лучшему. Что до самого Парана — ладно, Быстрый Бен меня убедил. Тоже плохо, хотя, если говорить откровенно, в колдуне мы будем нуждаться больше, чем в этом высокородном парне…

Вискиджек глотнул эля, чтобы освободить рот, и помахал рукой, останавливая собеседника.

Верховный Кулак вздохнул и замолчал.

— Даджек…

— Вычеши крошки из бороды, — проговорил Верховный Кулак, — если хочешь, чтобы я серьезно тебя воспринимал.

— Слово насчет Парана. С потерей Порван… Серебряной Лисы, я имею в виду, значение для нас капитана неоценимо. Нет, не только для нас. Для самой Империи. Быстрый Бен в этом тверд как адамант. Паран — Владыка Колоды Драконов. У него сила, способная переменить мир. — Он помедлил, обдумывая свои слова. — Похоже, у Лейсин не осталосьшансов вернуть доверие этого человека; но, по меньшей мере, она должна быть достаточно умной, чтобы не ухудшать и без того плохие отношения.

Даджек вздернул брови: — Так скажи ей это, когда увидишь.

— Ладно. Извини. Не сомневаюсь, императрица понимает…

— Не сомневайся. Как я говорил, именно потеря Быстрого Бена терзает меня сильней всего. То есть такова моя точка зрения.

— Да, командир, то, что у мага на уме… гм, я согласен с ним, что чем меньше знают Бруд и его компания, тем лучше. Пока разделение сил идет как задумано, они должны полагать, что Быстрый марширует с нами.

— Безумие колдуна…

— Верховный Кулак, безумие колдуна не раз спасало наши шкуры. Не только мою и Сжигателей, но и твою тоже…

— Я хорошо это понимаю, Вискиджек. Прости старику его страхи. Это Бруд и Рейк и Тисте Анди — и проклятые Старшие Боги тоже — должны были встать на пути Увечного Бога. Они, с неисчислимыми садками и ужасающими резервами силы — не мы, смертные, не один взводный маг и благородно-рожденный юнец, уже один раз умиравший. Если даже они не набросятся на нас… погляди, каких врагов мы уже приобрели.

— Если считать, что наши нынешние союзники близоруки и ничего не понимают.

— Вискиджек, мы же малазане? Помнишь об этом? То, что мы делаем, не должно дать и намека на далеко идущие планы — считается, что империи смертных далеко в будущее не загадывают. Мы очень умело следуем этому принципу, ты и я. Худ меня побери, Лейсин перевернула структуру управления не просто так.

— Чтобы нужные люди оказались в нужном месте, когда Темный Трон и Котиллион сделают свой ход. Да.

— Не только они, Вискиджек.

— Это должен знать Быстрый Бен — да и все Сжигатели.

— Нет. В любом случае, ты не думаешь, что маг уже понял, что к чему?

— Если так, зачем он послал Калама за Императрицей?

— Потому что Каламу требуется убедиться лично, вот почему. Лицом к лицу с Императрицей. Быстрый Бен знал это.

— Тогда в этой имперской игре остался только один тугодум — я, — вздохнул Вискиджек.

— Может быть, единственный, воистину достойный доверия. Смотри: мы знали, что Увечный Бог готовится сделать ход. Мы знали, что боги вмешаются и устроят неразбериху.К сожалению, мы не ожидали вмешательства Старших Богов — но всего не предугадаешь, ведь так? Суть в том, что мы знали — грядут беды. С разных сторон — но как могли мыдогадаться, что происходящее в Паннион Домине связано с усилиями Падшего?

Я даже думаю, это не чистая случайность — что двое из Сжигателей наткнулись на агента Скованного Бога — больного мастера из Даруджистана; что Быстрый Бен был как раз там, чтобы подтвердить явление Дома Цепей. Лейсин всегда понимала тактические выгоды временных уступок — видит Худ, она научилась у Императора кружным путям. Крошечный садок Увечного Бога перемещается — то, что он оказался в холмах между Крепью и Даруджистаном, было возможностью, мимо которой он просто не мог пройти. И он начал действовать. А мы выследили его. Может, и не тем способом, к которому готовились — но мы выследили его.

— Очень удачно, — пробормотал Вискиджек.

— Что до Парана, в этом тоже есть логика. Ведь Тайскренн готовил на роль Владычицы Фатида Порван-Парус. А когда дело не заладилось, произошел побочный эффект — прямо на самого близкого к ней мужчину. Конечно, не физически, а духовно близкого. И если поглядеть ретроспективно, Вискиджек — единственным тугодумным игроком оказался Беллурдан Проломи-Череп. Мы никогда не узнаем, что произошло между ним и Порван-Парус на той равнине, но, клянусь Бездной, это величайший провал за всю нашу историю. Что роль Владыки Фатида упала на малазанина, а не на случайного гадробийского пастуха, там проходившего — ну, удача Опоннов сыграла нам на руку, и это все, что мы можем сказать.

— Вот теперь я обеспокоен, — сказал Вискиджек. — Мы стали слишком умными, и не могу я понять, кто кем манипулирует. Мы играем в темные игры с Повелителем Теней, дергаем за оковы Скованного Бога, а теперь даем Бруду больше времени, хотя он об этом не догадывается, и в то же самое время отстраняем от дела Т'лан Имассов — по крайнеймере, пытаемся…

— Удобные возможности, Вискиджек. Колебание гибельно. Когда находишься в середине широкой, бурной реки — есть лишь один путь проплыть по ней. На нас выпало держать над водой голову Лейсин — а с ней и всей Империи. Если Бруд ударит молотом во имя Бёрн — мы утонем, все мы. Закон, порядок, мир — цивилизация погибнет.

— И чтобы удержать Бруда, мы дразним Увечного Бога, приносим себя в жертву. Нас, уставшую армию, уже почти уничтоженную паникой Лейсин…

— Лучше прости ей ее панику, Вискиджек. Это показывает, что и она смертна.

— Почти стерев нас под Крепью…

— Это была случайность, и если ты этого не понял тогда, пойми сейчас. Тайскренн приказал им оставаться в тоннелях, потому что думал — это самое безопасное место. Самое безопасное.

— А похоже, что кое-кто пожелал попутно погубить нас. Чисто случайно, — сказал Вискиджек. — Нет, не нас. Меня. Черт дери, Даджек! Ты заставил меня подозревать, что тебе было известно больше, чем я надеялся. Сбереги Беру, я думал, ошибаюсь… А то, что случилось в Даруджистане…

— В Даруджистане произошла неразбериха. Плохое управление с обеих сторон. Прошло слишком мало времени со дня осады Крепи… слишком рано…

— Так не только я запутался?

— Под Крепью? Нет. Возьми нас Худ, все мы. Битва пошла не по плану. Тайскренн действительно думал, что сможет сбить Отродье Луны — и вынудить Рейка на открытую схватку. И не окажись он тогда практически один — дела могли бы пойти по-иному. Как я понял позднее, Тайскренн не знал, кто такая Ночная Стужа, но понял — она подбирается к мечу Рейка. Она и Беллурдан, которого она использовала для разведки. И все же Тайскренн ударил по ней, только когда она убила А'Карониса — мага, пришедшего к Тайскренну со своими подозрениями насчет нее. Когда я сказал, что убийство Беллурданом Порван-Парус было величайшим провалом, я держал в уме осаду Крепи как второй по значимости провал.

— За последнее время их было гораздо больше…

Даджек тихо кивнул. Его глаза мерцали в свете лампы. — Я бы сказал, все началось с резни, учиненной Т'лан Имассами над горожанами Арена. Но каждая катастрофа обнажает некую истину. Так и в этом деле. Лейсин не отдавала такого приказа, но КТО-ТО отдал. КТО-ТО вернулся и воссел на Первый Трон — кто-то, считавшийся мертвым — и он использовал Имассов, чтобы отомстить Лейсин, расшатать ее власть над Империей. Это был первый намек — Император Келланвед не так мертв, как бы нам того хотелось.

— И по — прежнему безумен. Да. Даджек, думаю, мы идем к еще одной катастрофе.

— Надеюсь, ты ошибаешься. В любом случае, это мою уверенность нужно было подстегнуть сегодня, не твою.

— Да, думаю, такова цена перевернутой системы управления…

— Мне только что пришло в голову новое соображение. Вискиджек, оно не из приятных.

— И?

— Я начинаю думать, что мы и вполовину так не уверены в своих действиях, как думаем.

— Кто это 'мы'?

— Империя. Лейсин. Тайскренн. Ну, ты да я, мы самые мелкие из игроков, и мы знаем не больше, чем положено знать. Мы начали атаку на Отродье Луны, совершенно не представляя, что происходит. И если бы я не загнал потом Тайскренна в угол, до сих пор не понимал бы.

Вискиджек изучал осадок эля в своей кружке. — Быстрый Бен хитер, — пробормотал он. — Не могу сказать наверное, что он уже понял. Иногда он очень уклончив.

— Но он же еще с нами?

— О да. И стало ясно, что он приобрел великую веру в Ганоэса Парана. В нового Владыку Фатида.

— И это тебя очень удивляет?

— Немного. Парана использовал бог. Он прошел в меч Драгнипур. В его венах течет кровь Гончей Тени. Никто из нас не может знать, какие изменения это вызвало и что они предвещают. Он какой угодно, только не 'предсказуемый', и им почти невозможно управлять — о да, он выполняет мои приказы, но если Лейсин думает, что сможет его использовать — ее, похоже, ждет сюрприз.

— Но ты же любишь его?

— Я восхищаюсь им, Даджек. За его стойкость, его способность исследовать себя с беспощадной смелостью — а более всего за его неколебимую человечность.

— Я бы сказал, этого достаточно для оправдания веры.

Вискиджек скорчил гримасу: — Я побит моим же мечом.

— Лучше, чем чужим.

— Я подумываю об отставке, Даджек. По окончании войны.

— Я догадался, дружище.

Вискиджек поглядел ему в глаза: — Думаешь, она отпустит меня?

— Не думаю, что мы должны дать ей шанс.