Чтение 33–й страницы книги ~Творцы миров~

Она отчаянно помотала головой.

– Нет! Там… на той стороне… Нет, я не хочу, чтобы ты там обнажал меч.

– Почему?

– На той стороне, – прошептала она, – хороший демон. Я не хочу, чтобы ты причинил ему вред… Или убил. И не хочу, чтобы он причинил вред тебе. Он невероятно силен!

Я сказал гордо:

– Я великий воин! Ты видела, как я бил мобов. Я убью и демона.

Она произнесла решительно:

– Тогда я попрошу магов, чтобы тебя ни за что туда не пропускали.

– Как ты верна этому демону, – сказал я печально, вздохнул: – Хорошо, пригласи магов.

По ее зову в зал вошли пятеро, всем лет по пятьсот, сухие и ровные, как сосны. Старший сразу сказал, что меня никто в мир демонов отправлять не станет, это слишком дорого, ману приходится копить всем магам эльфийской деревни и города несколько недель, но у меня уже приготовлены аргументы: я выложил золото и указал поблизости источник маны, что находится совсем близко под землей, не придется даже рыть глубокий колодец, это даст им маны в десятки раз больше, чем затратят на мою переправку в мир демонов.

Все это время Азалинда стояла бледная и трепещущая, а когда мы сторговались, с плачем принялась умолять магов не отправлять меня в тот мир, ибо я – святой паладин, рыцарь церкви, сразу же начну там битву с демонами, а этого делать нельзя…

Маги заколебались, я вытащил меч и положил на стол.

– Я оставляю его здесь. Какие вам еще нужны доказательства?

Старший из магов спросил строго:

– Но зачем тебе в мир демонов, если не для битвы?

– Паладины не только дерутся, – ответил я уязвленно, – я вообще-то еще и разговаривать умею. Даю слово паладина, что не стану там драться!

Несмотря на протесты Азалинды, нас поставили в центре круга, прозвучали нужные слова, вспыхнул свет, я увидел свою комнату и себя в надвинутом на лоб шлеме, полностью закрывающем лицо. Я там с таким напряжением всматриваюсь в полутемный зал, где все еще совещаются маги, что вообще-то пора провериться у окулиста, не садится ли зрение.

Азалинда дрожала, глаза огромные, умоляющие. Я подошел к себе, сидящему, произнес громко:

– Ну что, для нашей дорогой Азальки… скажем правду? Азалька, ты извини, я сейчас исчезну. А Владимир тебе все объяснит.

Я в кресле откликнулся:

– Азалька, не пугайся…

Я снял шлем, сверкающий доспехами Даниил исчез с легким хлопком. Поднимаясь, я сказал Азалинде с раскаянием:

– Ты прости, но я должен тебе многое рассказать. Мы частые гости в вашем мире, но там мы должны менять свое обличье. Я выбрал себя личину паладина и назвался Даниилом…

Я собирался рассказывать долго, но Азалинда со счастливым плачем ринулась мне на шею. Я рухнул в кресло, усадил ее на колени, гладил по золотым волосам, она плакала и смеялась одновременно, держала мое лицо в ладонях и жадно всматривалась, теперь не просто находя черты Даниила, а видя одно и то же лицо.

Глава 8

Я уговорил ее остаться со мной на ночь. Весь вечер водил по необъятному коттеджу, на фиг мне столько комнат, залов, кладовок, как будто живу в Средневековье, где нужно делать запасы на случай осады.

Восторг вызвали разве что бассейн и удивительная ванна с подогревом, гидромассажем и прочими девайсами, да еще в бильярдной я объяснил смысл игры, но когда Азалинда взяла в руки кий и сделала пару ударов, я понял, что играть с нею не буду, ни один мужчина не любит срамиться перед женщиной.

Наибольший интерес, понятно, вызвала кухня. Все-таки настоящая женщина, если с нашей мужской точки зрения. Ненастоящая сперва постаралась бы точно определить, сколько смогу и сколько буду тратить на ее содержание, буду ли покупать дорогие вещи и позволю ли взять абонемент в дорогой фитнес-клуб, где массаж, педикюр, маникюр и достойное для нее общество…

Азалинда с упоением училась обращаться с кофемолкой, соковыжималкой, тостером и программируемой плитой, а также духовкой, вытяжкой, подсветкой и прочими наворотами. При этом со всеми ними щебетала, а эти умные вещи, как мне показалось, внимательно слушают и в свою очередь проникаются к ней симпатией.

– Про холодильник не забывай, – напомнил я. – Вся еда… ну, почти вся хранится в нем. Вот эти два белых шкафа…

Она потянула на себя ручку.

– Великая Табитс! Какое дивное колдовство в вашей стране демонов!

Я убрал верхний свет, оставив приятный боковой, что создает полуинтим, Азалинда изумилась и этой мелочи, ведь ни факелов, ни свечей, ни даже светильников, воздух дивно чист и свеж, я указал на кондиционер и пояснил, как им управлять.

Она заметила, что я все чаще поглядываю на спальню, в открытую дверь видна роскошная кровать, нежный румянец окрасил бледные щеки, я услышал прерывистый шепот:

– Ты будешь мною разочарован…

– Почему?

Она уткнулась лбом мне в грудь и прошептала совсем тихо:

– Я девственница. Тебе со мной будет неинтересно…

Я обнял, поцеловал сверху в макушку, где золотые волосы разделяются на пробор.

– Азалинда… Ты даже не представляешь, как я счастлив. Да, и мы, демоны, можем испытывать такое чувство. Просто в нашей современной жизни это бывает все реже и реже.

– Почему? – спросила она, не поднимая головы.

– Имитаций много, – объяснил я. – А все имитации проще и доступнее.

Я обнял ее за плечи и повел в спальню. Она настоящая, стучало в груди. Настоящая, что бы там ни вякал мозг, этот разросшийся отросток спинного, который в последнее время слишком много на себя берет. Она настоящая. Более настоящая, чем абсолютное большинство женщин, давно переставших быть женщинами, а только сохранивших их половые признаки.

Она спит рядом, забросив на меня ногу и положив голову на плечо. Щеки еще мокрые, успела всплакнуть от ужаса и восторга, чуть-чуть подрагивает во сне, что-то пробормотала, теплое дыхание щекочет мое ухо. Я лежу на спине, одну руку закинул за голову, пальцы другой рассеянно перебирают тяжелые золотые волосы, разметавшиеся по подушке.

Мысли ползают вялые, полусонные и потому неотчетливые, что значит – куда более близкие к истине, чем выверенные учебниками и строгими статьями специалистов. Что есть разум? Раньше очень популярны были поиски границы между человеком и животным, то есть между мышлением, которое якобы свойственно только человеку, и инстинктами.Потом стыдливо замолчали. Или просто убедились, что такой грани нет. Да и пошли многочисленные наблюдения вполне разумной деятельности ворон, грачей, крыс, а то и даже простых мышей, в то время как люди порой не только рождаются полными идиотами, но и те, которые не идиоты, ведут себя полнейшими и законченными идиотами, повбывавбы усих…

Я даже не буду пытаться выяснить, есть у Азалинды разум или нет. Это все равно что у своей девушки выяснял бы сперва, отличница она или нет, и на этом основании решал бы, общаться с нею или нет. Или, если уж сказать честно, трахаться с нею или поискать круглую отличницу. Но почему-то при словах «круглая отличница» где-то слышится «круглая дура», так что разумность в общении с женщиной, видимо, не самое главное…

Мне хорошо с Азалиндой, я счастлив с нею, моя душа поет. У меня с ее появлением и настроение лучше, и работа всегда клеится, и спина прямая, и плечи врозь, и смотрюсь орлом, всегда готовым защитить ее, маленького птенчика…

Утром я тщательно проверил емкость беспроводной сети по Москве, особенно в районе между моим коттеджем и офисом. С каждым месяцем вводятся все новые мощности, а я застал время, когда диалап по модему был нормой, о «выделенке» все только мечтали. Смешно вспомнить, а ведь всего несколько лет прошло…

Азалинда шебуршилась на кухне, кофе приготовила именно тот, который хочу, слышу по запаху. Тихонько напевает песенку, я отобрал в инете свои самые любимые и вложил ей, теперь это и ее любимые. Вот наливает в чашку, добавляет сливок, слышу ее легкие шаги.

Обернулся, она с сияющей улыбкой внесла в комнату на маленьком подносе фарфоровую чашку и пышную булочку. Кофе и булочка пахнут одуряюще, я торопливо схватил чудо пекарского искусства, нежная плоть промялась под моими пальцами так, что пальцы сомкнулись.

– Опять обман, – сказал я горько. – Забодали этой борьбой с ожирением! С виду целый батон, а на самом деле…

Азалька засмеялась.

– Много есть вредно.

– Но я-то ем не много?

– В тебе все сгорает, – сообщила она мне новость. – В тебе митохондрии очень активные.

Я насторожился:

– Митохондрии? Слово-то какое… Откуда ты его знаешь?

Она удивилась.

– Но ты же сам показал, как брать информацию из инета! Кстати, а ты знаешь, что его называют Интернетом и пишут с большой буквы?

Глаза ее смеялись.

Дверь гаража поднялась, джип привычно выкатился и предупредительно распахнул дверь с левой стороны. Я добавил команду голосом, джинн извинился и поспешно распахнул дверь и справа.

– Садись, – сказал я. – Это транспортный дракон нашего мира.

Она выждала, когда я сяду за руль, а затем довольно ловко, копируя мои движения, скользнула на соседнее сиденье. На лице безмерное удивление, глаза расширены, но спросила довольно храбро:

– А он и летать может?

– Нет еще, – ответил я. – Это неапнутый дракон.

– Ух ты… молодой еще? Как его зовут?

– Ну… просто дракон, – ответил я. – Еще не придумал имя.

– Когда любишь своего пета, – сказала она понимающе, – долго не можешь придумать имя, ищешь самое красивое!

Я выехал из ворот поселка, охранник бросил любопытствующий взгляд, что-то не помнит, чтобы ко мне кто-то приезжал, надо будет перепроверить списки, а я подумал в очередной раз, что надо бы поставить темные стекла. Обычно их ставят те сексуальные экстремалы, которые заставляют женщин заниматься с ними оральным сексом, когда машина идет в левом ряду, но я так давно уже считал себя асексуалом, что только чувствовал удовлетворение, когда на посту ГАИ видят мою машину насквозь и даже не требуют снизить скорость, а этих с темными стеклами постоянно тормозят и обыскивают с пристрастием: чего прячешь, гад?

Когда выехали на магистраль, Азалинда широко распахнула чудесные глаза, на лице восторг, даже хорошенький ротик раскрылся в безмерном удивлении. Я поглядывал на нее искоса, чувствуя нежность, как к выпавшему из гнезда птенчику. По сути, что делает человека человеком? Так называемая разумность? Так по мне моя кофемолка, знающаядве тысячи триста способов приготовления кофе, куда разумнее дворника, что утром будит жителей дома трехэтажным матом, когда гоняет голубей, засравших ступеньки подъезда! Во всяком случае, я предпочту общаться с интеллигентной кофемолкой, вежливой стиральной машиной и тактичной кухонной плитой, чем с некоторыми… да кой хреннекоторыми. Очень многими представителями вида, который якобы звучит гордо уже по умолчанию!

А вот хрен вам, по умолчанию. По мне кофемолка больше человек, чем эта пьянь… Азалинда – чудесный замечательный человек, даже лучше, чем человек, мы в лучшие моменты своей жизни способны создавать нечто лучшее, чем мы сами, но мы не в состоянии все время жить хорошо и достойно, нам нужно обязательно поваляться и в говне, а вот созданные нами шедевры остаются, остаются образцами чистоты и одухотворенности.

Азалинда во все глаза рассматривала рекламные плакаты. Мы недавно поставили на сервер механическую память некст-ген, это позволяет НПСам набирать информацию отовсюду, куда дотянутся, анализировать и пользоваться в соответствии с моментом.

Пока я поглядывал на нее, любуясь точеным профилем и гордо вздернутыми четко очерченными скулами, джип на большой скорости съехал с окружной на Варшавку, нас завалило на бок, Азалинда пугалась и смеялась разом. Пошли древние светофоры, когда же избавятся от них, Азалинда начала спрашивать, почему вдруг все останавливаются, но быстро умолкла. Я проследил за ее взглядом и понял, что уловила связь между разноцветными огоньками вон в той штуке и движением потока машин.

Умница, подумал я ликующе и в то же время с холодком вдоль хребта. Быстро обучается. А что она якобы не человек… Но нужны ли нам на самом деле, именно на самом деле, а не в красивых декларациях, интеллектуалы в нашем окружении? Мне без разницы, живые люди или вирты все эти дворники, лифтеры, слесари и прочий обслуживающий персонал.Ну, это понятно. Даже лучше, если бы они были виртами.

Ладно, пойдем дальше, Все эти пешеходы на улицах, в кафе, водители в автомобилях и пассажиры в автобусе, который я обогнал… Какая мне разница?

Я остановил машину перед зданием, где наш офис, а когда мы вышли, наш «дракон» отъехал и встал в тесный ряд между мерсом Кулиева и лимузином Скоффина. Автоматическая парковка позволяет втискивать машины так, что между ними остается миллиметр зазора, а это возможность загнать на стоянку на десять машин больше.

– Пойдем, – сказал я, – познакомлю с другими демонами нашего мира.

Она остановилась, на лице некоторая озабоченность.

– А как они посмотрят на меня?

– В смысле, не сожрут? – уточнил я.

– Нет, – ответила она, – но, как я поняла, я первая в вашем мире демонов?

– Совершенно верно, – ответил я. – Пойдем, все тебе будут рады.

В дверях она спросила озабоченно:

– А меня у тебя не отнимут?

Я воскликнул с укором:

– Азалинда! Разве ты еще не поняла, что я один из самых могущественных демонов этого мира?

Она счастливо улыбнулась и, гордо вскинув голову, ведь она всецело принадлежит такому могучему существу, прошла через холл, провожаемая озадаченными взглядами охраны, все засмотрелись на ее прелестные остроконечные уши. Я поддерживал ее под локоть, направляя движение.

Лифт взметнул на этаж, двери распахнулись, выпуская нас в сверкающий мир высоких технологий. Я провел Азалинду в свой кабинет, она осматривается со страхом и любопытством, щеки раскраснелись от возбуждения, в глазах звезды, я видел в них растущую гордость, что она принадлежит именно мне, у которого вся эта мощь, перед которым даже двери распахиваются от великого почтения сами.

– Садись, – велел я.

Она послушно опустилась в указанное кресло. В больших глазах все еще видна тревога, но нет страха.

– Ты призовешь демонов?

– Да, – ответил я и, нажав кнопку вызова, сказал громко: – Ну, старая команда, всем зайти ко мне! Не бойтесь, дрючить не буду. Наоборот, буду хвастаться.

Я отключил экран, Азалинда сказала с укором:

– Ты разговариваешь с ними так непочтительно…

– Я же рейд-босс демонов, – напомнил я. – Самый грозный и ужасный. Так что все путем…

Дверь распахнулась, вошел Кулиев. Я смотрел с интересом, как он на ходу бросил на Азалинду беглый взгляд, вздрогнул, шаги замедлились, уже не так уверенно прошел к ряду кресел вдоль стены, медленно и очень осторожно опустился в крайнее. Все это время не отрывал взгляда от Азалинды, но молчал.

Вторым вошел Ворпед, этот тоже среагировал на эльфийку не сразу, а когда врубился, кто сидит в кресле у моего стола, ахнул, ноги подкосились, всплеснул руками.

– Шеф!.. Шеф?..

– Да, это я, – согласился я. – Узнал, наконец?.. И меня узнал?..

Скоффин и Николай вошли вместе, Скофин сразу насторожился, а рука его будто дернулась к невидимой кобуре, а Николай уставился на Азалинду растерянно и непонимающе.

– Эльфийка?.. Настоящая?.. Это как же… Она что, загримированная?..

Последними пришли Аллодис и Секира, оба вздрогнули, на эльфийку смотрели вытаращенными глазами. Азалинда слегка побледнела от такого внимания демонов, напряглась, я видел, как она непроизвольно сжимает обшивку кресла.

– Всем сесть, – велел я. – Позвольте представить, принцесса Азалинда из эльфийского царства…

Азалинда сказала протестующе:

– Я не принцесса!

– Теперь принцесса, – сказал я неумолимо. – Так вот принцесса Азалинда изволила нанести визит в наш мир. Стыдно сказать, я сперва использовал ее как домработницу, заставив готовить кофе и подавать разогретые булочки… а это, как вы понимаете, что-то да значит.

Судя по их шокированным лицам, все понимали. Одно дело НПСы в том виртуальном мире, другое – выдернуть их в наш. Конечно, это безумно дорого, куда проще натянуть высококвалифицированного повара, чтобы он делал кофе и подавал булочки, однако же сама возможность вот так выдергивать НПСов в собственную квартиру взбудоражит многих. И заставит пойти на весьма высокие дополнительные расходы.

Глава 9

Я уже видел по лицу Скоффина, что он подсчитывает мощность энергетических установок, которые потребуются, чтобы поддерживать существование хотя бы сотни НПСов в нашем мире. Это новые миллиарды вложений, которые, однако, принесут нам десятки, если не сотни миллиардов прибыли. А если постепенно снижать себестоимость энергозатрат, то выиграем на этой услуге тысячи и тысячи новых клиентов.

Наконец Кулиев сказал осторожно:

– Но… это слишком революционно…

– Кто спорит? – спросил я. – Мы такие.

– Это ты такой, – ответил Кулиев, – а мы вообще-то не бойцы. Это ты нас втравил и… сделал мультимиллионерами. Но сейчас это вообще… Может быть, нам стоит обсудить… гм… ситуацию не в присутствии… женщины?

Чувствовалось, что у него на языке вертится что-то вроде «объекта», а то и «предмета», но вовремя выскользнул, морда юристская, остальные кивали, соглашаясь, я тоже кивнул и поднялся.

– Азалька, – сказал я, – посиди тут пока, хорошо? Мы нужно посоветоваться в большом ритуальном зале. Ну, как и принято у демонов.

У Кулиева брови полезли наверх, да и все выглядели ошарашенными, но смолчали, Азалинда сказала музыкальным голосом:

– Я понимаю. Я подожду здесь.

Мы вышли в коридор, Николай оглянулся на закрытую дверь и спросил шепотом:

– А она там ничего не взорвет?

– Не думаю, – ответил я. – Хоть и секс-бомба, но это мирная бомба.

Николай ахнул, глаза стали совсем круглыми, как у рыбы, поднятой с огромной глубины.

– Что, и до этого дошло?.. Ни фига себе… Впрочем, а почему нет?.. Так-так, это очень даже, очень… как бы это сказать для доступности…

Ворпед оборвал быстро:

– Не надо для доступности! Вообще остынь! А то уже вижу, в каком направлении пошли твои спинномозговые фантазии.

– Пойдемте в буфет, – предложил я. – Посидим, подумаем.

Буфет у нас свой, народу сейчас немерено, я уже и не знаю, сколько всего, Скоффин то и дело принимает на работу целые коллективы и всем находит работу. Для руководства отдельный стол, но отличается только тем, что сами не ходим с подносами. И сейчас только сели, на столе сразу появились холодные и горячие закуски, салатики, холодное мясо – вкусы каждого уже знают.

Кулиев названивал Киричу, тот где-то в дороге, все понял, хоть поверил с трудом, сказал, что через двадцать минут будет у нас. Мы заканчивали с десертом, когда он вошел, быстрый и порывистый, издали увидел нас, помахал, чтобы не вставали, хотя никто из нас и не думал подниматься: к писателю привыкли и как-то перестали считать его дряхлым старцем. А раз так, то какие знаки уважения к старости?

Официантка принесла и с милой улыбкой поставила перед Киричем салатики из листьев, в этом сезоне Кирич в третий раз стал вегетарианцем, Николай быстро ввел его в курс дел, Кирич от великого возмущения даже вилку выронил.

– Володя, опомнись! Это всего лишь набор пикселей!..

– А мы, – ответил я невесело, – набор атомов, висящих в пустоте. Причем каждый на огромных расстояниях от другого. А внутри них вообще пусто… да, космическая пустота внутри каждого из нас…

Я зябко передернул плечами, сам представив себе эту жуть, Кирич не находил слов, впервые заговорил Секира, он все это время посматривал на меня исподлобья.

– Все-таки не понимаю, – сказал он медленно, – а это не какой-то новый изврат? Ну, ко всяким нам скотоложествам прибавится еще и виртоложество…

Я развел руками.

– Извини, но все извраты уже легализованы. Даже траханье трупов. А лечь в постель с такой девочкой… это совсем другое дело.

– Другое, – согласился он и с надеждой посмотрел на Кирича. – Но неправильное, как я думаю.

Кирич вздохнул.

– Не знаю, – сказал он, – я должен стоять на защите исконных ценностей, но в то же время писатели первые прокладывают пути новой морали… Однако я в растерянности.Одна моя нога в прошлом, другая – в будущем.

– А что висит в настоящем, – хмыкнул Николай, – уточнять не будем из присущей всем нам слоновьей деликатности. Может, в самом деле наступает новый мир? Уже не мы его тянем за ухи, а он сам бежит впереди нас?

Кирич спросил трезвым и строгим голосом:

– Но кто мне ответит, что остается настоящим женщинам?

Ворпед уточнил:

– Настоящим – в смысле, реальным? То есть из мяса, костей и жил? А то для меня и виртуальные теперь тоже вполне реальны, если судить по Азалинде… эльфийской принцессе.

Кирич сказал раздраженно:

– Вы сами знаете, что я имею в виду! Если мужчины начинут проводить время с этими… этими виртами, то ясно же, что они будут устраивать их больше. Таких женщин можно настроить полностью под свои нужды, а реальную женщину еще нужно завоевать!

Николай сказал важно:

– Это в Средневековье надо было завоевывать. А при эмансипации цена настолько упала, что женщины сами вышли на охоту за мужчинами. Думаю, что не мы начали это… ну, это. Я не говорю про надувных женщин и прочие резиновые куклы, но мастурбацией человек занимался давненько, давненько. Еще в Библии об этом, если кто помнит. Какой-то Мастурб проливал семя на землю.

– Онан, – поправил Скоффин.

– Что Онан? – не понял Николай.